География растений
Шрифт:
путешествие по Новому Свету, он предполагал вернуться в Европу
через Филиппины и, Индию, но необходимость привести сначала в.
порядок и обработать громадные сборы американской экспедиции
заставила его отложить это намерение на «2—3 года». «Не будучи
обременены годами,—писал он из Америки о себе и Бонплане,—и
привыкнув к опасностям и всякого рода лишениям, мы не перестаем
однако обращать наши взоры к Азии и к соседним с нею островам.
При обладании более солидными познаниями и более точными
инструментами, мы быть может будем в состоянии предпринять когда-нибудь
другую экспедицию, план которой занимает нас, как
соблазнительный сон».
Вместо этого, обработка материалов первого путешествия
потребовала более 20 лет, но, тем не менее, на протяжении этого времени
Гумбольдт, не имея уже собственных средств, делал неоднократные
попытки заинтересовать правительства разных стран
необходимостью такой экспедиции.
Вместе с этим во время своего пребывания в Париже он не
переставал готовиться к этой экспедиции и изучал азиатские языки.
В 1810 г. граф Румянцев, бывший в то время министром
торговли, познакомившись с Гумбольдтом в Париже, предложил ему
принять участие в экспедиции, организуемой Россией, в Индию,
Гималаи и Тибет. Эта экспедиция не осуществилась. Годом позже
тот же Румянцев, в то время уже государственный канцлер, вновь
предложил Гумбольдту участвовать в русской миссии в Тибет.
В ответ на это предложение Гумбольдт писал: «целью моего
путешествия в Азию является высокая цепь гор, идущая от истоков Инда
к истокам Ганга. Я желал бы посмотреть Тибет, но страна эта не
главная задача моих исследований... Моя главная цель—Индия
и горы Центральной Азии под 35—38° широты... Я не легко
примирюсь с оставлением надежды повидать берега Ганга,
познакомиться с климатом бананов и пальм. Мне теперь 42 года; я охотно
готов предпринять экспедицию, которая потребовала бы 7—8 лет,
но для того, чтобы пожертвовать тропическими областями Азии,
нужно, чтобы план, который будет мне предложен, был обширным
и широким. Кавказ соблазняет меня меньше, чем озеро Байкал и
вулканы полуострова Камчатки». Указав на огромный научный
интерес, который должна представлять такая экспедиция, вследствие
размеров и протяжения страны, он писал далее: «Чтобы охватить с
самого начала все пространство моих операций, я желал бы получить
разрешение на проезд поперек всей Азии под 58—60° широты, через
Екатеринбург, Тобольск, Енисейск, Якутск, до вулканов
Камчатки и берегов Тихого океана... я не знаю ни слова по-русски, но
я сделаюсь русским, как я сделался испанцем. Все, за что я берусь,
я исполняю с энтузиазмом».
Но тем не менее Гумбольдт отказывался от личного обращения
к Александру I с просьбой об его приглашении: «Мое личное
положение запрещает мне такого рода выступление. Я не откажусь ни
от чего, что направлено к полезной и славной цели; я предпринял бы
путешествие от Тобольска до мыса Коморина даже в том случае,
«ели бы знал, что из девяти участников вернется лишь один, но
будучи простым в своих вкусах, любя моральную независимость,
имея поддержку в твердой воле, я спокойно преследую цели моих
личных изысканий».
Начавшаяся война России с Наполеоном оборвала и эти
переговоры. Тем временем Гумбольдт продолжал изучать литературу
об Азии и печатал сам посвященные ей мемуары, в том числе «О горах
Индии», которые привлекали к себе общее внимание, в особенности
в Англии.
Будучи в 1818 г. на дипломатическом конгрессе в Аахене, где
он сопровождал прусского короля, и пользуясь присутствием
государственного канцлера Гарденберга, благоволившего к нему со
времени его службы под его начальством в горном ведомстве,
Гумбольдт почти добился исполнения своих желаний: прусское
правительство отпустило средства на приобретение снаряжения и