География растений
Шрифт:
Петербург, а Московский университет избрал его своим почетным членом.
Все эти почести и знаки внимания были очень утомительны,,
и Гумбольдт жаловался на надоедливые заботы «полицейских,
администраторов, казаков и почетной стражи. К сожалению, ни одного
момента я не предоставлен сам себе; ни одного шага нельзя сделать,,
чтобы тебя, как больного,
отношении все дальнейшее путешествие не имело ничего общего с
первым путешествием в Америку. Вместо дикой природы, девственных
лесов, неисследованных вулканов, здесь, по всему пути, согласно
отданному приказу, Гумбольдта встречали с царскими почестями,,
коменданты маленьких крепостей ожидали его в полной парадной
форме и представляли ему рапорты о состоянии командуемых ими
войск. Когда экипажи экспедиции прибывали в какое-нибудь место,
их окружала густая толпа народа, впереди них скакал курьер,
предупреждавший о прибытии высоких путешественников, повсюду
их сопровождали исправники и казачий конвой с офицером.
Гумбольдт писал, что ему приходится «кормить, массу людей,
сопровождавших его из вежливости от одной губернии до другой».
Герцен в «Былом и думах» описывает уральского казака,
рассказывавшего, как он провожал «сумасшедшего прусского принца
Гумбплота». «Что же он делал?—Так, самое то-есть пустое, травы
наберет, песок смотрит; как-то в солончаках говорит мне через
толмача: полезай в воду, достань что на дне; ну я достал обыкновенно
что на дне бывает, а он спрашивает: что, внизу очень холодна вода?
Думаю, нет, брат, меня не проведешь, сделал фрунт и ответил: того
мол, ваша светлость, служба требует—все равно, мы рады
стараться».
Празднества следовали за празднествами. В Екатеринбурге
Гумбольдта заставили танцовать кадриль, в Миассе по случаю
60-летия со дня его рождения ему преподнесли саблю. «Эти эксцессы
вежливости,—жаловался он,—лишают счастья побыть немного с
самим собой и с природой».
Из Москвы экспедиция
в Нижний, оттуда в Казань и Пермь, а затем в Екатеринбург,
который в течение месяца был центром, откуда совершались дальнейшие
поездки по Уралу.
Отсюда Гумбольдт писал Канкрину: «Уже целый месяц
находимся мы в этих красивых горах, и все-таки, могу вас уверить, что
за все тягости, которые, даже при самых лучших приспособлениях
и при полной предусмотрительности всех властей, нельзя избежать
в этих бездорожных, болотистых, лесных местах, мы свыше меры
вознаграждены видом промышленной деятельности и
удивительным разнообразием встречаемых здесь горных пород. Так как мы
проводим целые дни на воздухе, и иногда, чтобы выгадать время,
посещаем рудники только в 9 часов вечера, то мы надеемся обсле-
довать с достаточной полнотой все важные пункты рудников,
каменоломен, золотых и платиновых приисков...».
Отправив в Петербург 14 ящиков с минералами и образцами
руд, путешественники 6 июля выехали через Камышлов и Тюмень
в Тобольск. По первоначальному плану здесь должен был быть
крайний восточный пункт экспедиции, но хорошая погода и еще
раннее время года побудили Гумбольдта продлить свой маршрут
вплоть до Алтая, с целью ознакомления с рудниками и этого
горного округа.
Пробыв некоторое время в Барнауле и осмотрев все рудники
в его окрестностях, экспедиция направилась в Усть-Каменогорскг
оттуда в Бухтарминск, переехав реку Нарым, образовывавшую
границу с Китаем, и затем уже по китайской территории проехали
около 70 верст вверх по Иртышу. На обратном пути от Бухтар-
минска на плотах спустились по Иртышу в Усть-Каменогорск.
Отсюда проехали в Семипалатинск и затем в Омск и Миасс.
Из Миасса Гумбольдт писал Канкрину «Вчера я пережил здесь,
на азиатской стороне Урала, мой 60-й день рождения, важный