Герасим
Шрифт:
Он лично ухаживал за Кутей: гладил, расчесывал, кормил и даже купал, на свои деньги приобрел для него кожаный ошейник и отличный поводок, длинный и мягкий. Щенка старались за ворота не выпускать – вдруг убежит и потеряется? Была еще одна опасность – могли украсть. Кутя вырос очень красивый – черная, гладкая шерстка, карие, чрезвычайно выразительные глаза… Загляденье, а не собачка! Местные алкаши спокойно могли спереть и продать в соседнем дачном поселке, там купили бы – очаровательная живая игрушка для детей! А потом ищи-свищи бедного Кутю, доказывай, что и как…
Гера души не чаял в своем питомце, и тот платил ему самой искренней и преданной дружбой. Кухарка Татьяна тоже считала своим святым долгом позаботиться о несмышленыше, подкормить его. Причем всегда выходило так, что Куте доставались лучшие, лакомые куски. Щенок быстро отъелся и покруглел, и это, надо сказать, ему очень шло – стал еще милее и забавней. Так и хотелось прижать и потискать!
Кутя быстро разобрался с соседской Муськой. Когда
И еще одно обстоятельство стоило бы отметить. Садовник Степан при появлении Анечки также заметно изменился: начал меньше пить и даже принарядился – нашел новую рубашку и галстук. Мол, он тоже ничего, мужик в самом расцвете сил. И не такой уж старый, если разобраться. А что не Ален Делон внешне – так это жизнь такая. Она, подлая, во всем виновата. Степка старался чаше попадаться Анне на глаза, благо, сделать это было несложно – та любила гулять в саду. При каждом удобном случае Степан заводил с девушкой умный разговор и делал прозрачные намеки. Типа, человек он положительный, работящий, вот только с личной жизнью не сложилось… А так хочется жениться, иметь семью и домашний уют! Уж он бы свою супругу любил, лелеял, носил бы на руках. Окружил бы, так сказать, заботой и вниманием…
Расчет Степки был прост, как три копейки: не вышло с Верой Александровной, нужно попробовать с племянницей. Пусть она сейчас бедная, но надо видеть перспективу. Вера Александровна наверняка не будет возражать, если он посватается к Анечке, и еще даст денег на свадьбу и приданое. А после свадьбы устроит его на хорошее место. Все-таки будет уже членом семьи, неприлично держать в садовниках…
Степан очень хотел получить новую, солидную должность. Полтинник, считай, разменял, а все в садовниках, надоело! Хватит уже быть в прислугах, хочется самому стать хозяином, иметь и положение в обществе, и офис с длинноногой красоткой-секретаршей… И Вера Александровна все это ему устроит – как родному человеку. Нужно лишь захомутать эту дуру Анютку, жениться и сразу заделать ей ребенка, чтобы больше уже не рыпалась. И тогда все будет тип-топ.
Вера Александровна к бэбику наверняка расчувствуется (своих-то детей нет), будет для него второй матерью (или бабушкой – как захочет), окружит заботой и вниманием. Стареющие тетки – такие сентиментальные! И пусть тешится, играет, жалко, что ли? Лишь бы денег давала. А потом, через несколько лет, можно намекнуть ей, что пора бы завещать все состояние Анютке и ее ребенку, как главным наследникам. И после смерти Веры Александровны всё достанется ему… Вот тогда он развернется, разгуляется, покажет всем, кто такой Степан!
Такие сладкие мысли были у нашего садовника. Весьма понятные, надо сказать. Только одна беда – с женитьбой все никак не получалось. Анечка гулять по саду любила, но разговоров со Степаном не поддерживала, ограничиваясь лишь вежливыми фразами. Будучи девушкой умной, она прекрасно понимала, куда клонит Степан, и подыгрывать ему не хотела. Стать женой какого-то садовника? Увольте, не за этим она ехала в Москву. Здесь можно найти женишка и поприличней. А таких обмылков, как Степка, и у них навалом, цена им – пятачок за пучок. И то в базарный день…
Анюта ухаживания Степана в упор не замечала и прозрачные намеки игнорировала. Чем приводила в злобное настроение. «Ну, погоди, краля, – думал он, – уж я тебя! Дай только жениться. Отольются тогда кошке мышкины слезки, за всё ответишь – и за унижения мои, и за вынужденное холопство…»
К счастью, Аня его мыслей не ведала, да и вообще внимания на Степку мало обращала. Она пребывала в хорошем настроении и наслаждалась тем, что имеет. И еще ее очень занимало одно обстоятельство… О котором мы сейчас и поговорим.Глава пятая
Обстоятельство это заключалось в том, что Гера с некоторых пор стал уделять ей все больше и больше внимания.
Он и сам не понимал, почему его так и тянет к этой девушке. Внешне Анюта, как уже мы говорили, была так себе, ни рыба ни мясо – даже при наличии хорошей фигуры. Но имелось в ней что-то такое – доброе, нежное, беззащитное… Герасим очень хотел взять ее под крыло, прижать, согреть, приласкать. На худой конец – просто по голове погладить. Сама ее фигурка, худенькая, стройненькая, вызывала у него жалость, особенно в сравнении с фундаментальными телесами Веры Александровны. Вот ее-то точно нельзя было приголубить. Разве что по просьбе и разрешению, да и то – очень осторожно и бережно…
Ухаживания за Анечкой со стороны Герасима казались почти незаметными. И неосознанными даже для него самого – то руку подаст, то поможет тяжелые сумки до дома дотащить (Анюта часто ездила с ним в супермаркеты), то еще какие-нибудь мелочи. Это воспринималось всеми как обычная вежливость: Гера точно так же заботился и о других обитательницах особняка. Мужчина все-таки…
Но потом все стали замечать (а у женщин, как известно, на это глаз наметанный, да и ушки на правильном месте), что Гера проводит с Анечкой все больше и больше времени. Развлекает ее по утрам (пока Вера Александровна приводит себя в порядок), сидит вместе с ней у телевизора, просматривая сериалы (что для мужика – вообще подвиг), составляет компанию во время неспешных прогулок по саду…
Последнее, кстати, ужасно раздражало и злило Степку – он считал сад чем-то вроде своей вотчины и полагал там себя полным хозяином (после Веры Александровны, конечно). Следовательно, Анечка, гуляющая по аккуратно подметенным тропинкам, тоже была как бы его. А тут Герасим, который ужасно мешал правильно окучивать Анюту: то замечание обидное сделает – дорожки, мол, плохо подметены, Вера Александровна будет недовольна, то на запах изо рта укажет – несет от тебя, Степка, как из винной бочки. Такое – и при Анечке! Какое, спрашивается, его дело? Он что, здесь главный? Нет, ясен пень! Вот и не выделывайся. А с Верой Александровной он уж сам как-нибудь разберется. Когда родственником станет…
Кстати, о Вере Александровне. В последнее время она чувствовала себя неважно (в основном – по женской части) и не зазывала Геру в постель. Тот особо и не настаивал – спокойно спал у себя в комнате (у него с Верой Александровной были разные спальни). Ему все больше и больше нравилась Анюта. Хотя и не было у нее выдающихся (в прямом смысле слова) прелестей, как у Веры Александровны, зато имелись другие…
Кухарка Татьяна первая заметила повышенное Герасима внимание к Анечке и по доброте душевной решила предупредить:
– Смотри, парень, не туда смотришь. Вера Александровна – добрая женщина, отходчивая, но такого безобразия у себя в доме точно не потерпит. Достанется и тебе, и твоей Анютке. Ну, ладно, ты мужик, выкрутишься как-нибудь, не пропадешь, а она? Куда ей деваться? Обратно в Мухосранск, да еще с позором? Нет, Гера, поосторожнее давай, и Аньку пожалей, и себя тоже. Такого хорошего места, как здесь, ты нигде не найдешь.
– Ты о чем? – удивленно поднял брови Герасим.
– Да все о том же, – ехидно усмехнулась Татьяна, – что с Анютки глаз не сводишь. Не дай Бог, донесет кто Вере Александровне – мол, наш Гера на Аньку запал. Хотя бы Степка – он на тебя давно зуб имеет, и пребольшущий. С тех самых пор, как ты его обошел и первым под бочок к хозяйке залез. А теперь и Анюту у него отбиваешь. Степка легко настучать может, он мужик завистливый, злопамятный. Ох, опасные шутки ты затеял, Гера, опасные! Нашепчет Степан Вере Александровне гадости про тебя, она, не дай Бог, рассердится и выставит вас обоих за дверь. Пинком под зад… И куда тогда? На улицу? На вокзал? Подумай, Гера: и себя погубишь, и Анютку. Да и нам, бедным, достанется – за компанию, так сказать…
Гера небрежно отмахнулся:
– Глупости ты говоришь, Татьяна. У меня к Анне лишь дружеские чувства.
– Ага, оно и видно, – хмыкнула кухарка, – такие дружеские, что из штанов выпирают, когда ты на нее смотришь. И морда при этом такая сладкая делается, будто пряник жуешь. Не вовремя ты, Гера, в любовь ударился!
Герасим отшутился и забыл про разговор, но он имел продолжение. Татьяна позвала на помощь Клавдию Васильевну, женщину умную, опытную, и они вместе пошли к Анечке – поговорить. Разузнать, что и как. Анюта честно призналась, что Гера ей нравится (чего скрывать – мужик видный, красивый), но добавила, что прекрасно понимает сложность ситуации: любые ее телодвижения будут восприняты неправильно. Более того, поставят их обоих в затруднительное положение. Вдруг тетушка действительно выгонит из дома?
Ладно, допустим, они с Герой все же поженятся – почему бы нет, раз любят друг друга, но как дальше жить? У него в Москве своей жилплощади нет, у нее – тем более. Конечно, можно квартиру снимать, благо, сейчас с этим не проблема, но требуются деньги. Аренда жилья стоит дорого, значит, нужна хорошая работа. А где ее найти? В Жуковке Геру точно никуда не возьмут, придется ему служить на стороне. И, скорее всего, простым охранником в магазине или офисе. Но зарплаты там совсем большие… Одному Гере, может, и хватило бы, но их-то будет двое, а то и трое…
На ее оклад рассчитывать вообще не приходится – библиотекарям у нас традиционно платят мало. Значит, на всем экономить и во всем себе отказывать? С милым, конечно, рай и в шалаше, но… Снова быть нищей, жить на копейки? Нет уж, спасибо!
Короче говоря, Анечка успокоила Татьяну и Клавдию Васильевну – обещала, что будет вести себя разумно и осмотрительно. Но до конца тревогу не рассеяла: оставался еще Герасим. Он, как и все влюбленные, был глуп и неосторожен… Да и Степка мог причинить неприятность – настучать Вере Александровне из мести или зависти. Выберет, подлец, момент, когда у хозяйки будет особо поганое настроение, и доложит обо всем. Наврет при этом с три короба. Тогда точно жди грозы! С громами и молниями. Хорошо, если удастся отделаться ушибами и легкими телесными повреждениями. В общем, ситуация оставалась весьма сложной.