Герцогиня и султан
Шрифт:
– Очень ты мне нужен! – фыркнула Жаккетта, стягивая с Жанны рубашку. – Да хоть целуйся с госпожой, мне-то что!
– Если бы тебе было все равно, – заметил рыжий, бросив золотистое платье на стул, – ты бы мне дыру в спине взглядом не прожгла. А тебе идет, когда ты злишься. У тебя глаза сразу темнеют.
– А вот мне рыжие не нравятся! – независимо заявила Жаккетта. – Ну, ни капельки!
– И зря. От нас женщины без ума.
– Вот и иди к своим женщинам! – посоветовала вспыхнувшая Жаккетта.
Она опять разозлилась и на
– Не хочу! – сказал рыжий. – Мне и тут неплохо.
Жаккетта прикрыла забывшуюся сном Жанну, положила ее рубашку рядом с платьем и задумалась, что же делать дальше. Позавтракать они уже успели перед тем, как отправились на поиски госпожи. Обедать еще рано. Идти куда-нибудь не хочется. Сидеть здесь без дела – тоже.
– Шутки в сторону, – сказал над ее ухом рыжий. – Предлагаю еще поспать. Лично для меня ночь была непростительно короткой.
Вот что хочется, поспать!
Рыжий угадал смутное желание Жаккетты.
– Ладно, у меня тоже глаза закрываются! – сказала Жаккетта.
В комнате Жанны, как и в комнатах, которые занимали Жаккетта и рыжий, было две двери. Одна дверь выводила в коридор, а другая в смежную комнату, где поселилась Жаккетта.
Жаккетта заперла дверь, ведущую в коридор, и вслед за рыжим вышла из комнаты госпожи. Рыжий через смежную дверь ушел в свою комнату, а Жаккетта, убедившись, что госпожа спит, прикрыла дверь, разделась и нырнула в свою кровать, чувствуя, как радуется чистое тело свежим простыням.
Глаза ее закрылись, и она сразу уснула, даже во сне чувствуя радость оттого, что спит не на тюфячке на полу, не на дне лодки, а в самой настоящей кровати.
Но прошло совсем немного времени, и она проснулась, потому что кто-то сел на край ее кровати. Ну кто? Рыжий, конечно.
– Тебе чего? – недружелюбно спросила Жаккетта.
– Двигайся! – сказал рыжий. – Уговор ведь был поспать. Я сейчас приду.
И ушел в свою комнату.
Жаккетта стрелой вылетела из кровати и, как была голая, кинулась к двери. Заперла ее на крюк и для надежности еще прислонилась спиной.
Рыжий толкнул дверь с той стороны. Дверь не открывалась, он толкнул еще сильнее.
Жаккетта уперлась пятками в пол и превратилась в несокрушимую подпорку. Толчки с той стороны прекратились.
Но не успела Жаккетта ни огорчиться, ни обрадоваться, как открылась дверь в коридор, про которую она совсем забыла. Невозмутимый рыжий появился на пороге со своей обычной улыбкой на устах и пузатой бутылкой вина в руке. —
– Очень мило с твоей стороны, что ты уступила мне всю кровать, – заметил он. – Но это излишне, мне вполне хватит и половины. Я, признаться, давно ломал голову, светлые у тебя волосы при синих глазах или темные? Фатима могла тебе так голову выкрасить, что мама родная не догадалась бы о настоящем цвете волос. Теперь вижу, что темные.
Жаккетта, которой показалось, что от смеси стыда, ярости и возмущения ее уши стали не просто красными, а огненно – алыми, отлепилась от двери и демонстративно выпрямившись, прошла к кровати.
– Буду спать, хоть ты тресни! – заявила она, забираясь на постель.
– Спи, моя радость, кто же тебе не дает! – отозвался рыжий. – А ты не хочешь убедиться, что я не крашеный?
– Не хочу! – отрезала Жаккетта, поворачиваясь спиной.
– А жаль!
Судя по звукам, рыжий бесцеремонно раздевался. Жаккетте до ужаса хотелось повернуться и глянуть хоть одним глазком, но она держалась.
– Спокойной ночи, звезда гарема!
Рыжий тоже очутился в кровати. Большой и горячий.
Жаккетте стало так хорошо, что она чуть не замурлыкала от счастья. Но вспомнив, что она ненавидит пирата, Жаккетта принялась молча выпихивать его спиной и попой. С ужасом думая, а вдруг, и правда, упадет, обидится и уйдет?
Как же, скорее кровать бы упала, чем рыжий отодвинулся на длину хоть трех овсяных зерен!
– Маленькая моя, я тебя тоже очень хочу! – заявил он. – Но не атакуй меня так сразу. Дай согреться.
Жаккетта попыталась пихнуть его локтем. Это было стратегической ошибкой. Одна рука у нее была прижата телом, вторую рыжий тут же обезвредил, после чего начал беспрепятственно изучать Жаккетту от коленок до макушки.
Жаккетта таяла от наслаждения, не забывая для порядка отбрыкиваться.
– Не женщина, а какой-то брыкучий мул, – заявил рыжий. – Ну скажи хоть словечко.
– Дурак!!! – сказала словечко Жаккетта.
Бес противоречия, крепко сидевший в ней, победил расслабившееся тело. Она вспомнила, что рыжий всю дорогу насмехался над ней, называя то птичкой, то рыбкой, то еще бог знает кем. И вообще, она его ненавидит на всю жизнь, особенно за то, что грудь гладить перестал!
– Придется целовать! – вздохнул рыжий и развернул ее лицом к себе. – В воспитательных целях.
Жаккетта уткнулась лбом в его гладкую, безволосую грудь. И подумала, что шейх-то был куда шерстистей.
– Подними личико! – попросил мягко рыжий.
– А целовать не будешь? – спросила Жаккетта, поднимая лицо.
– Конечно, буду! – утешил ее рыжий.
А целовался-то он, пожалуй, даже лучше мессира Марчелло…
Удивленная этим открытием, Жаккетта даже перестала дергаться.
– Ну что, как выражаются наши флорентийские друзья, спустим моего сокола на твою горлинку? – предложил рыжий.
«В жизни не встречала человека, который бы столько болтал!» – подумала Жаккетта и решительно заявила:
– Никогда!
– Да? – удивился рыжий, – А зачем же ты тогда ерзаешь по моему бедру? Лепестки помнешь. Есть же более естественный способ.
– Ненавижу тебя! – всхлипнула Жаккетта. – Что ты надо мной издеваешься?!
– Так, мы опять сворачиваем на старую дорожку! – сказал рыжий, и, отбросив все слова, наконец-то занялся Жаккеттой всерьез.