Герцогиня Пять Мешков
Шрифт:
– Очень, - согласился Бертран, кивая. – Очень вкусно…
По зрителям прокатился одобрительный рокот. Когда-то герцог мечтал, чтобы люди смотрели, как на героя. Мечта сбывалась.
– Ну, раз вкусно, - порозовела красавица. – Завтра я еще приготовлю!
– Не надо, - взмолился герцог, ласково глядя на жену. – Для этого есть слуги.
– Ну что ж такое! – возмутилась герцогиня. – А жена вам на что? А? Если готовят слуги? Убирают слуги? И все делают слуги? Женились вы зачем?
Герцог и сам задавал себе этот вопрос,
– Наверное, для того, чтобы она была рядом, - тонко намекнул Бертран.
– А потом скажут, что жена – неумеха, - едва ли не плакала Пять Мешков. – Что в хозяйстве от нее проку никакого! И когда вы соберетесь мужиками, как начнете жен своих обсуждать, вам и сказать будет нечего!
Герцог не помнил, чтобы он собирался с мужиками и обсуждал жен. Может, потому что жены у него тогда не было. А может, единственный мужик, с которым он мог собраться, это – древний враг его семьи – дракон. Но дракон холост. И обсуждать ему некого. И вряд ли дракон будет смотреть осуждающе на Бертрана, узнав, что Пять Мешков не готовит, не стирает, не убирает!
– Ну нельзя же так весь день по замку валандаться в ничегонеделаньи! – вздохнула новоявленная герцогиня.
– Можно, - загалдели слуги, переглядываясь. – Вы же … эм… Герцогиня! Они ничего не делают!
– Но ведь… - с надеждой протянула Пять Мешков, глядя на старину Гиоса, который громче всех уверял, что герцогине не пристало работать. На то она, собственно, и герцогиня!
– Вы должны как бы … ухаживать за вашей половинкой… - тщательно подбирал слова старина Гиос, пытаясь донести до очаровательной головы важную мысль о том, что слуги уже устали бояться.
– Ухаживать?! – обрадовалась она, а слезы, которые вот-вот скатились бы по ее щечкам, похожим на персик, тут же высохли.
– О, тогда я буду за скотиной ухаживать!
Нет, Бертрана, конечно, называли «скотиной». Особенно это любили делать рогатые мужья. Они гордо трясли толстыми животами, тыкали в него пухлыми пальцами и на кривых ногах бежали в спальню красавиц- жен, чтобы поймать их на горячем герцоге.
– Я уже начала! Вот! – гордо произнесла Пять Мешков, доставая из соломы полный кувшин. – С утречка встала… Пейте! Я его специально спрятала и укутала, чтобы тепленькое было…
В руки Бертрана вложили кувшин, обмотанный тряпками.
– Всегда так делала, чтобы свеженьким было, - гордо произнесла Пять Мешков. – Пейте, пейте… Козье…
Бертран не успел поднести ко рту кувшин, как вдруг замер.
– Козье? – переспросили слуги.
– Ну да! Самое полезное, - гордо произнесла Пять Мешков. – Все руки стерла, пока подоила. А козу еще поймать надо! Шустрая она у вас! И голосистая! Я ей говорю, что доить буду! А она ни в какую! У нас ведь коз не было. Папка очень хотел купить, да все деньгами никак не разжились. Я вот всю жизнь о козочке мечтала.
– Мадам… Наша коза сдохла три месяца назад. У нас остался один козел, - произнес Гиос, а у герцога дернулся глаз.
Глава сорок первая
Солнце уже поднималось из-за высоких гор, окрашивая их снежные шапки в нежно розовый цвет. Стоило солнцу выползти из своего ночного убежища, как в комнату супругов постучался мрачный Гиос.
– Двое учителей, которых я выписал по вашей просьбе, скончались по дороге сюда. – произнес старик. – Только что доложили, что видели на пути перевернутую карету. Видимо, кучер гнал что есть силы, узнав, сколько вы готовы заплатить за обучение своей супруги.
«Счастливчики!», - подумал Бертран, прижимая к себе рыжее бедствие. Та устала от домашних хлопот и спала у него на плече.
– За скотину можете не волноваться. Коровы переведены в другое стойло. Теперь там два замка! Она их нипочем не откроет. Бык теперь живет за тройным засовом, - отчитывался Гиос не без гордости. Старику очень нравилось отчитываться так, словно он лично колотил эти засовы все утро.
Бертрану это все было мало интересно.
– Козел отошел, - добавил Гиос, привыкший первым сообщать новости хозяину.
– Ну и славно, - согласился Бертран, радуясь за козла.
– В мир иной, - загробным голосом произнес Гиос так, словно лично знал этого козла и вместе с ним провел лучшие годы своей жизни.
Бертран вспомнил, что предшествовало гибели несчастного, и понял, что с мужской точки зрения эта смерть – не самая худшая.
– Свинья выживет, - продолжал Гиос, глядя с укором на хозяина.
– А со свиньей что? – спросил Бертран, не помня, чтобы в списке пострадавших была свинья.
– Понимаете, ваша супруга очень экономная. Это все заметили. Особенно свинья, - осторожно и издалека начал Гиос. Обычно он редко начинали разговор издалека. В его возрасте уже вполне можно заблудиться на пути к истине. И забыть самое главное, что собирался сказать. Но в свете событий, старик решил рискнуть.
– И? – спросил герцог, пытаясь представить, как можно экономить на свинье. В жизни Бертран никогда не экономил. Он привык жить на широкую ногу. И некоторые подмечали, что нога не просто широкая. А еще и с плоскостопием.
– Вашей супруге для того изысканного блюда понадобилась свинина, - продолжал старик, глядя на герцога так, что Бертран понял. Зря он спросил.
– Совсем чуть-чуть! – внезапно вставила красавица- герцогиня. – Капельку. Оно там по рецепту было. Чтобы бульон наваристей был!
Бертран не помнил в готовой стряпне наваристого бульона. Он вообще бульона не понял. Он помнил только хруст угольков на зубах.
– Суп же на бульоне делается?
– удивилась Пять Мешков.
«Так это был суп!», - вздохнул Бертран, наконец-то узнав, что он ел.