Герцогиня с Османского берега
Шрифт:
– Да ну? – иронизировала Хюррем. – А вид у тебя такой, будто ты довольна, что покидаешь нас и ни о чём не сожалеешь.
Нигяр не ответила. Она лишь улыбнулась уголками губ. За без малого двадцать лет её ученица стала на редкость проницательной. Но теперь это было совсем не важно.
– Неужели ты ни о чём не жалеешь? – спросила Роксолана.
– Нет, Ваше Величество. Что сделано, то сделано. У меня просто появилась возможность вырваться из оков прошлого и жить настоящим.
– Ты уверена?
– Небо всегда голубое, а тучи – явление временное. – промолвила Нигяр. – Раньше я не понимала этого. Теперь поняла. И я бы ни за что не променяла бы одну свою нынешнюю судьбу на сотню альтернативных.
Роксолане понравились слова бывшей служанки. Султанша протянула руку герцогине, и та без всякого страха пожала её.
– Пиши, если будет желание. – уверенно сказала Хюррем. – Но если не будет, то я не обижусь. Удачи тебе, английская герцогиня с османского берега.
– Прощайте, султанша.
– Прощай, Нигяр.
Поклонившись друг другу в последний раз, две женщины разминулись навсегда. На выходе Джоан Говард столкнулась с Хатидже Султан. Принцесса, едва завидев бывшую соперницу, демонстративно поджала губы и отвернулась. Правда, Гюльфем Хатун всё же ответила на прощальный поклон Нигяр кивком головы. Неподалёку от карет Матракчи Насух Эфенди поджидал бывшую жену, чтобы сказать ей несколько слов перед тем, как она уедет.
– Ну что, Нигяр Хатун, самое время сказать друг другу «farewell»? – спросил он с горькой иронией.
– Нет, Насух Эфенди, - ответила бывшая калфа, - лучше пусть будет «good bye». Так ближе к истине.
– Береги себя. Береги себя ради ребёнка.
– И ты береги себя.
Легонько поцеловав Насуха, Нигяр улыбнулась ему на прощание. Сияя от радости, Матракчи взял её под руку, подвёл к карете и посадил внутрь. Нигяр расправила платье, и к ней на колени залезла Кадер. Принцесса Мария не могла налюбоваться на эту идиллию.
– Чем вы теперь будете заниматься, госпожа будущая графиня? – спросила леди Тюдор.
– Пока не знаю. – ответила Нигяр – Джоан. – Но одно мне известно совершенно точно: у меня есть цель – достойно воспитать мою дочь, и целая жизнь впереди.
Король Генрих вышел из дворца последним. Поклонившись своему турецкому коллеге и обнявшись с ним на прощание, он сел в отдельную карету, пожалуй, самую роскошную. Английский кортеж двинулся в сторону порта под бой барабанов и рёв труб.
========== Эпилог ==========
Я – Нигяр. Сирота Нигяр, которая выросла в стенах султанских дворцов. Нигяр Хатун, которую приучили трепетать перед силой хозяев. Нигяр Калфа, безропотно служившая в гареме долгие годы. Рабыня Нигяр, о душе и мыслях которой никто ничего не знал и не хотел знать.
Однажды я осмелилась полюбить. Просто полюбить для того, чтобы дышать и наслаждаться каждым взглядом, каждым вздохом своего избранника. Я летела, как бабочка, на манящее сияние красного цветка и угодила в пламя костра. Я лишь хотела обыкновенного счастья с единственным мужчиной, у меня был островок, далекий от политики, войн и интриг, где были только мы и наша любовь, но злой рок оборвал мои крылья. Собирая осколки разбитого сердца, я ожидала смерти, но вместо этого оправилась в изгнание в чужой край. Одна хорошая женщина спасла меня и перед смертью завещала мне стать такой, какой раньше я никогда не была – богатой, знатной и влиятельной, ибо только так я смогу вернуться и забрать то, что принадлежит мне по праву. Я исполнила её последнюю волю, и вот теперь моя плоть и кровь, ребёнок, столь желанный и выстраданный снова рядом со мной.
Я – Джоан Говард, экс – герцогиня Норфолк, графиня Кэмберленд, хозяйка ферм, пастбищ и рыболовных озёр, счастливая мать Элис Говард. По возвращению в Англию я посвятила Кадер в христианство и нарекла её именем Элис, как того просила Мария Тюдор. Когда мы общаемся с англичанами, мы леди Джоан и леди Элис. Когда мы остаёмся одни, то снова становимся Нигяр и Кадер. Сердце моё цветёт и не может нарадоваться, когда я смотрю, какой красавицей становится моя девочка, как она прекрасно танцует и лихо скачет на лошади. Глядя на неё, я вспоминаю всё то лучшее, что дал мне её отец, те минуты счастья, которые были мне дороже жизни.
Своего бывшего мужа я видела в последний раз накануне свадьбы короля Генриха с Кэтрин Говард. Я говорила Томасу, что сводить молодую девушку с больным стариком – идея отвратительная и безнравственная, но он лишь ответил, что уж кому-кому, а мне рассуждать о нравственности не пристало. Весть об его аресте я восприняла со спокойствием, сама не знаю, почему. Я состою в добрых отношениях с леди Кэтрин Парр, хотя её брак с Томасом Сеймуром меня несколько расстроил, с леди Анной Клевской, у которой, порой, гощу месяцами вместе с дочерью, с принцессой Марией и с принцессой Елизаветой. Одно время Джейн Паркер пыталась беспокоить меня, но ей воздалось сполна за всё, что она совершила со своим мужем, золовкой и юной королевой Кэтти, а также за то зло, что она причинила мне, ибо есть справедливость на свете. Но одно меня печалит, что я не смогла уберечь от гибели саму Кэт; мои ошибки, к сожалению, ничему её не научили. Когда палач занёс топор над её маленькой головкой, я отвернулась, так как не смогла вынести этого кошмарного зрелища. Кэтти… Единственная из всех Говардов, кому я понравилась…
Я – Нигяр, и я не чувствую себя одинокой. Я редко куда выбираюсь из Кэмберленда. Разве что в Хивер в гости к Анне Клевской и в домик в Сэлси. Но если мне изредка приходится бывать в Лондоне, я беру несколько алых роз и еду в Тауэр. Там я прошу коменданта возложить цветы на место захоронения Анны Болейн и молюсь об упокоении её души. Матракчи Насух Эфенди сдержал слово, и порой навещает меня, когда выдаётся возможность. От него я узнаю о последних событиях в Османской Империи. Пару раз я написала в Стамбул Сюмбюлю. Я была счастлива узнать, что он оставил службу, при помощи Хюррем Султан получил свободу и женился на Шакире Хатун. Узнав о смерти шехзаде Мехмета, я написала своей бывшей хозяйке письмо с соболезнованиями, но ответа, увы, не получила. Весть о смерти Хатидже Султан также опечалила меня, как бы нелепо и противоестественно это ни звучало. Что толку ненавидеть врагов, когда они и так повержены?
Я научилась получать удовольствие от простых вещей. Что может быть приятнее, чем чувствовать, как ветер на лету треплет распущенные волосы, как морской прибой ласкает босые ноги, когда ты идёшь по песчаному берегу, как солнце согревает тебя своими лучами? Разве все богатства мира сравнятся со свежестью воздуха после грозы, с пением соловья весенней ночью, с красотой заснеженного леса и летнего заката? Я знаю это, Кадер тоже знает. У меня есть всё, что нужно для счастья и жизнь, наверное, ещё никогда не была столь прекрасна.