Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
После того, что случилось, об этом не может быть и речи,– сказала она.
Тогда хоть не подавайте на нас в суд,– попросила Шарлотта.
Действительно,– поддержал ее дворецкий. – Пожалуйста, будьте к ним милостивы, не губите их.
Хозяйка уже готова была согласиться, но Рунге опередил ее.
– При одном условии,– сказал он. – Если вы письменно извинитесь перед ней за клевету, за грубость и за свои неблаговидные поступки, фрау Крамер не обратится в суд.
Слуги согласились и тут же написали на имя хозяйки свои письма с извинениями, после чего Магда без сожаления
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вот и прекрасно! – сказал Рунге, когда слуги, по лучившие расчет, покинули дом. – Чувствуешь себя так, будто побывал в бане и отмыл всю грязь, приставшую к телу за долгое время походной жизни.
От грязи мы отделались, это верно, но не представляю, как мы будем жить без прислуги? – тяжело вздохнула Магда.
–– Не унывай, дорогая! Я видел страну, где вообще нет слуг, а женщины там чувствуют себя настоящими хозяевами не только в своем доме, но и во всей стране. А с такими Шарлоттами, как ваша горничная, сама убедилась, не почувствуешь себя хозяйкой не только страны, не только дома, но и своей собственной постели,– засмеялся Альфред.
– Да, ты открыл мне глаза. Не жила я до сих пор, а только существовала. Подумать только, кругом ложь и обман. И так изо дня в день, из года в год. Но вот надо ехать в гости, а кто мне поможет сделать прическу, одеться, да и детей не знаю, с кем оставить,– пожаловалась Магда.
Казалось, положение у нее действительно затруднительное, но Альфред, привыкший за много лет службы адъютантом у довольно–таки безалаберного начальника находить выход из любого затруднительного положения, и на сей раз не растерялся: по телефону вызвал из парикмахерской дамского мастера, а с детьми предложил оставить внучку дворника, которая была вызволена из гестапо самой Магдой.
– С тобой нигде не пропадешь, ты настоящий волшебник! – похвалила Магда Альфреда, когда модная прическа уже была готова, а Макс и Эрика пошли на прогулку с новой няней...
Рунге понимал важность предстоящей встречи в доме профессора Вагнера, так как, кроме отца и брата Магды, там его ожидали братья Иммерманы. Интерес профессора ему был понятен без слов: отец, желающий добра своей дочери, естественно, хочет прощупать будущего зятя задолго до их свадьбы. К этому испытанию Альфред был уже подготовлен и физически, и морально. Беспокоило присутствие на «испытаниях» гестаповца и промышленника. «Чего им нужно? – недоумевал Рунге. – Что это – простое любопытство с их стороны или же они замышляют против меня что–нибудь?»
Фанни встретила их в прихожей. Сестры обнялись. Старый слуга помог раздеться.
Папа ждет вас в кабинете,– сообщила Фанни. – Они там с моим шефом играют в шахматы. Пойдемте, я представлю вас.
Терпеть не могу, когда мужчины молчат и с самым глубокомысленным видом часами бездельничают. Где Рихард? – спросила Магда.
В фотолаборатории. Выполняет какую–то срочную работу.
И греха не боится, безбожник! – подражая религиозным людям, старушечьим голосом проворчала Маг да. – Пойду растормошу его. Заработался совсем. Исхудал, осунулся. Всё работа да работа. Пусть хоть в воскресные дни отдыхает, как все. Ждите нас. Мы скоро придем.
Она
Лаборатория в доме Вагнера – самое святое место; без разрешения самого профессора или его сына туда посторонним доступ запрещен. Раньше профессор просто запирал на замок двери, когда покидал лабораторию, а с тех пор, как они с сыном поступили на работу в концерн «Фарбенверке», охрану вагнерских секретов поручили трехсменному эсэсовскому посту. Когда Магда приблизилась к двери лаборатории, ее окликнул часовой.
Вам кого? – спросил он.
Я к брату,– сказала Магда и хотела пройти в лабораторию, но эсэсовец загородил собой дверь.
Нельзя,– коротко отрезал он. – Если хотите, могу его вызвать.
Разве вы меня не знаете? – обиженным голосом спросила дочь профессора.
Знаю, фрау Крамер, но все равно не могу пропустить.
– Тогда вызовите Рихарда! – рассердилась Магда. Часовой нажал на кнопку. Где–то за дверью зазвенел
звонок, и скоро послышались звуки шагов, а потом открылась дверь, и показалось недовольное лицо сына профессора.
– Дорогой братец! – набросилась на него Магда. – С каких это пор мне запрещено свободно ходить по дому моего отца?
Рихард с детства привык подчиняться сестре, как младший старшей. И теперь он робел перед ней. Увидев ее гневное лицо, он растерялся и против своей воли пропустил ее в лабораторию. Правда, он тут же опомнился, но было уже поздно. Магда стремительно прошла по коридору, открыла самую дальнюю дверь и скрылась в фотолаборатории.
Сын профессора перепугался не на шутку, но, подобно всем трусам, решил свалить вину на других.
Что ты наделал, олух царя небесного? Почему не задержал ее? – накинулся он на часового.
Вы сами стояли в дверях,– начал оправдываться эсэсовец. – Если ее нельзя было впускать, могли задержать сами.
«Сами, сами»! – передразнил его Рихард. – А ты для чего поставлен здесь? Для мебели, что ли? Когда сменишься с поста, доложи своему начальнику, чтобы он больше» никогда не выставлял на этот пост такого слюнтяя, как ты.
Для часового это было равносильно смертному приговору. Он знал, что эсэсовцев, проявивших слабость, подвергают суровому наказанию, вплоть до направления на фронт, а ему страсть как не хотелось лишиться этого безопасного места в глубоком тылу. Поэтому он начал униженно просить у Рихарда прощения, но тот даже не стал слушать, презрительно фыркнул и побежал за сестрой.
Расположение фотокинолаборатории и склада различных химических реактивов Магда знала хорошо. Раньше она и сама частенько заходила сюда проявлять фотопленку и печатать фотокарточки. Вот и сейчас она прямо подошла к ванночкам, где промывались только что проявленные фотокарточки. «Какую же срочную работу выполняет мой брат? – подумала она. – Рассказывали, что они с отцом синтезируют лекарственные препараты из каких–то дикорастущих растений. Должно быть, фотографируют всевозможные травы и кустарники. Любопытно, какие же травы интересуют их». В ванночке с проточной водой действительно лежали фотокарточки, но не с изображением растений, как она ожидала, а голых мужчин и женщин.