Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
– Милые детки! – обратилась к ним женщина. – Вы мне рассказывали, что русские дети любят холодную зиму, любят кататься на лыжах и на салазках. Добрый волшебник для вас создал здесь зиму. Там имеются и саночки, и лыжи. Зайдите в эту сказочную круглую дверь и катайтесь сколько хотите.
С этими словами она открыла дверь и пропустила детей в зал, после чего задраила иллюминатор. Ребята разобрали нехитрый спортивный инвентарь и с удовольствием начали было кататься, но вдруг послышалось жужжание шмеля, и появилась красиво раскрашенная модель самолета. Дети пришли в восторг. Они хлопали в ладоши,
«Как видите, в условиях зимы пришлось увеличить дозу яда в три раза,– пояснил голос диктора. – Но все равно общий вес не превышает десяти миллиграммов».
Увидев, как один за другим полопались все три шара, Магда онемела от ужаса. Вдруг один из мальчиков, одетый в мохнатую шубку, начал усиленно тереть кулаками глаза.
– Мама, мама! – заплакал он. – Мне что–то попало в глаза.
До сих пор все люди, игравшие в экспериментах роли подопытных животных, говорили по–русски, а этот мальчик заговорил по–немецки. Магде он еще раньше показался своим сыном, а когда к нему подбежала девочка, одетая точь–в–точь, как ее дочка, она перестала сомневаться, что это ее дети.
– Не плачь, братик. Это тебе соринка попала в глаза. Сейчас мы ее удалим платком.
Она достала из кармашка своей шубки носовой платочек, но, вместо того чтобы помочь брату избавиться от боли в глазах, начала тереть собственные глаза, потом закашлялась, заплакала, упала на снег. В это время больше половины детей, кашляя и задыхаясь, корчились на снегу, а остальные либо терли глаза, либо метались по всему залу, плакали, вопили о помощи, валились на землю и в Поисках спасения пытались спрятать головы в неглубокий снег.
«Боже мой! – мысленно воскликнула Магда. – Дети погибают на глазах».
В это время она опять направила свой взгляд на мальчика и его сестру. Они оба лежали почти рядом, но уже не шевелились. Ужас охватил Магду. – Детки мои! Макс, Эрика! – истерически завопила она, хотела встать со стула, но внезапно лишилась чувств.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Когда Фанни привела Альфреда в кабинет отца, профессор с шефом гестапо сидели за шахматным столиком, глубоко задумавшись.
– Разрешите представить вам Альфреда Рунге, бывшего адъютанта и верного соратника нашего зятя Гельмута. Крамера,– сказала дочь хозяина своим обычным звонким голосом.
Шахматисты встали и с любопытством посмотрели в сторону вошедших.
Рад с вами познакомиться,– произнес профессор, пожимая руку бывшему фронтовику. – Давно хотелось расспросить очевидца о последних днях жизни моего любимого зятя. Познакомьтесь! – добавил он, указывая на своего партнера по шахматам. – Это – наш второй зять.
Будущий,– с улыбкой уточнил шеф гестапо. – Штандартенфюрер Рудольф Иммерман,– добавил он, щелкнув каблуками своих до блеска начищенных сапог. – Рад вас приветствовать в этом доме по праву будущего родственника.
Жизнь научила Альфреда в случае необходимости скрывать свои подлинные чувства. Вот и теперь, когда в душе он горел ненавистью к этому извергу,
Профессор произвел на Рунге странное впечатление. Крупный, с горбинкой нос и жесткие черные волосы, подернутые сединой, делали его похожим на выходца из какой–нибудь восточно–азиатской страны, а выпуклые с желтоватым отливом серые глаза и белая кожа лица создавали впечатление, что перед вами коренной житель Европы. Особенно поразили Альфреда огромные уродливые руки профессора со следами ран и ожогов. «Непонятно, зачем работнику умственного труда такие страшные ручищи каторжника или, вернее, профессионального палача? – удивился он. – Во всяком случае никогда бы не подумал, чтобы у таких прелестных сестер, как Магда и Фанни, отец был таким страшным на вид».
Стараясь показаться радушным хозяином, Вагнер взял нового гостя под руку, подвел к столу и усадил в мягкое кресло. Мы о вас много наслышаны,– начал он по–простецки. – Дочери хвалят вас, рассказывают удивительные вещи. Думал я, чем же вы так легко покорили их. Оказывается, у вас действительно много таких достоинств, которые не могут не привлекать внимание женщин.
Пока не стал инвалидом, во мне усматривали и такие достоинства, которые мужчину превращают в воина теперь, видать, остается мне забавлять только детей представительниц слабой половины человечества,– вздохнул Рунге.
Полноте, дорогой мой! – успокоил его профессор. – Если бы Магда не рассказала о случае в военной комендатуре, я ни за что бы не поверил, что вы инвалид Кстати, я ведь не только профессор химии, но и доктор медицины. Если вы не возражаете, хотел бы осмотрен, вашу рану.
– Сделайте одолжение,– согласился Альфред. – Может быть, вы подскажете, что мне делать, чтобы снова вернуться в общество здоровых людей.
Вагнер внимательно осмотрел следы пулевого ранения на голове Рунге, тщательно прощупывая и надавливая на черепные кости.
Счастливый вы человек, герр Рунге,– сказал он,– закончив осмотр. – Прицелься враг на несколько миллиметров ниже, и медицина была бы бессильна помочь вам.
Да, она поставила меня на ноги, но, к сожалению, от джексоновской эпилепсии не уберегла.
Вагнер задумался. Он знал много врачей в разных странах, которые могли бы оказать любую помощь больным, но, к сожалению, большинство из них проживали в странах, воевавших против Германии, что естественно исключало возможность обратиться к ним даже за обычной консультацией. Перебрав в памяти десятки имен, он остановился на профессоре Эрмлере, руководителе нейрохирургическим отделением клиники Берлинского университета.
Я напишу в Берлин одному знакомому медицинскому светилу. Год назад по его просьбе я прочитал студентам цикл лекций о новейших достижениях в применении некоторых наркотиков для лечения центральной нерв ной системы человека. Думаю, он вам не откажет в помощи. Пока отдохните парочку месяцев, успокойтесь, и мы как–нибудь побываем у него,– пообещал Вагнер.
– Благодарю вас, герр профессор,– с легким поклоном ответил Альфред. – Мне так хочется снова стать полноценным человеком. Ведь у меня куча незавершенных дел, а если навсегда останусь инвалидом, ведь на них придется махнуть рукой.