Герои на все времена

Раткевич Элеонора Генриховна

Джози нехотя убрала руку от кобуры.

— Теперь руки повыше подними… И ты тоже, — рявкнул Хьюго космополиту в инвалидной коляске. — Вздумаешь нажать хоть одну кнопку — и узнаешь, что быстрее — твоя автоматика или мой палец.

— Ты совершаешь ошибку, вонючий янки, — зло проскрипел Наблюдатель в коляске. — Вы все ответите за то, что здесь произошло.

— Еще одно слово… Джок? Я не ошибаюсь? Итак, еще одно слово, Джок, и я припомню тебе, как ты издевался над французом. Франсуа неделю пролежал пластом после твоего биопарализатора.

— Он

заслужил, — улыбнулся одной половиной рта Джок.

— Тем, что попросил тебя заткнуться, когда ты издевался над дочкой итальянца?

Джок хмыкнул, но все же снизошел до ответа:

— Она такая же бесправная, как и вы все. Как и твой друг французишка. Только мы наделены властью и силой на ваших территориях, наци. Читай повнимательнее официальные соглашения между Объединенной Землей и вами, националистами.

Вдруг рядом с коляской непримиримого космополита возникла суховатая фигура норвежки:

— Хрен тебе, засранец, а не власть. Думал, что если американец уши развесил, то и я ничего не замечу? — Старушка с такой силой зарядила ногой в инвалидную коляску, что аппарат не только перевернулся, но и выбросил Наблюдателя шагов на пять в сторону. Из руки космополита, глухо стукнув по полу, вылетел небольшой пистолет.

Американец уважительно отсалютовал норвежке:

— Благодарю вас, мэм.

— За вами, молодежь, глаз да глаз нужен, — ворчливо ответила норвежка, возвращаясь на свое место в уголке паба. — Сами ничего не видите, не замечаете.

Хью поудобнее уселся на ближайший стул и пристроил револьвер на сгибе локтя, продолжая целиться в Наблюдателей. Потом почти что миролюбиво сказал:

— А теперь помолчим.

Дмитрий успел добежать до точки перехода, ему даже хватило времени вызвать транспортную службу и сообщить точку прибытия. Затем грохнули двери паба, и на землю свалилась куча-мала из Наблюдателей. Судя по всему, они хотели выйти все вместе, но дверной проем оказался чуточку уже.

— Стой, мазафака, — заорал покалеченный уже ранее космополит. Джо? Или Джордж?

Наблюдатель выхватил гаусс-пистолет и от бедра выстрелил в Дмитрия.

— Меньше фильмов смотри, ковбой, — крикнул Дмитрий, пригибаясь. Очередь гаусс-зарядов просвистела довольно близко. Чтобы хоть как-то утихомирить преследователей, русский пальнул из обреза над головами.

В ответ очередь пришлась ему точно в ногу. Кто-то из Наблюдателей не стал подниматься и лежа выстрелил по русскому. Кровь теплыми каплями расплескалась по холодному металлу арки — Дмитрий от шока отступил на шаг, нога заболела резко и оглушающее. Историк никогда не думал, что может быть так больно. От боли или от внезапно вспыхнувшей ярости он, не задумываясь, повел стволом и нажал на спусковой крючок. Обрез подбросил руку немного вверх — и на клетчатой рубахе только что поднявшегося космополита расплескались темные пятна.

— Джой! — заорал американец с разбитой головой.

И в то же мгновение переход сработал.

Дмитрий вывалился в русскую зиму

и секунд десять просто лежал на снегу — в глазах обычные природные снежинки играли в пятнашки с черными зайчиками от вспышки перехода. Нога начала противно пульсировать — как будто боль смешалась с ритмом сердца. Тяжело поднявшись, Дмитрий неуверенно бросился прочь от перехода. Через несколько шагов русского скрыли низкие ветки елей. Только на белом позднем снеге рубиновыми каплями обозначились его следы.

Четыре Джо по очереди вышли из перехода минуты через две. Они уже не орали, не матерились. Наблюдатели занимались любимым делом — выслеживали зверя. И то, что он относился к тому же биологическому виду, что и они, нисколько охотников не смущало.

— Джон, а вот и следы, — деловито сообщил Джозеф.

— Вижу, — кратко ответил Джон и махнул рукой. — За мной. Стреляйте в живот, чтобы подольше мучился.

— Жаль, что я не придушил его бывшую суку, — пробормотал Джо. — Она мне и так руку разодрала. Теперь еще ее муженек мне голову рассадил. Скотское семейство!

— Ну и холодно же здесь, — пожаловался Джордж. — Проклятая Россия, проклятый русский!

В это время Дмитрий сидел на снегу за ближайшим пригорком и сквозь переплетение ветвей всматривался в передвижение Наблюдателей.

— Будет вам «дранг нах остен», суки, — пробормотал Дмитрий, сосредоточенно заряжая обрез. Патроны так и намеревались высыпаться из коробки — и потому Дмитрий недолго думая позапихивал их горстями в карманы.

Космополиты как один повернули голову в его сторону. И только сейчас Дмитрий понял, что прятаться ему особо смысла нет — кровь, частыми каплями пятнающая снег, выдаст его лучше, чем тепловизор.

— Эй, русский, — хрипло крикнул Джордж. Или Джо? — Сдавайся! Брось свою пукалку допотопную…

Следом за столь миролюбивыми словами грянули выстрелы. На Дмитрия посыпались срезанные ветви. Наблюдатели не знали, где он точно находится, — и потому поливали гаусс-зарядами вероятный сектор на уровне пояса. Такая артподготовка длилась минут пять.

— У этих ковбоев оружейный склад, что ли, в карманах? — пробормотал Дмитрий.

Как будто его услышав, четверо охотников решили поэкономить патроны — и на мгновение пришла тишина.

Этим русский и воспользовался.

Дмитрий выскочил на гребень и дал жару из обоих стволов. Как ни странно, эта его эскапада увенчалась успехом. Джон охнул, схватился за живот — и по его руке темной полосой хлынула кровь.

— Я, русский, никогда не сдаюсь, — крикнул Дмитрий и сразу юркнул за насыпь. Поверху прошелся частый град гаусс-зарядов, и гребень срезало начисто. На Дмитрия посыпался снег и мерзлая земля.

Ползком, проклиная непослушную ногу, историк двинулся в сторону жилища. В голове уже все перемешалось. Он и сам не знал, что ему делать, когда он доберется к дому. Дверь не выдержит выстрела из гаусс-пистолета, да и окна не станут препятствием врагам — на них даже решеток нет.