Герои русского парусного флота
Шрифт:
Отныне вся тяжесть ответственности за проведение карательного рейда была возложена на лейтенанта Хвостова. А он, как известно, отступать не привык!
ОСВОБОДИТЕЛИ ОСТРОВОВ
Вскоре верный офицерскому долгу лейтенант Хвостов уже вывел из Охотска свою «Юнону» в открытое море, чтобы исполнить пожелание сбежавшего камергера и нанести удар по посягнувшим на российские границы японцам. Экспедиция, согласно оставленным Резановым указаниям, была объявлена секретной, а потому команда клялась хранить тайну, целуя крест.
В первых числах октября 1806 года бриг подошёл к Сахалину и вошёл в Анивскую бухту, где, согласно уговору, его должен был дожидаться тендер «Авось» мичмана Давыдова. Но Хвостова ждало разочарование: тендера в бухте не оказалось.
— Что ж, — пожал плечами Хвостов, — мы остались в одиночестве, но это совершенно ничего не меняет! Мы исполним всё, что нам было предначертано!
На следующий день часть экипажа высадилась на берег и посетила айнское селение, 8 октября Хвостов провозгласил Сахалин владением России. Вот как описывает эту церемонию сам командир «Юноны»: «В 8 часов пополуночи отправились на двух судах я, лейтенант Карпинский и корабельный подмастерье Корекин к тому же селению. Подъезжая к берегу, подняли на шлюпке военный, а на баркасе купецкий флаги; добрые айны встретили суда уже в большем числе и присели на колени, когда мы вышли на берег, старались объяснить кое-какими словами, что мы русские и друзья их; я приказал на берегу поставить флагшток, на котором подняли оба флага, как военный, так и коммерческий. Показывая на судно, одарил всех платками и разными безделицами, на тоёна, или старшину селения, надел лучший капот и медаль на владимирской ленте при троекратном из шести ружей выстреле, с судна на каждый залп ответственно из одной пушки. Здесь должно заметить, что ружейная стрельба не произвела на айнов ни малейшего страха, но когда увидели огонь и звук пушек, то ужаснулись и приклонили головы. Старшине при медали дал лист, на котором написано „1806 года октября… дня. Российский фрегат "Юнона" под начальством флота лейтенанта Хвостова, в знак принятия острова Сахалина и жителей оного под всемилостивейшее покровительство российского императора Александра I, старшине селения, лежащего на восточной стороне губы Анива, пожалована серебряная медаль на владимирской ленте (на медали значилось: „Союзные России“. — В.Ш.). Всякое другое приходящее судно, как российское, так и иностранное, просим старшину сего признавать за российского подданного“».
После этого российские моряки разорили все найденные ими на берегу залива Анива японские магазины и фактории, захватили в плен четверых японцев. Находившиеся на японских складах товары были частично захвачены (всего на «Юнону» было погружено до 1000 пудов риса, до 100 пудов соли, а также невода, посуда, другие предметы), частично, по предложению Хвостова, разграблены айнами. Затем все японские постройки и запасы строевого леса были сожжены. 16 октября «Юнона» покинула залив Анива.
Следующей целью была выбрана крепость Кусюнокотан в княжестве Мацумаэ (столица которого располагалась на острове Хоккайдо). Десант с «Юноны» был стремителен. Японцы почти не сопротивлялись, а сразу разбежались. Победители сожгли магазины, да захватили в плен и четырёх самураев, у которых предусмотрительно отняли кривые ножики, чтоб не повспарывали себе животы. К дому местного владетеля Хвостов самолично прибил доску с надписью, закрепляющей российскую принадлежность селения.
Надпись гласила: «1806 года октября 12 дня, фрегат „Юнона“. Поставлено в знак принятия острова Сахалина и жителей онаго под всемилостивейшее покровительство российского императора Александра I. Российского флота лейтенант Хвостов».
Отошёл, посмотрел, ладно ли получилось. Работой своей остался вполне доволен:
— Знай наших!
Пшено и другие припасы матросы раздали местным жителям айнам. Айны встречали россиян на коленях.
— Если б не ваш приход, нас бы всех убили! — плакали они горько.
— Никого отныне не бойтесь! — объявил им лейтенант, заставив с колен подняться. — Отныне вы все под защитой Российской державы!
А затем был труднейший штормовой переход до Петропавловска. И — как высшая награда за перенесённые испытания — стоящий в бухте тендер «Авось» и братские объятья Давыдова.
Как оказалось, мичман ждал «Юнону» в условленном месте, но ветром переломило фок-мачту, и пришлось идти чиниться в Петропавловск-Камчатский. Друзья в порту долго не задержались. Пополнили припасы провизии, воды — и в путь! На этот раз, посовещавшись, Хвостов с Давыдовым решили вновь идти к Сахалину, чтобы демонстрацией морской силы и решимости навсегда отбить у японцев охоту к захвату чужих территорий. Однако «великость открывшихся повреждений» да повальные болезни заставили мореплавателей отложить свой поход до следующей весны. Морскому министру Чичагову Хвостов доносил о своих ближайших планах так: «Вторичный поход на Сахалин принесёт те пользы, что получим богатый приз и освободим островитян от тиранства Японии, к чему призывает нас долг, приняв единожды Сахалин под покровительство российского монарха».
За зиму Хвостов составил первое научное описания языка и быта айнов, которое до сих пор ценится учёными!
Едва же в начале мая 1807 года Авачинская губа очистилась ото льда, «Юнона» и «Авось» снова вышли в океан. Перед выходом отслужили молебен, и оба капитана просили Господа даровать им удачу и добрую погоду. Во время самого перехода Хвостов и Давыдов, как всегда, не теряли времени даром, а вели тщательную опись Курильской гряды. Штормов, к счастью, на этот раз не было. Зато крайне замедляли плавание непрерывные туманы. Но вот подошли к острову Итурупу. Для начала дали несколько залпов по крепостце Айбо. Потом высадили десант. Японцы разбегались столь стремительно, что поймать успели лишь несколько самых непрытких. Найденные припасы рыбы и соли раздали айнам. Захваченную бухту романтичный Давыдов нанёс на карту как бухта Доброе Начало.
Затем оба судна обошли остров с другой стороны, — а там уже не фактория выстроена, а целая крепость. Теперь уже пушечным огнём наших встретили японцы.
— Кажется, дело обещает быть жарким! — спрыгнул в шлюпку довольный возможностью подраться Хвостов. — Отваливай!
Вскоре на берегу вовсю кипел рукопашный бой. Японцы пытались контратаковать, но матросы дружно приняли их в штыки, часть перебили, а остальных рассеяли.
Коренастый рулевой с «Авось», ещё не остыв от схватки, делился своими впечатлениями с дружками:
— Бегу, значитца, а передо мною ипона раскосый прыгает. И до чего чудно прыгает: руками крендели выделывает, ногами вверх дрыгает, а сам шипит, будто кошка драная! Уж как на его фортели поглазеть ни хотелось, да недосуг был. Приложил я его кулаком в грудину, убил, конешное дело, и дале побёг. И чего прыгал, чего шипел, может, чего сказать хотел, бес его знает!
Разогнав японцев, Хвостов с матросами сожгли все стоявшие на берегу магазины. Крепость, однако, захватить не удалось — кончился порох. Пришлось возвращаться на суда.
На следующее утро десант был свезён снова. На этот раз впереди всех шли с обнажёнными шпагами оба друга. Лейтенант и мичман словно соревновались друг с другом в храбрости. Не выдержав напора, японцы бежали вновь. В распахнутые настежь крепостные ворота моряки вступили, гордо печатая шаг. Трофеи им достались немалые: единороги и пищали, мортиры и ружья. Склады ломились от продуктов и товаров.
— Надолго, видать, обосноваться хотели! — мрачно констатировал Хвостов, меж рисовых завалов вышагивая.
Вечером загрузили припасы на суда. Не обошлось без неприятностей. В захваченной крепости матросы нашли несколько бочек с водкой — саке, и тут же изрядно перепились, празднуя лёгкую победу. На радостях несколько человек отправились в гости к айнам, но вместо айнов напоролись на сидевших в засаде японцев. Обратно вернулись лишь двое…
Предав огню крепость и факторию, суда вышли в океан.
Отметим, что трофейные пушки (две португальского литья, одна японского) были впоследствии доставлены в Петербург и до сего дня сохраняются в Артиллерийском музее…