Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения

Фрай Стивен

И вот музыка и смех свадебного пира в великом зале эфиопского дворца смолкли: ввалился Финей с немалым войском, вооруженным до зубов.

– Где он? – взревел Финей. – Где этот мальчишка, что посмел встать между мной и Андромедой?

Во главе стола, где пировало царственное семейство, Кассиопея и Кефей смущенно переглянулись, а Персей неуверенно поднялся.

– Думаю, тут какая-то ошибка, – произнес он.

– Да, будь ты неладен, еще какая, – отозвался Финей. – И совершил ее ты. Эту девушку много месяцев назад пообещали мне.

Персей обратился к Андромеде:

– Это правда?

– Да, – ответила она. – Но меня никто не спрашивал.

Он же мой дядя, я вас умоляю [15] .

– А это тут при чем? Ты моя, вот и весь сказ. А у тебя, – прорычал Финей, указывая мечом на Персея, – у тебя две минуты на то, чтобы убраться из дворца и из этого царства, – если ты, конечно, не желаешь, чтобы твоя башка украсила ворота.

Персей поглядел через весь зал на Финея. При Финее было человек шестьдесят вооруженных воинов. Но разговоры о башках, украшающих ворота, навели Персея на мысль, от которой эта самая башка у него пошла кругом.

15

Андромеде, как и многим смертным в наше время, кровосмешение, судя по всему, претило. Боги-то куда менее привередливы.

– Нет, – сказал он. – Это я тебе даю две минуты, чтобы покинуть дворец, – если, конечно, не желаешь, чтобы ты и твои люди украшали этот зал.

Финей фыркнул весело и презрительно.

– Ну и наглец ты, не поспоришь. Кошель золота любому, кто первым прошибет стрелой глотку этому гаденышу.

Солдатня взревела от восторга и натянула тетивы.

– Кто со мной – прячьтесь у меня за спиной! – крикнул Персей, открыл суму и вытащил голову Медузы.

Андромеда, Кассиопея, Кефей и гости пира во главе стола возопили от изумления, увидев, как Финей и его шестьдесят воинов мгновенно застыли.

– Почему они замерли?

– О боги… да они окаменели!

Персей спрятал голову обратно в суму и повернулся к своим будущим свойственникам.

– Надеюсь, он вам был не очень дорог.

– Мой герой… – пролепетала Андромеда.

– Как тебе это удалось? – воскликнула Кассиопея. – Они же статуи. Каменные статуи! Как такое может быть?

– Ой, ну так, – сказал Персей, скромно пожав плечами. – Я тут прошлой ночью познакомился с Медузой горгоной. Ушел с ее головой. Решил, что в хозяйстве пригодится.

Громадное облегчение свое Персей скрыл. Он вовсе не был уверен, что у взгляда мертвых горгониных глаз сохраняется способность превращать живое в камень, но внутренний голос подсказал ему, что попробовать стоит. Вдохновением ли был тот внутренний голос или же совет нашептала ему Афина, Персей разобрать не смог.

Кефей положил руку юноше на плечо.

– На дух не выносил этого Финея. Ты меня очень выручил. Не знаю, как и благодарить тебя.

– Рука твоей дочери – вся благодарность, какая мне потребна. Надеюсь, ты позволишь мне забрать Андромеду с собой ко мне на остров Серифос и познакомить с мамой? Нельзя! – Персей шлепнул Кассиопею по руке – царица потянулась к клапану сумы. – Я б на вашем месте и не пробовал.

– Ох, мама… – Андромеда вздохнула. – Как об стенку горох.

Возвращение на Серифос

– У меня там не дворец, – предупредил Персей Андромеду, пока они неслись над морем к Серифосу. – Простой домик.

– Ты там вырос. Уверена, он мне очень понравится.

– Я тебя люблю.

– Само собой.

Но когда они приземлились на берегу, оказалось, что домик Диктиса сгорел дотла.

– Как такое могло случиться? Где все? Что произошло?

Персей отыскал рыбаков, чинивших сети неподалеку. Они грустно покачали головами. Данаю с Диктисом Полидект заточил в темницу.

– Говорят, царь устраивает во дворце большой пир.

– Ага. Вот прямо сейчас.

– Ради какого-то очень важного объявления.

Персей схватил Андромеду за руку и полетел с ней во дворец. Они оказались позади тронной залы как раз вовремя: увидели, как Данаю и Диктиса, связанных веревками, втащили и бросили перед Полидектом.

– Как вы посмели? Как посмели вы жениться без моего разрешения?

– Это все я, – сказал Диктис.

– Это все мы, – сказала Даная.

– Но я предложил тебе свою руку. Ты могла бы стать моей царицей! – завопил Полидект. – За это оскорбление вы оба умрете.

Персей выступил вперед и направился к трону. Полидект глянул за спины Данаи и Диктиса и увидел Персея. Широко улыбнулся.

– Так-так-так. Уж не храбрый ли юный Персей это? Ты сказал мне, что без головы Медузы не вернешься.

– А ты сказал мне, что собираешься соревноваться с Эномаем в гонках на колесницах за право на Гипподамию.

– Я передумал.

– Зачем ты пленил мою мать?

– Им с Диктисом суждено умереть. Можем и тебя рядышком повесить, если желаешь.

Даная с Диктисом воззвали к сыну:

– Беги, Персей, беги!

– Мама, Диктис, если любите меня – отвернитесь и смотрите на Полидекта. Молю вас! Все, кто любит меня, смотрите на царя!

Улыбка на лице Полидекта стала чуть менее уверенной.

– Что за чепуха?

– Ты потребовал голову Медузы. Вот она!

– Уж не ждешь ли ты от меня, что… – И больше ни слова не молвил Полидект.

– Всё. Можете повернуться и смотреть на меня, – сказал Персей, убирая голову Медузы обратно в суму. – Теперь это безопасно.

Статуя Полидекта, сидящего на троне, окруженном каменными воинами, стала популярной достопримечательностью Серифоса. Гости острова платили за то, чтобы посмотреть на это и потрогать статую, а на вырученные деньги островитяне возвели храм Афины и сто герм [16] по всему Серифосу.

Андромеда с Персеем оставили царя Диктиса и царицу Данаю на острове, а сами отправились своей дорогой. Они могли бы остаться и унаследовать царство. Могли бы вернуться на родину Андромеды и править объединенным царством Эфиопии и Египта. Но они были юны, пылки и настроены путешествовать, а Персею еще и хотелось навестить край своего рождения. Младенцем он пробыл там меньше недели. Его дед, царь Акрисий, сделал все, чтобы не допустить существования Персея и укоротить его жизнь, но Персею было любопытно поглядеть, каков он, знаменитый Аргос, царство его рождения.

16

Гермы – четырехгранные колонны, они служили благопожелательными межевыми знаками и указателями. Обычно на герме помещали вырезанную из камня голову, чаще всего бога Гермеса (хоть и в нетипичном для него виде – с бородой), а чуть ниже – мужские гениталии, которые, как считалось, принесут удачу, если их погладить… по-особому.