Героический режим. Безбожие
Шрифт:
В башне поднялся ор, разбойники, матерясь и вопя от страха, разбегались прочь от голема, кто-то уронил оружие и выл, кто-то забился по углам, ощетинившись мечами и кинжалами. Выковыривать их оттуда я не собирался. Моей целью был глава разбойников, который в окружении двух человек - оба были с ним в пыточной - отступал к лестнице.
Я сейчас представлял из себя серо-чёрный вихрь, не заметить который в свете нескольких факелов было невозможно. Один из подручных главаря поднял свой арбалет и выстрелил в меня, но мимо. Я, лихорадочно хромая, добрался до них, сорвал с перевязи арбалет, впечатал его приклад в лицо стрелку, подставил под удар меча главаря и, уже бесполезный, швырнул в него, но тот отбил этот неуклюжий снаряд щитом. Зарычав и сфыркнув с верхней губы кровь, я отступил, двое бывших на ногах разбойников тоже отпрянули назад.
Но остался тот, чьё лицо я рассёк, а у меня ещё есть кинжал. Я ударил его, стоящего на коленях, в грудь, но тот отскочил от кольчуги. Бить в лицо бесполезно - оно закрыто руками, на голове шлем без забрала. Я выругался и толкнул раненого, тот повалился на спину.
Кольчуга ведь не всё прикрывает. Клинок вошёл разбойнику в пах. Раз, второй, третий. Где-то там была жизненно важная бедренная артерия, но я не знал, где точно, поэтому буквально перерезал жертве жилы на ноге. Булькающее хныканье превратилось в визг, который перекрывал даже вопли всех остальных и грохот голема, буквально размазывающего двух разбойников по стене. У другой стены бушевал вихрь льда, Вася рубился сразу с двумя противниками в центре зала, а Шустрик методично дорезал арбалетчиков.
Руки раненого отнялись от лица и инстинктивно потянулись к паху. Он сворачивался в позу эмбриона, но я воткнул ему в глазницу кинжал на всю глубину, и разбойник замер в неестественной позе.
Глава разбойников с товарищем отступали по лестнице. То место, где рухнул я, закрыли досками. Что ж, пусть оно подведёт не одного меня.
– Доски!
– рявкнул я.
Не знаю, кто откликнулся на мой вопль, но на деревянное перекрытие рухнула ледяная глыба, разнеся одну из досок в щепки. А через миг лестница над ней буквально встала на дыбы, рассыпаясь грудой камней. Путь наверх был отрезан.
Стало тише. Настолько, что я расслышал свой тихий смех. Голем застыл у стены, а ещё через пару секунд осыпался горой песка. Впрочем, своё он отработал - у одного из трупов была раздавлена голова, а двое навсегда останутся частью стены. Сколько я навидался здесь, но такого количества крови не видел никогда. В живых, кроме главаря и помощника, оставалось пять или шесть разбойников, но они не представляли угрозы - четверо и вовсе побросали оружие и молили о пощаде. Глядя только на босса, я зарезал двух, а остальных двумя точными ударами убил Вася.
Но были ещё те, что на крыше.
Я поднял с пола целый арбалет и прицелился в помощника главаря. Болт вошёл ему горло. Второй вонзился уже в дёргающееся у начало лестницы тело. Третий я направил на люк в крыше. Оставалось только подождать. Но люк не открывался. Главарь, ссутулившись за щитом, стоял на лестнице, не предпринимая никаких действий. Наша поддержка столпилась у закрытой двери, за которой следил Шустрик, Вася стоял за моим левым плечом.
В установившейся тишине слышалось только наше сиплое дыхание да потрескивание огня.
– Они не откроют, - прошипел главарь.
– Пусть, - кивнул я, Плащ как раз закончился. Я снял маску, чтобы дать крови свободный ток - в маске я ей чуть ли не захлёбывался.
– Но и мы не уйдём, пока они живы. И уж точно, пока жив ты.
Разбойник коротко хохотнул.
– Угрёбок, - буркнул он.
– Лживый угрёбок.
– Ты на счёт них?
– спросил я, кивая на Васю.
– Это нежданное подкрепление. Оно всегда приходит на помощь страдающим героям.
– Это тебе что ли?
– презрительно скривился главарь.
– А почему бы и нет? Герой-мученик, которого пытали злобные разбойники. Пытали, оставили инвалидом, выбросили в одной рубахе под дождь. Но герой выжил и нашёл друзей, которые оказали ему помощь. И теперь герой убьёт злобного разбойника и вернёт детям их родителей, долгое время работающих на голодном пайке у злого разбойника. Разве не прекрасная история?
– Ха! Что надо! Но знаешь, что? Ни хера ты не герой.
– Я знаю. Кажется, здесь им вовсе не место. Не хочешь им стать? Для этого благородному разбойнику, борющемуся с жирным конунгом, обложившим непомерными налогами свой народ, надо спуститься с лестницы и принять неравный бой, в котором он героически погибнет. Его судьба воодушевит тысячи потомков, и они выйдут на большую дорогу, чтобы свергнуть своих угнетателей. Как тебе это?
– Это гораздо лучше, - оскалился разбойник.
– Вот только ты сам сказал, что здесь героям не место. Даже если бы мы хотели ими стать, у нас всё равно не вышло бы. Герои существуют только в сказках. Или становятся таковыми после смерти.
– Его улыбка становилась всё шире и шире. Я увидел, как в его рту сверкают длинные жемчужные клыки.
– А солнце уже встаёт, - продолжал он.
– Уходит ночь - время для тёмных дел, приходит день, оставляя ей место лишь в самых дальних закутках.
– Кольчуга на теле разбойника лопнула.
– Солнце не отгоняет тьму, оно сжигает её. И сейчас...
– Меч полетел в сторону, щит, громыхая, покатился по камню, но остановился, врезавшись в одно из распростёртых на полу тел.
– ...время для дел светлых дел, какими бы жестокими они не были. Солнце палит беспощадно.
– Сверкающая тысячами граней даже в тусклом свете факелов фигура начала спускаться с лестницы.
– Если бы вчера был солнечный день, ты бы не ушёл отсюда, выродок Сердца. Но сегодня будет солнце, хоть оно и скрывается за туманом. И я - неверное дитя Корня Мира - оставлю твоё размазанное по полу тело гореть под его лучами.
Я лихорадочно дышал, чувствуя, как меня буквально толкает вперёд. Я ненавидел это существо всеми фибрами своей души. Моя злоба обязана залить его своими потоками. Он - другой полюс, но... Гая тоже была на другой стороне, а её я убивать не хотел. Что-то здесь было не так, он был другим, и поэтому я должен его уничтожить.
– Это значит, что тебя надо убить до тех пор, пока не поднялся туман, - прохрипел я.
– Спасибо за подсказку, ублюдок.
– Она тебе не поможет, дитя Злобы.
– Босс махнул рукой в сторону двери.
– Бегите, люди, бегите быстрее, пока я разбираюсь с этой отрыжкой Сердца, и, быть может, вы сумеете убежать достаточно далеко, чтобы я не догнал вас.
– Пошёл на хер, стекляшка, - прохрипел Вася, но в его голосе слышалась растерянность.
– Своих не бросаем.
– Русские не сдаются, - добавил Шустрик. Вот его голос отчётливо дрожал.
Босс рассмеялся. Его голос буквально звенел.
Он стоял передо мной. Двухметровая неуклюжая фигура, сверкающая гранями тёмного стекла. Волосы превратились в обсидиан, глаза стали двумя зелёными камнями, с хрустальных клыков, такие длинных, что нижние касались носа, а острия верхних торчали аж под подбородком, капала слюна, мелкими стекляшками отпрыгивающая от пола. Пасть босса раскрылась, раздался звенящий, как стекло хохот. Кто-то из девчонок тихо охнул, а Вася зло выматерился.