Героический режим. Безбожие
Шрифт:
– Чую-чую. Чего только с ним так трястись? Вон, Мишке куда хуже. Полежит, оклемается.
– Заткнулся бы.
Он заткнулся.
Я с трудом различал очертания домов. Кажется, бой затих. Никто не кричал, никто не добил железом о железо. Слышалось только шипение воды, выплеснутой в огонь, треск пожара и чьё-то тихое хныканье. Казалось бы, после того гама, что царил вокруг минуту назад, это должно было умиротворять, но хаотичность звуков сводила с ума.
– Твою мать...
– услышал я.
– Миша, не дёргайся. Успокойся... Не дёргайся я тебе говорю!
– Истеричное мычание, звуки борьбы.
– Да не дрыгайся! Если не выпьешь зелье, можешь отбросить копыта. Ты же не хочешь отбросить копыта здесь? Вот и молодец. Приоткрой рот. Давай. Вот, молодец. Глотай. Осторожно не торопись. Не бойся, ничего страшного. Антон тебе тоже на первое время сделает маску. Сделаешь же, Антон?
– Угу.
– Видишь, сделает. Твою мать... Как это перевязывать.
Я похлопал по плечу державшего меня человека. Это был Владимир, я лежал ухом на его коленях.
– Помоги сесть.
Мир перевернулся. Меня чуть не вырвало, но я сдержал позыв и, тяжело дыша, начал вглядываться в происходящее. Мельтешение огня вызывало чудовищную резь в глазах и головокружение, но, стиснув зубы, я сидел.
В пожар с шипением врезались не только струи воды, но и ледяные глыбы. Быстро тая, те шипели. Время от времени с треском из огня вылетал сноп искр, а то и целые горящие угли, но огонь явно унимался.
Моего лица коснулось холодное влажное дуновение ветра с моря. Это было как глоток чистой воды. Ветер пах солью и дождём, нудным, затяжным моросящим дождиком. Холодным. Так хотелось лечь в холодную мягкую постель...
Я чувствовал себя лучше с каждой секундой. Судя по всему, я получил небольшое сотрясение мозга, выносливость была практически полной, а вот статы пострадали чудовищно, опустившись до уровня пяти-шести очков. Но вот с воображаемым щелчком поднялась выносливость. Всё хорошо, я не умер.
Я перевёл взгляд на сдавленно воющего от боли Михаила. Зря, второй рвотный позыв я уже не сдержал. Стоя на четвереньках и блюя, я клялся себе, что не посмотрю в ту сторону, пока раненого воина не перевяжут. И всё равно смотрел.
Бинтов у нас, естественно не было, и Алексей пользовался нарванными из чьей-то одежды лоскутами, короткими и плохо подходящими для такого дела. Вернее, руку или ногу затянуть ими было можно, но у Михаила пострадала ни рука и ни нога. Его левая часть лица превратилась в сплошную рану. Ему разрубило верхнюю челюсть у носа, нижняя челюсть была расщеплена на две части, и из щели болтался окровавленный язык.
– Выносливость не слишком сильно падает?
Отрицательное мычание. И снова сдавленные рыдания, издаваемые преимущественно носом. Я не видел, но был уверен, что Михаил рыдает. Да и кто бы не рыдал. Как страдал Костя, когда ему лечили лицо, а здесь разрублена кость.
Наконец Алексею кое-как удалось затолкать язык воина ему в рот и кое-как стянуть нижнюю челюсть. После он просто плотно наложил лоскуты воину на лицо, чтобы остановить кровотечение. Михаил больше не дёргался, но я слышал его стоны и видел, что его трясёт.
– За пару дней восстановишься, - ободряюще сказал ему Алексей.
– Да, на хер, пару дней, - прорычал Павел. Пока Алексей возился с воином, глава пати потушил пожар. Его лицо покрывала копоть, а левая щека опухла, судя по всему ожог.
– Как бы пару лет здесь не проторчать.
– Угу, - хмыкнул Николай.
– Мы, можно сказать, застали ублюдков со спущенными штанами, но вместо того, чтобы ухватить их за яйца, погрозили пальчиком и дали лёгкого пинка под зад. Лёха, к тебе это не относится, ты выше всяких похвал.
– Я знаю, - угрюмо сказал я.
Да, мы обосрались. Сделали всё, что могли, но этого оказалось недостаточно - слишком много мобов здесь оказалось. И ещё не меньше трёх или четырёх десятков сейчас готовится к штурму. Причём, теперь они предупреждены и во всеоружии.
Но отражение штурма было не единственным вариантом. И я подумал об этом не один.
– Два варианта, - сказал Павел.
– Или мы окапываемся здесь. Мало еды, много зелий и желание урыть всех засранцев. Или мы, поджав хвост, бежим в лес. Ждём другую пати, изводим мобов по одному... Что угодно. В общем, уходим в подполье. Снова придётся брать ворота... Но от голоду не подохнем.
– Время на нашей стороне, - произнёс Алексей.
– Не настолько же мы круты, что умудрились пройти досюда. Дождёмся следующую пати.
– Дождёмся, конечно, дождёмся. Но где?
– Здесь. Второй раз ломиться в ворота - это слишком рискованно.
– Сидеть здесь практически без еды - тоже, - возразил Николай.
– Тем более, мы вряд ли удержим ворота до подхода следующей пати. Придётся засесть где-нибудь в доме и ждать, пока они прорвутся сюда.
– Если начнётся штурм, устроим диверсию за воротами, - предложил я. Мне чертовски не хотелось уходить.
– Если нас просто не спалят.
– Не дадим.
– У тебя круговой обзор во все стороны?
Я скрипнул зубами.
– Ладно, - буркнул Павел.
– Оба варианта одинаково хреновые. Голосование... Нет, хер вам, а не голосование. Уходим. Это приказ. Ждём, пока чуть-чуть не отойдёт Мишка, и уходим.
– Как бы нас отсюда не попросили, - медленно произнёс Владимир.
Я перевёл взгляд на крепость. Её ворота медленно открывались.
– Ну что ж, - делано весело произнёс босс.
– Пожар потушили, пора убегать. На кой хрен я так старался?
– Просто ты неудачник, - угрюмо сказал Алексей.
– Возможно. Хорошая мысля приходит опосля, я догадался, что мы вряд ли удержим ворота только в тот момент, когда последний огонёк...
– Заткнитесь и бежим!
– рявкнул Владимир.
Мы с ним грубо схватили Михаила и потащили к воротам. Наши друиды засыпали медленно спускающихся к нам латников кастами, воины прикрывали отступление. Мобы не торопились, они даже не пытались перейти в атаку, просто спускались быстрым шагом к воротам. Когда мы вышли за пределы деревни, противники побежали, но, достигнув ворот, просто их закрыли.