Героиня второго плана
Шрифт:
Но все-таки ей стало грустно от того, что все кончилось вот так, в одну минуту. Только что трепетала между ними тонкая нить доверия, понимания, откровенности, и тут же оказывается, что для него это ничего не значит…
Таисья принесла не свечу, а керосиновую лампу.
– Свою взяла, – сказала она, входя. – Посижу тут с вами, пока свет дадут.
«Все-таки правильно она меня блаженной называет, – подумала Серафима. – Ну почему я не скажу ей, что она ведет себя бестактно, что нельзя навязываться в гости, когда не зовут?»
– Как вам баранина показалась, Леонид Семеныч? – спросила Таисья. – Ахмедка, черт косой, говорил,
«Ведь это она приготовила ужин, – подумала Серафима. – Как мне в голову не пришло?»
Ей почему-то стало не по себе от этой догадки. Хотя ничего особенного не было в том, что приготовлением ужина занималась домработница.
– Вкусно, спасибо, – ответил Немировский.
– Значит, и впрямь курдючная баранина. В России-то у нас таких баранов нету, только у них там, у азиатов. Тятенька покойный в Ташкент ездил, когда молодой был, купцу торговать помогал, так, рассказывал, там бараны с вот такими курдюками под задницей бегают. И жиру много, и мясо не воняет. А у нас нет, у нас без курдюков, другая порода. Я на всякий случай все равно луку побольше положила, чтоб стушить, лук-то он вкуса не портит. Ну, буду теперь у Ахмедки баранину брать, раз вам понравилось.
Она говорила и говорила, и именно то, о чем никто ее не спрашивал – о баранине, потом о паровом отоплении, потом – что, обещали, перловка подешевеет, а вот нет, не дешевеет ничего, а гречки так и вовсе не купить, забыли уже, какая она и на вкус, гречка… Огонек в керосиновой лампе подрагивал, от этого по стенам, столу и Таисьиному лицу летали причудливые тени, и желтые ее глаза сверкали, как топазы в какой-нибудь бесценной королевской короне.
Только теперь, в этом тревожном трепетном свете, Серафима заметила, какая она красивая. Не корона, конечно – да при чем вообще корона, что за глупая выдумка! – а Таисья.
Ничего сложного, тонкого не было в ее облике, но свежесть, но юность, и уложенная вокруг головы коса со слегка растрепанным ореолом, и эти сверкающие желтые глаза, от которых Серафима просто взгляд не могла отвести…
Но отвести взгляд было необходимо. Сколько можно сидеть, не произнося ни слова и слушая разговоры про баранину?
– Леонид Семенович, спасибо за чудесный вечер, – сказала Серафима, вставая из-за стола. – Уже очень поздно, я пойду.
Немировский тоже встал.
– Я вас провожу. В коридоре темно, – сказал он и вышел вместе с нею.
До ее двери дошли молча. И только когда Серафима взялась за дверную ручку, он сказал:
– Это вам спасибо. Никого я не чувствую таким близким себе человеком, как вас.
И тем же быстрым движением, что и полчаса назад, взял ее руку, перевернул ладонью вверх и поцеловал.
И ушел, исчез в темноте коридора. А Серафима осталась стоять у двери, и счастье боролось в ее душе со смятением.
Глава 16
– Интересная история, – сказал Арсений. – Какая-то библейская.
– Что же в ней библейского? – удивилась Майя.
– Да вот эта встреча в пасхальный вечер. Хотя, может, ты права, и я преувеличиваю.
Майя не считала, что он преувеличивает, и ничего такого не говорила. Почему же он тогда…
– Я свою жену встретил, как в Библии положено – у колодца, – сказал Арсений.
«А разве я предполагала, что у него нет жены? – подумала Майя. – Было бы странно».
Нет,
– Где же теперь бывают колодцы? – спросила Майя.
Более глупого вопроса, кажется, невозможно было придумать. Но еще глупее она выглядела бы, если бы Арсений заметил ее растерянность.
– У нас был на даче, – ответил он. – В конце улицы. Все ходили за водой почему-то вечерами, а может, это мне так казалось тогда. Во всяком случае, до ночи не расходились. Рядом с колодцем бревна лежали, на них все сидели и разговаривали. Даже пели, тогда модно было под гитару.
Майе нетрудно было представить эту картину: летний вечер, тающий розовый свет, гитарные струны звенят, далеко разносится в темнеющем воздухе смех, и девушка идет к колодцу… Непонятно только, зачем он все это ей рассказывает, ставит ее в неловкое положение. Вот что ей теперь делать? Встать, уйти – и что она даст ему этим понять? Что рассчитывала выйти за него замуж, а раз имеется жена, то и разговор окончен? Это унизительно, так уйти, слишком демонстративно. Но и беседовать с непринужденным видом, как будто они всего-навсего обсуждают какой-нибудь новый фильм…
А главное, неужели он всего этого не понимает?!
– Меня когда-то пытались учить музыке, даже отдали в хор, – сказала Майя. – Но выяснилось, что настоящего музыкального слуха все-таки нет.
«Осталось только поинтересоваться, есть ли слух у его жены», – подумала она.
– У тебя другие таланты, – сказал Арсений.
Какие именно он обнаружил в ней таланты, Майя уточнять не стала. Решила, что политес выдержан даже более чем достаточно.
– Арсений, я рада, что мы повидались, – сказала она, вставая. – Звони, пиши. Я теперь долго буду в Москве.
Он молчал. Майя не понимала, что происходит.
«Да ничего особенного не происходит, – подумала она. – Вот, ознакомилась с еще одним способом дать мне понять, что отношений не получилось. Почему – слишком философский вопрос, да и ответ примерно известен. Что ж, бывало и похуже. Обычно мне просто переставали звонить, и думай что хочешь. А здесь по крайней мере есть определенность».
– Отвезти тебя? – спросил Арсений.
Да, у него ведь есть машина, конечно. Просто во время прежних встреч они романтически пили вино, и он не садился за руль. А в этот раз романтической вечеринки не получилось, хотя именно в начале сегодняшнего вечера все выглядело как-то более взволнованно, чем обычно, трепетно даже… И неужели он с самого начала знал, чем все закончится? Или ее рассказ о бабушкиных амурах подвигнул его к такому финалу?
«Не все ли теперь равно? Было и прошло, – про себя произнесла Майя. – Кто старое помянет, тому глаз вон».
А вслух сказала:
– Спасибо, я лучше прогуляюсь. Прекрасный сегодня вечер.
Часть II
Глава 1
– Эта порода называется корги, – ответил Арсений.
– Я про корги читала! – воскликнула она. – Это очень редкая порода. А где ты ее взял?
– Отец подарил. А ему знакомый из-за границы привез.