Героиня второго плана
Шрифт:
– Пойдем, – сказал Арсений, вернувшись наконец к Марине. – Ты не замерзла?
Она замерзла, и он стал согревать ее поцелуями сразу же, как только они вошли в квартиру, благо это было рядом с Пироговкой, на Плющихе. Марина смеялась и говорила, что видит такое впервые – чтобы холодные губы согревали. И что с Арсением для нее вообще многое впервые…
К тому, что происходило между ними потом, отнести ее «впервые» было, конечно, нельзя. Но Арсений не чувствовал, чтобы его это уязвляло. Наоборот – он не знал, что было бы, если бы происходящее полностью зависело от его опыта, точнее, от отсутствия
В ее физической умелости не было привычки, не было ничего механического, не было ни тени безразличия. Тот интерес к жизни, который Арсений еще мальчишкой заметил в ней в первую же минуту знакомства, распространялся на всю ее жизнь, и на любовную страсть тоже.
К тому же Маринина страсть была помещена в гибкое и очень красивое тело, это помогало Арсению преодолевать неопытность. В том смысле помогало, что ее красота возбуждала его, и очень сильно, а ее гибкость позволяла мгновенно воплощать любые желания, не беспокоясь о том, что это почему-либо невозможно.
Все оказалось возможно, и все получилось прекрасно.
– Откуда ты знаешь, что прекрасно? – засмеялась Марина, когда Арсений сказал ей об этом. – Тебе же сравнивать не с чем.
Они лежали на кровати рядом, как струны на гитарном грифе. Арсений подумал о гитарных струнах потому, что ясно слышал звон внутри себя и внутри ее. Он обнимал Марину, и ему казалось, если не будет обнимать, то взовьется вверх, как шарик с гелием – таким легким он был сейчас.
– Не обязательно все рукой потрогать, – сказал он. – Кое-что можно и представить.
При этом он, правда, вот именно потрогал ее, и даже обеими руками – ее плечи, живот, сведенные, но от его прикосновения послушно раздвинувшиеся ноги…
– Все правда замечательно вышло, – уже без смеха сказала она. – Ты если чего и не умеешь, то все равно чувствуешь, как надо. Мне с тобой хорошо.
Вряд ли она имела в виду что-нибудь, кроме того, что произошло между ними сейчас в постели. Но для Арсения и это было немало.
Марина стала приходить к нему часто, в выходные почти всегда, кроме тех дней, когда приходила мама. Она не выражала недовольства от того, что они не увидятся из-за маминого появления, но Арсений сам чувствовал себя из-за этого неловко, и уже через месяц не стал предупреждать Марину заранее, а просто представил ее, когда мама вошла в квартиру.
Тем вечером Марина у него все-таки не осталась. Они посидели втроем, поужинали – мама принесла в судках луковые клопсы, которые Арсений любил с детства, – потом Марина простилась и ушла. Она сказала, чтобы Арсений ее не провожал, и сказала так, что ее невозможно было заподозрить в обиде; да, он точно знал, что обиды с ее стороны нет.
– У вас серьезные отношения? – спросила мама.
Она не старалась быть с сыном как-то особенно деликатной из-за того, что у него появилась девушка. Деликатность присутствовала в их отношениях всегда и
– Да, – кивнул Арсений.
– Вы любите друг друга?
Такой вопрос удивил его. Разве стал бы он говорить, что отношения серьезные, если бы они с Мариной не любили друг друга?
– Да, – повторил он. И уточнил справедливости ради: – Я ее точно люблю.
– Этого мало, Сенька, – сказала мама.
– Чего мало? И для чего мало? – не понял он.
– Любить самому мало для того, чтобы получилась семья. Не сердись, что я вмешиваюсь, – добавила она, хотя Арсений и не сердился. – Просто мне не хотелось бы, чтобы ты повторил мою ошибку. С твоим отцом. Я очень сильно была в него влюблена, а когда поняла, что этого мало и равная мера чувств нужна с обеих сторон, у нас уже был ты и мне казалось, я не имею права что-либо менять.
– А почему ты решила, что мы с Мариной собираемся жениться? – спросил он.
– Ты, может быть, не собираешься, а Марина собирается. Она ведь постарше тебя, правда?
– На три года всего.
– В вашем возрасте это имеет значение. Может быть, я ошибаюсь, но мне показалось, у нее на твой счет серьезные планы. Потому я сразу об этом и спросила. Не подумай, что она мне не понравилась, – оговорилась мама. – Марина энергичная девушка. Это хорошо – целеустремленности тебе недостает.
Глава 2
Правильно ли мама оценивает нехватку у него целеустремленности, Арсений не понимал, но что она не ошиблась насчет Марининой энергии, понял очень скоро.
Марина вошла во все уголки его жизни всего за месяц, не более.
Она легко разобралась, какие учебники ему необходимы, и однажды купила самый дефицитный из них в «Академкниге», в которую Арсений безуспешно заходил много раз, а она заглянула всего однажды и лишь потому, что проходила мимо.
Она готовила из примитивных рыбных консервов такой суп, вкуснее которого невозможно было себе представить, и требовалось ей на это пятнадцать минут, да и то – суп готовился словно бы сам собою, а Марина тем временем расспрашивала Арсения, как прошел его день, и ее стрельчатые глаза горели неизменным любопытством.
Она не очень любила театр, вернее, совсем не любила, как и книги, но могла достать сборник стихов Цветаевой или билеты на Таганку, а после спектакля они с Арсением шли в закрытый для посторонних ресторан Дома актера на Тверской, их проводил туда тот же человек, который помогал с билетами, и Марина чувствовала себя в этом богемном месте так же естественно, как и в любом другом месте на белом свете.
Она тратила на уборку квартиры час в неделю, и всю неделю после этого квартира сияла чистотой так, будто над ней потрудилась фирма «Заря» в полном составе.
По выходным она вытаскивала Арсения на каток в парке Горького и на лыжный спуск в Крылатском, и через месяц он уже удивлялся, как обходился без этого раньше.
И при всем этом она училась в Первом меде, то есть целые дни проводила в институте и в клиниках, а ночами что-то читала, учила наизусть или выписывала из своих медицинских книг, потому что намерена была стать не просто врачом, а хирургом, и намерена была сделаться лучшей в этой специальности, в которую женщин вообще не очень-то допускали.