Герой забытых сказок
Шрифт:
– Хо великий, благослови волей своей и убереги дитя и любимую, – едва слышно в мольбе прошептал он и гулко выдохнул.
Теперь уж местные не сомневались, город готовился встречать первенца. Кто с утра печь пироги принялся, другие стали шарить по подвалам в поисках чего покрепче и стаскивать все к дому посадника. Радостные возгласы затихли в глубине хат в ожидании, осталось только получить команду чтобы празднику состояться. Остромир, силой не распаляя волнение, отправился по делам.
У знахарок в доме с утра было неспокойно, Малуша пришла в слезах, всё выла от боли, да толку от того. её быстро уложили, обмыли, что нужно сделали
Роды затянулись, ребеночек долго маялся, все стеснялся появляться на свет. Знахарки сменяли друг друга, а день уже клонился к вечеру. Мальчишки несколько раз подбегали к дому за новостями для Остромира, услышав громкие крики, вздрагивали от страха,но уходили медленно, на случай, если потребуется вернуться.
Последние лучи солнца еще не скрылись за горизонтом как ребенок появился на свет, женское измотанное мычание перешло в детский плач. Молодые знахарки между собой переглянулись и обернулись на Бояну. Малуша вся мокрая до нитки через слезы, но с слабой улыбкой протягивала руки к своему малышу. К своему ребенку. Казалось, что все её существо принадлежало только ему, однако женщины не подходили ближе. Протерев глаза, жена посадника увидела страх на их лицах. Старшая знахарка, неуклюже опрокинув стул, медленно поднялась и направилась к младенцу. Шаги её отдавались в сердце каждого там был. Её шаги отзывались в сердцах всех присутствующих. Она внимательно посмотрела на новорождённого, в руках одной из учениц, затем перевела взгляд на измученную Малушу и объявила:
– Дитя У. Мальчик.
После тяжёлого вердикта молодая знахарка обхватила Малушу руками и горько заревела, ласково гладя несчастную по плечам. Другая в бессилие склонили голову и протянула старухе бледного ребеночка с белоснежными волосиками, который от всей суматохи заплакал ещё громче. Он ждал объятий матери, он звал её.
Но Малуша казалась оцепеневшей, погружённой в безразличную тишину. В глубине её тёмных глаз вспыхнули обида и гнев. Она смотрела на ребенка с неприкрытым отвращением. Твердой рукой отстранив знахарку, которая держала её за плечи, девушка села. Боль, пронизывающая тело острыми клинками, исказила уставшее лицо.
– Что это значит? – впервые ребенок услышал сухой, раздирающий горло, голос матери.
– Мало что знаем, дочка.
– Хочешь сказать, у жрицы Хо…, – она откашлялась, потом выше подняла подбородок и презрительно посмотрела на Бояну – … у жрицы Хо, мог родиться ребенок У?
– Родиться он мог у кого угодно, родненькая. Нужно разбираться, ты лучше отдыхай. Положите её скорее, – старуха обратилась к ученицам.
Те засуетились, подали воды и принялись обтирать роженицу. От первого касания, та воспротивилась и подскочила с места.
– Это не мой сын, – она указала тонкими пальцами на сверток в руках Бояны, – не смейте его показывать. Никому.
Ребенок пригретый в умелых руках старухи тихо сопел.
– Нельзя так, Малушенька. Тебе бы с Остромиром обговорить, отдохнуть. А там смотри и наладится все. А мы о ребенке мы позаботимся.
– Ты не слышишь меня, старуха?! Никому! – по щекам её лились слезы.
– Да помогите же ей, – крикнула Бояна знахаркам и вышла из родильни.
За дверью испуганным цыпленком стояла Лейка, она все слышала и сейчас внимательно следила за бабушкой усевшейся на лавку. Та бросила на нее уставший взгляд и подозвала рукой.
– Зови Остромира.
– Но бабушка, – воспротивилась девочка.
Старуха ухватила её за ухо и пронзительно взглянула ей в глаза. Лейка пискнула, подпрыгнула на месте и убежала. Весточка, которую так ждал Остромир, была отправлена.
Бояна подняла уголок пеленки и посмотрела на ребенка белого как снег. Младенец мирно спал не подозревая о тёмных тучах, сгущающихся над его головой, не зная как жестоко с ним поступила судьба и собственная мать. Это был первый ребенок луны на её веку да и знала она о них совсем мало, всего пару строк из древних книг.
Лейка вернулась мгновенно. Снаружи её уже поджидал мальчишка, посланный друзьями Остромира. Всем хотелось скорее начать празднование. Она передала ему новость, а затем словно белка скользнула обратно в дом, устроилась на скамейке и незаметно посмотрела на новорожденного через плечо.
– А что с ним, ба.
– Не твоего ума дело. До комнаты меня доведи, – Лейка поддержала старуху под локоть, пока та поднялась с лавки, и побежала вперед открывать двери.
Бояна пошла следом, уложила ребенка в люльку в комнате напротив и дверь оставила открытой. Затем она вернулась в свою обжитую годами каморку, опёрлась о стол у двери и приказала принести больше свечей. Сама же, уткнувшись взглядом в полки с книгами, размышляла о наболевшем: как защитить младенца? Как утешить мать, отвергшую своего ребенка, и отца, переполненного гневом? Как сохранить жизнь особому малышу?
Девочка вернулась с горящей свечой и еще охапкой свежих под рукой. Расставила их по комнате и зажгла, осветив стены будто срубленные из книжных корешков. Ответ должен быть где-то здесь, он лежал и пылился среди этих томов, накопленных мудростью поколений знахарок. Бояна подошла к одной из книг, раскрыла её и начала перелистывать страницы, только вот в мыслях поиск продолжала по другим полкам. Зацепки из прошлого, воспоминания, а когда и в каком порядке она писала и читала какие книги и вот загадка раскрылась, старуха резко закрыла книгу в руках. Пошла к дальнему шкафу, по пути прихватила свечу.
– Лейка, подай, – с удивительной ловкостью бабушка придвинула ногой табурет к стене, подняла огонек свечи выше и указала на потрепанную, наспех сшитую книжку.
Девочка,ранее незаметно ожидавшая в дверях, словно подхваченная ветром, подскочила на стул, вытащила тяжёлый том и положила его на стол, раскрыв наугад. Б ояна без промедления начала перебирать старые, пожелтевшие страницы, испещрённые сложным почерком и загадочными изображениями. На глаза попался символ луны. Старуха вчитывалась в каждую строчку водя пальцем по странице не упуская ни одной детали. Когда Остромир вошел в комнату, она уже знала что говорить. Осталось понять как. Она жестом предложила посаднику сесть на стул, а Лейку отправила за дверь. Лицо Остромира мгновенно побледнело от напряжения и предчувствия важного разговора.
– Малуша с дитем живы и здоровы, – успокоила старуха, разрешая посаднику снова дышать, – Только вот, – она пыталась подобрать слова, но те не складывались в радостную весть, – он ребенок У.
Новоиспеченный отец сидел в непонимании.
– Это своего рода, – слова все ускользали, от волнения знахарка начала расхаживать по комнатке, – божья метка.
Она опять испытующе посмотрела на Остромира, тот пристально следил за старухой и внимал каждому слову. Рассудительность взяла верх в данной ситуации и от того становилось проще.