Гёте
Шрифт:
Как-то в начале августа он остался один в комнате Лили. Кругом были платья, картонки со шляпами, тысячи безделушек, овеянных её элегантностью и пахнущих её духами. Внезапно им овладело отчаяние, и он без сил опустился у письменного стола. Что же? Он ей напишет, оставит записку, в которой выскажет свою тоску? Нет! Это патетическое и скорбное письмо он пошлёт другу-незнакомке, письмо, достойное Вертера, полное глухих раскатов сердечных гроз. По своему расстроенному тону это письмо напоминает письма, которые он когда-то посылал Беришу.
Тем временем близилась Михайловская ярмарка, и дом на Хлебном рынке наполнился посетителями, коммерсантами, банкирами, друзьями и родственниками Шёнеманов. Ах, проклятый «зверинец»! Лили с улыбкой вертелась в кругу обожателей, а Гёте изводил себя ревностью и злобой. Как мерцающее пламя, гасла его любовь.
Несмотря на презрительные насмешки отца, принципиального ненавистника сильных мира сего, Гёте решил принять приглашение нового саксен-веймарского герцога и провести некоторое время при дворе этого юного государя. Виланд уже жил в Веймаре — там ценили искусство и литературу. Октябрьским вечером Гёте бродил под окнами Лили; она была у клавесина, её силуэт рисовался на занавесках, и голос доходил до
Он шёл навстречу неведомому, мысленно повторяя слова из «Эгмонта», большая часть которого была им уже написана; «Точно пришпоренные невидимыми духами, мчат солнечные кони лёгкую колесницу нашей судьбы. Нам остаётся только мужественно крепкой рукой держать вожжи и направлять колеса то вправо, то влево, здесь избегая камня, там пропасти. Куда мы направляемся? Кто знает? Едва ли мы помним, откуда мы идём?»
Глава VI
ВЕЙМАРСКИЙ ДВОР
Седьмого ноября 1775 года герцогское ландо, нагнавшее Гёте в Гейдельберге, доставило его в маленькую резиденцию. Это было, собственно говоря, большое село с шестью тысячами жителей. Надо представить себе посад, занесённый снегом. Городской вал, четверо укреплённых ворот, низенькие дома, сгрудившиеся около развалин замка, только что разрушенного пожаром. Неважный пейзаж: маленькая речонка Ильм змеёй вьётся по скромной долине, окаймлённой полями, лугами и лесистыми холмами. Ни торговли, ни промышленности. Население кормится пастбищами... и двором. По утрам в течение недолгого лета — климат Тюрингии холоден и дождлив — общинный пастух сзывает звуками рожка стада, а в сумерки он возвращается с поля и ведёт скотину к пойлу. За исключением живописной рыночной площади, город очень тих и почти безлюден. Изредка то там, то здесь праздный зевака наблюдает за подъезжающим эрфуртским или лейпцигским дилижансом. Ещё реже рысью промчится по улицам придворная эстафета.
Двор?.. Двор представляет собой курьёзную смесь чопорности и благодушия, неряшливости и этикета. Лакеи напудрены, одеты в шёлковые чулки и обшитые галунами ливреи, кареты лакированы и позолочены, а у входов в салоны стоят плевательницы. Когда дамы сидят кружком около принцев и, болтая, вяжут, случается, что они «самым отвратительным образом плюют на пол» — об этом рассказывает Монк-Льюис, английский романист. Мужчины? Полурейтеры-полупридворные, они охотятся на кабанов и танцуют менуэт.
Душа всего двора — герцогиня-мать, Амалия Саксен-Веймарская [73] . Трудно представить себе более молодую «вдовствующую». Овдовев в девятнадцать лет, она сумела вывести княжество из опустошения, причинённого ему войной. Теперь, в тридцать шесть лет, она сложила с себя звание регентши своего сына. Но это не значит, что она отказалась от власти и влияния на дела княжества. Надо было видеть её скачущей верхом в сопровождении пажа и конюхов или председательствующей в государственном совете, чтобы понять, что эта маленькая энергичная женщина со смеющимися и гордыми голубыми глазами на грубом лице воистину племянница великого Фридриха. При этом она добра, проста, очень жива, любит наряды, роскошь, драгоценности, балы, театр, музыку, — словом, легко понять роль, которую она играет в жизни двора. Это она пригласила в Веймар поэта Виланда. Француженка по культуре и немка по склонностям и вкусам, могла ли она не приветствовать приезд Гёте, знаменитого автора «Вертера»? Разве не она хочет поощрять таланты своей страны? Разве не она заботливая попечительница Иенского университета?
73
Анна-Амалия (1739—1807) — герцогиня Саксен-Веймарская, урождённая принцесса Брауншвейгская, жена Эрнста-Августа Саксен-Веймарского с 1756 г., вдова с 1758 г.; мать Карла-Августа Саксен-Веймарского; с её именем связано начало культурного расцвета Веймара.
Полнейшая противоположность ей — её невестка, герцогиня Луиза [74] . Несмотря на восемнадцать лет, в ней нет ни молодости, ни живости, ни порывистости. Бледное, удлинённое и меланхоличное лицо, высокомерная мягкость — во всём облике что-то сухое и скрытное. Как ей суметь привлечь к себе, удержать около себя жизнерадостного мужа? Карлу-Августу [75] , владетельному герцогу Саксен-Веймар-Эйзенахскому, тоже восемнадцать лет... и на этом кончается сходство. Она заботится об этикете — он жаждет порвать всякие цепи. Она нежная, совсем не экспансивная, серьёзная и холодно-изысканная — он буйный, грубый в выражениях и манерах, ищущий шумных развлечений. Он устал от опеки, которая казалась ему бесконечной, и теперь полон одной мыслью — наслаждаться своей молодостью, властью и свободой. Медальон того времени изображает его с блестящими глазами, с раздувающимися ноздрями, с упрямым, резко очерченным подбородком — он готов ринуться в жизнь, которой пламенно упьётся. У герцога, правда, задатки крупного государственного деятеля: он умён, решителен, любознателен, у него есть свои мысли и известная культурность, которая впоследствии ещё разовьётся, но ему станет тесно в его маленьком государстве, и в этом будет его несчастье. Пока же его пылкой и чувственной натуре, темпераменту охотника и солдата надо шумно проявлять себя, и какое ему дело, если это неприлично.
74
Луиза (1757—1830) — герцогиня Саксен-Веймарская, урождённая принцесса Гессен-Дармштадтская, жена Карла-Августа Саксен-Веймарского с 1775 г.
75
Карл-Август (1757—1828) — герцог Саксен-Веймарский и Эйзенахский с 1775 г., пригласивший Гёте на службу в Веймар.
Около принцев — придворные дамы:
76
Кальб Шарлотта фон (1761—1843) — друг Шиллера, Гёте, Гельдерлина и других, участница романтического движения, автор воспоминаний, изданных под названием «Шарлотта».
77
Шиллер Иоганн Фридрих (1759—1805) — немецкий поэт и драматург; основные произведения: драмы «Разбойники» (изд. 1781), «Коварство и любовь» (изд. 1784), «Письма об эстетическом воспитании человека» (1795), философская лирика «Боги Греции» (1788), баллада «Песня о колоколе» (1799), исторические драмы и трагедии «Дон Карлос» (1787), «Орлеанская дева» (1801) и др.; друг Гёте.
Жан Поль (псевдоним Иоганна Пауля Фридриха Рихтера; 1763—1825) — немецкий писатель, непосредственный предшественник романтизма; автор сатир и романов.
78
Штейн Шарлотта фон (1742—1827) — баронесса, жена веймарского обер-шталмейстера с 1764 г., придворная дама Анны-Амалии Саксен-Веймарской с 1757 г.; друг и возлюбленная Гёте с 1775 г.
Рядом с этими чрезмерно чувствительными дамами, внешне спокойная провинциальная жизнь которых оживляется внутренними переживаниями и которые опьяняются чтением «Новой Элоизы» и «Вертера», — сановники герцогства: премьер-министр фон Фрич [79] , высокомерный, властный и упрямый человек; камергер фон Эйнзидель, сочинитель опереток, страстный игрок в карты и на бильярде, коновод всех придворных развлечений; бывший военный наставник герцога майор Кнебель, человек с прекрасным сердцем и поэтической душой, ставший поверенным Гёте и Шиллера; педагог Музеус, преподаватель гимназии, автор сатирических романов и народных сказок; секретарь министерства финансов, незначительный поэт Бертух [80] и, наконец, Виланд.
79
Фрич Якоб Фридрих фон (род. в 1731 г.) — барон, тайный советник, первый министр Саксен-Веймарского двора.
80
Кнебелъ Карл Людвиг (1744—1834) — немецкий писатель, юрист, офицер, наставник герцога Карла-Августа, друг Гёте, автор интереснейших писем.
Музеус Иоганн Карл Август — профессор гимназии в Веймаре с 1770 г., автор романа «Грандисон второй» (1760—1762), «Народных сказок немцев» (1782—1786) и др.
Бертух Фридрих Иоганн Юстин — поэт, переводчик, издатель многих журналов в Веймаре, предприниматель (в 1782 г. основал фабрику искусственных цветов, где работала возлюбленная Гёте Кристиана Вульпиус); тайный секретарь и управляющий личной кассой герцога Карла-Августа.
Виланд! Как этот старший соперник Гёте, писатель, приобретший своими философскими романами известность по всей Германии, встретит вновь прибывшего? Он, конечно, мог быть настроен против него. Разве Гёте не высмеял его в дерзком фарсе? И потом, ничто так не чуждо собственным идеалам Виланда, его вольтерьянскому классицизму и лёгкому эллинизму, как произведения вроде «Вертера» или «Геца фон Берлихингена». Несмотря на старания общих друзей — госпожи Ларош и Фридриха Якоби, между обоими писателями оставалось взаимное непонимание. Как произошло их первое свидание? Маленький щуплый моралист с подвижным и рябым лицом беспокойно всматривался близорукими и косящими глазами в аполлоновское лицо и гордые великолепные глаза Гёте. Почти мгновенно Виланд был ослеплён красноречием, очарован гениальностью, покорен простотой Гёте. Три дня спустя он писал Фридриху Якоби: «Душа моя полна Гёте, как капля росы полна лучом восходящего солнца».
Гёте от всего в восторге — всё для него здесь ново и всё прекрасно. Он приспособляется к новой среде или, вернее, приспособляет её к себе. Кто устоит перед его очарованием? Герцог надевает костюм Вертера и заставляет камергеров последовать его примеру. Вслед за Гёте он начинает кататься на коньках. Сначала придворные презрительно относятся к этому спорту, но вскоре он увлекает всех к берегам Ильма. Гёте неотразим: он кружит головы женщинам, соединяет около себя всех молодых придворных; герцог говорит ему «ты», обращается с ним как с братом. Поэт и сюда внёс свою пожирающую жадность впечатлений, культ природы, презрение к предрассудкам и традициям, любовь к жизни и земле. Какой-то колдун! При его появлении маленькая столица проснулась, вышла из своего зябкого оцепенения, наполнилась шумом и смехом. А какой он балетмейстер! Как умеет устроить празднество и развеселить всё общество! Какой-то бешеный хоровод маскарадов, танцев при факелах на льду, охот, безумных скачек, катаний на санках. Пирушки, переодевания, игра в карты и кости, любовные интриги, ночные вылазки в соседние замки и сёла — нет, теперь в Веймаре больше не скучают! Одна в своём сером будуаре сидит у угасающего камина набожная герцогиня Луиза и, вздыхая, ждёт. Ведь из всех этих безумцев самый буйный, бесспорно, её муж; она его почти не видит. Как молодой жеребец, который долго топтался на одном месте, запертый в конюшне перед жалким клоком сена, а потом вырвался на волю, он опьянён воздухом, удовольствиями, безумствами.