Геймер. Тетралогия
Шрифт:
Но кто же даст этот сигнал? И сколько в действительности шпионов мрака пробралось в дом? Иэёси-сан понимал, что синоби давно знают о его приезде, а значит, его убьют. На этот раз точно убьют, чтобы даже ненароком не выдал их тайны, не раскрыл умысла.
Иэёси-сан облизал пересохшие губы и снова посмотрел на паука, символизирующего легендарную семью Хаттори.
«С другой стороны, — продолжал он рассуждать сам с собой, — Дзатаки быстрее обезглавит его, если он будет тупо молчать». Иэёси-сан уже один раз призывал так князь Асано, находящийся в родстве с Тайку, и Иэёси-сан целый месяц, от новолуния до смерти луны, жил в его замке в Ако, рассказывая о традициях синоби. Тогда, расставаясь с гостеприимным Асано-сан, он еще подумал, что неплохо было бы вот так же устроиться в каком-нибудь замке, где его станут кормить за его побасенки.
Теперь он проклинал эту свою дурацкую просьбу, вопреки здравому смыслу дошедшую до слуха одного из многочисленных богов.
Да, он должен был рассказывать Дзатаки о синоби, зная, что в любой момент ему в шею может врезаться наточенная звездочка или в подушке окажется отравленная игла. Он должен был говорить, но при этом никто не объяснил ему, что именно он может рассказать Дзатаки, а что обязан скрыть.
Иэёси-сан почувствовал себя несчастным.
Паук остановился в середине паутины, приседая на скрюченных лапах, словно борец сумоперед решительным рывком.
«Что ж, попробую для начала рассказать им о клане Хаттори, синоби из Ига, — решил он, продолжая следить за пауком. — Попробую так, и будь что будет».
Глава 19
Предсказуемый плен
Покидая свой дом, веди себя так, как будто видишь врага.
Когда Юкки получила тайную депешу от матери с просьбой встретиться на празднике «Бамбуковой осени» в храме бодхисатвы Дзидзо [40], этот праздник отмечается поздней весной, когда бамбук меняет листву, желтея и сбрасывая старые покровы, она уже знала, что та не преминет похитить ее. Да и чего другого следовало ожидать от вечно строящей козни и плетущей интриги Осибы.
Поклониться Дзидзо,без сомнения, следовало любой замужней женщине, желающей подарить мужу здорового наследника, но здесь Юкки безусловно кривила бы душой, ведь официально они только недавно поженились, а значит, не было никакого основания полагать, что один из них не способен к деторождению.
Тем не менее мать ждала, а следовательно, что-то нужно было предпринять, поэтому она наплела Минору что-то о страшных снах, якобы преследовавших ее последнее время, и о дурном предчувствии, связанном с предстоящей беременностью и родами.
На самом деле Юкки ничего не стоило выйти из тела и в мгновение ока оказаться в замке Осибы, где она могла с ходу влезть в шкуру первой подвернувшейся под руку служанки, но Осиба всерьез боялась, что в один прекрасный день талантливая дочка, не разобравшись, выбьет из тела ее собственную душу.
Юкки была вынуждена признать, что подобный исход более чем вероятен и что она почти никогда не знает заранее, в кого вселится. После того как душа отделяется от тела и начинает скользить над землей, набирая скорость, в ней не остается ни жалости, ни любви, ни разума. Душа просто хочет снова оказаться в мягком и теплом теле, и ей наплевать, чье это будет тело. Перед мысленным взором появляется пылающая мишень, и ты летишь туда, позабыв обо всем на свете. Толчок, и ты на месте — новое тело, новая жизнь или новая смерть. Потому как кто его на самом деле знает, где ты очнешься — в мирных покоях дворца или на поле боя, для новой жизни ты влетел в чужое тело или для очередной смерти?
Весна в тот год выдалась жарковатая, так что Юкки заранее страдала, предвкушая тяготы пути и всегдашние ворчания матери, которой не нравился муж дочери Минору и его родители Арекусу и Фудзико. А значит, снова начала бы пилить за то, что когда-то, еще в возрасте шести лет, она проявила характер, настояв на браке с красавчиком Минору. На самом деле Юкки отлично понимала, чем питается материнская ненависть, и про себя смеялась над некогда самой красивой женщиной Японии, вечно остающейся в дураках.
Подумаешь, большое дело, теща не любит своего зятя, да, если разобраться, таких случаев сколько листьев на деревьях. Но ее мама ненавидела Минору не потому, что тот спал с ее ненаглядной дочерью, а потому что, изменив ей, Осибе, предпочел ей Юкки.
Мама до сих пор не знала о том, что дочке давно уже известна ее тайна, а Юкки умела держать язык за зубами. Так как открывшаяся связь ее матери с юношей могла стоить матери жизни. По закону замужняя женщина, уличенная в прелюбодеянии, должна была быть казнена.
Знала она и о том, отчего Осиба на дух не переносит незлобивого, покладистого Арекусу. А как его любить, когда много лет назад орденом «Змеи», к которому теперь относилась и Юкки, было поручено пленить, пытать и умертвить Арекусу Грюку, а она не довела дело до конца, из-за чего Золотой Варвар остался жив, а она навсегда потеряла расположение Токугава Иэясу, который отказался жениться на ней, считая, что она сберегла жизнь его вассалу из преступной любви к золотоволосому иноземцу. Второй повод нелюбви к Арекусу и его семье был факт, что Осиба похитила и казнила в подвале собственного замка сына Арекусу Амакаву. Так что поводов было хоть отбавляй.
Правда, официально комиссия по расследованию признала, будто бы Амакаву был убит сошедшим с ума стражником, и Осиба принесла семье погибшего свои самые искренние извинения и даже согласилась отдать единственную и любимую дочь замуж за Минору Грюку, что, правда, нисколько не уменьшило ее ненависти.
«Опять мама будет бранить Минору, а мне придется стоять и слушать, — с горечью думала Юкки, собираясь в дорогу. — Опять заманит в свой замок и затем будет держать там до тех пор, пока я не выполню ее требования. Что ж, все какое-то развлечение».
На самом деле властная, неспокойная, очень умная и красивая мать завораживала Юкки, словно танцующая кобра свою жертву, и хотя девушка давным-давно уже научилась не подчиняться Осибе, ей нравилось выполнять ее сиюминутные капризы, летая по делам матери то в одну, то в другую провинцию, где она могла подслушать необходимые Осибе сведения. Было необыкновенно интересно вдруг оказаться в пугающем и завораживающем будущем, поглядеть на непуганых потомков, не умеющих держать в руках меча, потерявших нюх на неприятности. Ее забавляло непонимание людей будущего, какую реальную опасность может нести в себе хрупкая с виду девушка, волосы которой заколоты замечательно наточенными шпильками, которыми так приятно выкалывать глаза, за спиной под поясом припрятан самый настоящий самурайский меч, а на бедре закреплены ножны с острым испанским клинком.