Геймер. Тетралогия
Шрифт:
Ой, Будда, я ведь хотела написать записку мужу… но теперь уже не успеть.
— Личный приказ сегуна. Поторапливайтесь, пожалуйста.
— Да. Я уже готова. Можно ли попрощаться с ребенком?
— Извините, но нет. — Стражник густо покраснел, склоняясь перед внучкой, дочкой и женой даймё в грациозном придворном поклоне. — Простите, но строжайше запрещено оставлять вас хотя бы на миг без моего внимания, давать общаться хоть с кем-то, пить, есть, принимать лекарства.
— Могу ли я распорядиться насчет обеда и ужина для моего мужа? — Юкки старалась держаться как можно спокойнее, ни один мускул на ее лице не шевельнулся, хотя внутри уже нарастало глухое бешенство. Упоминание стражника о лекарствах красноречивее самого ареста ни в чем не повинной Юкки говорило о том, кто стоит за всем этим. Ким! Ким — агент ордена «Змеи», засланный своими хозяевами в Японию, для того чтобы занять тело высокопоставленного человека и влиять от его имени на политику в стране. Ким, которого орден снабжал эликсиром, при помощи которого тот мог отделить душу от тела. Ким, который знал про нее не меньше, чем она про него. Ким, который уже был даймё Кияма — главой христиан в Японии, затем, выбив душу из отца Юкки, Дзатаки, вселился в него и наконец исчез из поля зрения юной ведьмы, для того чтобы появиться теперь, нанеся ей подлый удар в спину.
Без сомнения, за ее арестом выразительно вырисовывалась фигура Кима, слышался его запах. Он, Ким, стоял за спиной сегуна или… или… что тут мелочиться, был самим сегуном!
Внезапно Юкки сопоставила кажущуюся ей и прежде странной внезапную дружбу, возникшую между ее свекром Алом и сыном Иэясу Хидэтада. По словам матери, Алекс Глюк долгое время состоял в закадыках у пресловутого Кияма, а после смерти последнего вдруг перекинулся дружить с Дзатаки, и вот теперь…
Почему же прежде эта простая с виду мысль упорно не доходила до сознания Юкки? Почему даже мама, которая знает если не все, то, по крайней мере, очень много, не додумалась о подмене сегуна? Или додумалась, но не успела сообщить? Почему?
Служанка Каори накинула на плечи госпожи еще не высохший соломенный дождевик, самураи, служащие у Минору, выстроились возле дома, в руках у одного из них нелепо рядом с мечами и алебардой красовался желтый зонт.
— Мы сопроводим госпожу до места назначения, — не попросил, а констатировал начальник стражи.
— Спасибо. Но в этом нет необходимости. — Главный стражник положил руку на рукоять катаны.
— Простите, но это наш прямой долг. — Вежливо улыбнулся начальник стражи Минору, помахивая легкомысленным зонтом. Его коричневая, как у вассала и приверженца клана Токугава, форма была уже вся в каплях, меч невежливо выполз наполовину из ножен, любопытствуя насчет свежей крови.
Глава 11
Невестка Ала
Однажды один известный учитель боя увидел другого учителя боя, когда тот смиренно умолял нищего ронина обучить его своей технике владения мечом.
— Если бы мне кто-то сказал, что ты опустился до такой степени, я бы, пожалуй, разрубил доносчика на куски, а не поверил ему. — Сказав это, мастер развернулся и уже хотел покинуть бывшего знакомого, когда тот окликнул его.
— Настоящее знание в наше время настолько редкая штука, что за ним не грех забраться и в сточную канаву, — ответил тот.
— Что? Юкки арестована?! По личному приказу сегуна?! — Ал едва скинул мокрую обувь и теперь стоял на пороге, оттряхивая дождевые капли.
— Вы совершенно правы, нашу Юкки арестовали по личному приказу, — Фудзико подняла очи к потолку, — но это ведь не повод бежать обратно в замок. — Она виновато улыбнулась, сталкиваясь с холодной голубизной мужниных глаз. — В любом случае, сперва все следует обсудить, обдумать. Вот служанки уже принесли сухую одежду. Сейчас примите ванну, и покумекаем, как быть.
Фудзико взяла сухую одежду из рук подоспевшей девушки, придирчиво потрогала мягчайшее полотенце.
— Вы ведь весь мокрый, не ровен час, захвораете. И чем вы тогда сумеете помочь своей невестке? Нам всем? А ведь вы глава рода. Старший в семье.
— Да отстань ты! Минору ко мне! — оттолкнул супругу Ал.
— Я уже послала за сыном. — С полотенцем в руках Фудзико остановилась в шаге от Ала, ожидая, когда тот сядет или наклонится к ней, чтобы обтереть его длинные мокрые волосы. — Подогретого саке?
— Может быть. — Как обычно, Ал пасовал перед ласково-неотвязным напором супруги. Под окном захлюпали шаги, и Ал наконец принудил себя опуститься на подушку, позволив жене хлопотать вокруг него.
Бросив на руки служанке зонт, Минору поспешно опустился на колени перед родителями, быстро, но с достоинством ткнувшись лбом в татами.
— Проходи, садись. А то твоя мать будет мне пенять потом, что зазря продержал любимого сынулю на сквозняке.
— Сквозняк ерунда, а и о вежливости забывать не годится. — Минору картинно разогнулся, тряхнув самурайским пучком, и неспешно прошел в комнату, сев напротив Ала.
— Давно ее увели? — Ал развязал пояс, протянул сыну мечи, стянул с тела набрякшую влагой форму, позволив супруге растереть себя полотенцем. — И, главное дело, я ведь только сейчас из светлейших покоев! Ну сегун! Ну удружил!
— Слуги говорят, стража уже миновала. — Красивые брови Минору сошлись на переносице. — Мои люди проводили ее до замка. Она там.
— Там. А должна быть здесь! — Ал покачал головой, принимая сухую одежду. — Ладно, седлайте моего коня, или лучше паланкин мне, поеду, кой-кому ума прибавлю.
— Так темнеет уже! Кто же в замок по два раза на дню ездит? — всплеснула руками Фудзико. — Простудитесь по такой-то погоде!
— А ей там каково? Кормящей матери в подземелье?!
Служанка поставила перед господином бутылочку саке, и он, не дожидаясь, сам плеснул себе и Минору в чашки. — Ладно, пошел я. — Он кивнул жене, сыну. — Гендзико с мужем отправляй пока в замок. А оттуда можно и домой. Главное, чтобы охрана их подоспела, а то нашей, боюсь, не хватит. Вот ведь времечко-то пришло!