Шрифт:
Глава 1
Вода была теплая, а вылез на берег, затрясся в ознобе. Чтобы согреться, быстрым шагом пошел к лесу, который начинался метрах в ста от кромки океана. В сапогах противно чавкала вода. Выйдя на траву, подумал, что на берегу могли остаться мои следы, поэтому прошел вправо метров двести, после чего повернул в лес. Луна, если и была, скрылась за тучами, и в потемках первое время с трудом различал деревья. Постепенно глаза привыкли, настроились на ночное виденье. Сказались предки-шахтеры или детство в подвалах. Иногда кажется, что у меня, как у кошек, глаза светятся в темноте. Углубившись в лес метров на пятьдесят, перестал чувствовать дуновения ветра. К тому времени озноб прошел,
Я лежал в темном лесу и думал думы. Лучшей их иллюстрацией было протяжное и печальное уханье филина. Только устроишься, только начнешь жить в свое удовольствие — и на тебе! — наша песня хороша, начинай сначала! С другой стороны сам виноват. Если бы не шлялся по морям, то вел бы сейчас спокойную жизнь римского латифундиста. На кой черт мне понадобилось это олово?! Второй раз из-за него влипаю!
Как вырубился, не помню. Снился типичный сон судоводителя — вел судно на приличной скорости по узкому ручью и почему-то не садился на мель. Борта судна как бы раздвигали берега. При этом сердце колотилось от испуга, что вот-вот застряну.
Проснулся от стрекота сороки. Надрывалась она неподалеку от меня. Сперва подумал, что обо мне сообщает. Затем понял, что, во-первых, я неподвижен, а сорока реагирует только на идущих; во-вторых, вряд ли видит меня сверху под густыми еловыми ветками. Я беззвучно вытянул саблю из ножен, положил под правую руку. Не вставал, ждал, когда приблизятся, чтобы оценить силы и выбрать вариант защиты. Надеюсь, замечу их раньше, чем они меня. Сорока продолжила предупреждать о движении кого-то, хотя я слышал только ее. Может быть, портила охоту какому-нибудь хищнику, не очень крупному, рыси или волку. Они пока что есть в этих лесах. Постепенно стрекотание начало удаляться в сторону океана, а потом и вовсе стихло. Дикому зверью в светлое время суток на открытом берегу делать нечего. Скорее всего, это были люди, небольшая группа, иначе бы шумели громче, и искали они меня, пройдя по следам на берегу. Или меня косит мания преследования. Может, я не переместился, и это мои матросы искали меня или приходили в лес за валежником для костра.
Портянки высохли, а сапоги были сыроваты. Ничего, досохнут на ногах и будут плотнее облегать ногу. Спасательный жилет тоже не досох, но избавился от большей части воды и стал заметно легче. Я подумал, не выкинуть ли его? Если пойду пешком, каждый лишний килограмм будет в тягость. Решил оставить. Вдруг придется путешествовать по морю? Да и спасательный жилет можно использовать в роли дополнительного доспеха. Стрелы вязнут в пробке, и гладиус пробивает ее с трудом. Надел жилет поверх панциря. Лук высох, набрал жесткости. Я натянул навощенную тетиву, приготовил стрелы. Теперь готов встретиться с небольшим отрядом.
У меня была смутная надежда, что выйду на берег океана и увижу застрявшую на камнях шхуну. Увы, ни своего судна, ни даже камней разглядеть не сумел, хотя был отлив, и вода отступила далеко. Зато обнаружил на открывшемся океанском дне отпечатки босых ног трех человек, двух взрослых мужчин и подростка или взрослого с маленькими ступнями. Кто-то вышел на отмель со стороны леса и направился на север, туда, где будет Ла-Рошель. Вскоре следы пересеклись с другими, оставленными этой троицей ранее, которые шли с севера, а потом повернули к лесу по моим следам. Наверное, собирая на оголившемся дне моллюсков, наткнулись на мои следы и решили поискать выжившего моряка. Так что очковал я не зря.
Была у меня мысль отправиться на место будущей Ла-Рошели. Наверняка там есть какое-нибудь поселение, пусть и маленькое. Место для меня когда-то будет удачным. Следы искавшей меня троицы отбили желание испытывать судьбу. Пойду на юг. Не знаю, на сколько лет меня переместило, но до Средневековья на берегу Бискайского залива городов, вроде бы, не будет, а мне нужен именно город с многонациональным населением, где более терпимы к чужакам. В сельской местности одинокий путник — законная добыча каждого, кто рискнет напасть. Может быть, удастся украсть лодку в какой-нибудь рыбацкой деревеньке и добраться до Олиссипо (Лиссабона).
Это поселение я заметил вчера вечером. Оно располагалось на плоской вершине большого холма метрах в трестах от берега океана. Защищено валом высотой метра три, поросшего густыми кустами и деревьями, из-за чего не видны были даже крыши домов, только дымы. На берег были вытащены за зону прилива лодки длиной метра три-четыре с высокими бортами. Скорее всего, это рыбацкая деревенька. Ночью я посмотрел лодки. Не супер, конечно, но доплыть до Олиссипо можно. Осталось разжиться веслами и парусом. Вот и я ждал, спрятавшись в кустах неподалеку от холма, когда рыбаки выйдут на берег, чтобы отправиться на промысел. Надеюсь, договоримся по-хорошему, не придется их убивать.
После восхода солнца открылись ворота, ведущие вглубь материка. Из деревеньки вышли пастухи с собаками, крупными, с длинной шерстью, и одни погнали стадо коз и овец по дороге, наверное, на луг, а другие — свиней сразу в лес. Вслед за ними появилась большая группа мужчин, человек двадцать, вооруженных копьями и луками, которых тоже сопровождала стая крупных длинношерстных собак. Скорее всего, охотники. Эти тоже пошли по дороге. Ворота, ведущие к морю, оставались закрытыми, что было странно, потому что погода прекрасная, океан спокоен. Или я не знаю какую-то местную примету, которая предвещает шторм в ближайшее время.
На лай собак в лесу я не сразу обратил внимание. Думал, свиней пасут. Только когда услышал, что по лесу идет еще и группа мужчин в мою сторону, сообразил, что ищут меня. Видимо, лодки кто-то охранял ночью, а я прощелкал его. Или заметили меня еще вчера. В любом случае надо было делать ноги. На открытом месте меня легко окружат, поэтому побежал вглубь леса. Лай собак стал громче и заливистее. Может, вышли на мой след, а может, услышали меня. Старался бежать тихо, но постоянно наступал на сухие ветки, которые ломались с громким треском. К счастью, это были не овчарки, притравленные на человека, иначе бы давно уже догнали меня, и пришлось дать бой, который, как подозреваю, будет коротким. Лук плохой помощник в лесу, а с саблей против нескольких копий я продержусь не долго, даже доспехи не помогут.
Спасла меня речушка шириной метров восемь и глубиной чуть выше колена. Я, не раздеваясь и не разуваясь, пересек ее. На противоположном берегу прошел метров пять, после чего вернулся по своим следам и пошел посередине русла против течения, чтобы ветер с океана дул мне в спину. Речушка повернула в сторону моих преследователей, и стали громче слышны собачий лай и короткие фразы мужчин, затем начала подворачивать в противоположную сторону. Я шел по ней, с трудом передвигая ноги, которые вязли в илистом дне. Пот катил с меня градом. Взмок так, будто брел по шею в воде. Постепенно лай собак стал стихать, и я замедлил шаг. Метров через триста увидел скалистый мысок, который речушка огибала по сложной кривой. На него и вылез. Если догадаются, куда я пошел, то пусть поищут, где я выбрался из реки. Мокрые пятна от моих сапог должны быстро высохнуть, а других следов на камне не должно остаться. Стараясь шагать по камням и веткам, добрался до невысокого холма, поросшего соснами, где и сделал привал, потому что силы были на исходе. Завалившись на редкую траву, пробившуюся через толстый слой прошлогодних иголок и отломавшихся веточек, долго лежал неподвижно. Дыхание было тяжелое, хриплое, из-за чего сам себе напоминал загнанного коня. Вот и сплавал на лодке в Олиссипо!