Гибель царей
Шрифт:
Поскрипывающие путы снова развернули тело Брута. Не предупредив приятеля, Рений полоснул по веревкам мечом, и молодой воин рухнул на эшафот. Брут попытался встать, но затекшие мышцы не слушались его.
— Меня ноги не держат!.. — простонал он, растирая ступни ладонями.
Рений хмыкнул и посмотрел вокруг.
— Сейчас пройдет. Я не смогу одной рукой и тебя нести, и от них отбиваться.
— Если бы у нас была лошадь, ты привязал бы меня к седлу, — сварливо напомнил Брут, яростно растирая ноги.
Рений пожал плечами.
— Хватит болтать. Твои доспехи здесь, в мешке. Я их захватил, когда сматывался из комнаты. Возьми меч и стань спиной к эшафоту. Они идут.
Рений протянул другу клинок, и при всей своей голой беспомощности Брут почувствовал уверенность, коснувшись знакомой рукояти.
Толпа собралась быстро. Впереди шел отец Ливии; обеими руками он сжимал большой топор. Невероятно мощные руки напряжены, лезвие топора направлено на Рения.
— Ты пришел к нам с человеком, напавшим на мою дочь. Даю тебе шанс собрать пожитки и убраться. Он остается здесь.
Одно мгновение Рений стоял неподвижно, потом стремительно шагнул вперед и вонзил меч в грудь грека. Лезвие вышло между лопаток. Рений рывком вытащил клинок, и тело ничком рухнуло на камни. Громко звякнула упавшая секира.
— Кто еще считает, что он останется здесь? — спокойно спросил Рений, обводя взглядом толпу.
Внезапное убийство потрясло людей, все молчали. Рений удовлетворенно кивнул и заговорил — сурово, медленно и отчетливо:
— Никто ни на кого не нападал. Я сам слышал — девушка занималась любовью с не меньшим энтузиазмом, чем мой дружок-идиот.
Рений не обратил внимания на протестующий возглас Брута у себя за спиной — он удерживал взглядом людей. Толпа почти не слушала его. Гладиатор, не задумываясь, убил человека, и это парализовало волю нападавших.
— Ты готов идти? — тихо спросил старый гладиатор.
Брут переступил с ноги на ногу, морщась от боли. Ток крови в ступнях возобновился, их словно кололи тысячью иголок одновременно. Он быстро накинул одежду, застегнул ремни доспеха и тут увидел Ливию, которая с диким криком протискивалась сквозь толпу.
— Что вы стоите? — визжала она. — Смотрите, вот тело моего отца! Кто отомстит его убийцам?!
Брут понимал, что шок толпы не может длиться вечно. Сжав рукоять меча, он встал рядом с Рением. Молодой воин смотрел на искаженное ненавистью лицо Ливии, обвинявшей сограждан в трусости, и вспоминал соблазнительную улыбку, игравшую на ее губах в полдень. Люди отводили глаза от девушки — при взгляде на тело, лежавшее у ее ног, пропадало всякое желание думать о мести.
Муж Ливии, стоявший в переднем ряду, повернулся и пошел во тьму. Увидев, как он уходит, Ливия бросилась на Рения, колотя его кулаками. Брут заметил, как напряглась единственная рука гладиатора, в которой он сжимал меч, кинулся к девушке и потащил ее в сторону, уговаривая отправиться домой. Она пыталась ногтями впиться в его глаза, и Брут резко толкнул несчастную. Упав у тела отца, девушка обхватила его руками и зарыдала.
Рений и Брут обменялись взглядами. Толпа редела.
— Оставь ее, — проговорил Рений.
Они пересекли площадь и молча пошли по городу. Казалось, потребовалось несколько часов, чтобы выбраться на окраину. Впереди лежала долина, которая вела к реке, видневшейся впереди.
— Надо торопиться. К рассвету они вспомнят о кровной мести и бросятся в погоню, — произнес Рений, вкладывая наконец меч в ножны.
— Ты правда слышал, как… — спросил Брут, глядя в сторону.
— Да, вы разбудили меня своим хрюканьем, — ответил Рений. — Твоя выходка еще может погубить нас, если они немедленно отправятся в погоню. Это же надо, в доме ее отца!..
Брут хмуро посмотрел на друга.
— Не забывай, ты убил его, — проворчал он.
— Если бы я этого не сделал, ты сейчас висел бы там. Теперь идем. До рассвета необходимо уйти как можно дальше от этого города. А в следующий раз, когда на тебя посмотрит смазливая девчонка, сразу беги прочь. Не стоят они наших страданий.
Двое мужчин пошли вниз по склону холма, недовольные друг другом.
ГЛАВА 4
— Без венка? Я слышал, ты в нем спишь, — усмехнулся Светоний, когда Юлий ступил на мостик.
Молодой тессерарий проигнорировал эти слова. Он понимал, что ответ приведет к перепалке, и между ними установятся откровенно враждебные отношения. По крайней мере пока что Светоний воздерживался от нападок и издевок в присутствии остальных членов экипажа. Когда же они каждое второе утро несут вахту вместе, вся злоба этого человека выплескивается наружу.
В первый день после отплытия с острова какой-то солдат привязал венок к самой макушке мачты «Ястреба», намекая, что весь экипаж корабля заслужил эту честь. Легионеры ждали, как поведет себя Юлий, но тот только весело улыбнулся, увидев высоко наверху свою награду. Легионеры встретили такую реакцию криками одобрения. Светоний смеялся вместе со всеми, однако с того дня неприязнь в его глазах только усилилась.
Юлий смотрел на море и далекий африканский берег, легко удерживая равновесие на палубе «Ястреба», скользящего по волнам. Вопреки ядовитой реплике Светония, он не носил венок после отплытия с Лесбоса, только раз примерил его на своей крошечной койке в трюме, когда был совершенно один. Листья дуба уже покрылись коричневыми пятнами и начинали скручиваться, но это не имело значения. Ему дано право носить венок, и он сплетет его из свежих листьев, когда попадет в Рим.
Юлию не составляло труда игнорировать издевательские замечания Светония. Он представлял себе, как приходит в Большой цирк на состязание колесниц, и тысячи римлян встают со своих мест — сначала те, кто первым увидел его, затем следующие ряды, дальше по цирку бежит людская волна, и вот уже все как один стоя приветствуют его…
Юлий мечтательно улыбался, и это страшно раздражало Светония.
Наступил рассвет. По морю бежали невысокие волны, ритмично вздымались и падали весла, и «Ястреб» уверенно продолжал путь. Юлий уже знал, что особой скоростью эта галера не обладает — дважды пиратские суда с легкостью уходили от нее и скрывались за горизонтом. Из-за плоского дна у судна была неглубокая осадка, и, даже имея два кормовых руля, оно двигалось неуклюже, то и дело сбиваясь с курса. Единственным преимуществом галеры была ее способность внезапно увеличить скорость хода за счет весел, но даже две сотни рабов-гребцов не могли заставить ее двигаться быстрее пешехода. Впрочем, Гадитика это не расстраивало. Ему предписывалось не охотиться за пиратами, а выгонять их из прибрежных городов и защищать от морских разбойников главные торговые пути.