Гибель царей
Шрифт:
— Всего на несколько недель, госпожа, — быстро заметила Клодия, чувствуя себя виноватой. — Он сказал, что не может больше откладывать какие-то дела.
Аврелия медленно и осторожно вышла в передний двор, щурясь от яркого солнца. Двое слуг терпеливо ждали у ворот — они знали, что лучше не открывать их без разрешения хозяйки, кто бы ни приехал. Это правило ввел Тубрук еще в годы службы. Он заботился о безопасности дома, однако уехал, хотя обещал Аврелии, что никогда не покинет ее.
Женщина постаралась успокоиться, осмотрела себя и заметила на рукаве пятнышко крови. Правая рука слегка дрожала, и она прижала ее к животу левой ладонью, чтобы унять волнение.
— Открывай ворота!.. — раздался мужской голос с улицы, и по створкам снова забарабанили кулаком.
Аврелия жестом велела слугам отворять; они вытащили заборный брус и распахнули ворота. Оба были вооружены — еще одно правило, на котором настоял Тубрук.
Во двор въехали трое верховых в сверкающих доспехах и шлемах с плюмажами. Одеты, как на парад, подумала Аврелия, чувствуя холодок в груди.
Почему с ней нет Тубрука? Он гораздо лучше ее умеет обходиться с подобными визитерами…
Один из нежданных гостей спешился, двигаясь легко и уверенно. Держа поводья одной рукой, другой он протянул Аврелии свиток пергамента с восковой печатью. Она приняла послание и посмотрела в лицо воину. Солдат понял, что хозяйка ждет объяснений, и щелкнул подошвами сандалий.
— Приказ, госпожа. От нашего повелителя, диктатора Рима.
Аврелия молчала, сжав ладонью левой руки кисть правой, в которой находилось послание, с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Здесь находится твоя невестка, и Сулла приказывает ей немедленно приехать к нему в город, — продолжал солдат, поняв, что Аврелия не собирается распечатывать свиток.
Уняв дрожь, Аврелия заговорила:
— Она только что родила и не может ехать. Возвращайтесь через три дня, я подготовлю ее к поездке.
Лицо солдата посуровело, он начинал терять терпение. Кем воображает себя эта женщина?..
— Госпожа, Сулла приказал ей явиться, и она поедет, хотите вы того или нет. Я подожду здесь несколько минут. Не заставляйте нас уводить ее силой.
Аврелия побледнела.
— А как же… как же ребенок?
Солдат захлопал глазами. В приказе о ребенке ничего не говорилось, но если хочешь сделать карьеру, нельзя разочаровывать диктатора Рима.
— Ребенка тоже возьмем. Приготовьте в дорогу и его.
Тут лицо легионера смягчилось. От доброго отношения вреда никому не будет, а эти женщины такие хрупкие.
— Если у вас имеется повозка и лошади, можете запрягать, только побыстрее. Пусть едут в повозке.
Аврелия молча повернулась и ушла в дом. Солдат, подняв брови, обменялся взглядами со своими товарищами.
— Интересно, чего он хочет от этой женщины.
— Думаю, смотря кто отец ребенка, — ответил один из верховых, многозначительно подмигивая.
Тубрук опустился в кресло, принял предложенный кубок с вином и поблагодарил наклоном головы. Человек, сидевший напротив, был его ровесником. Они дружили уже лет тридцать.
— Все никак не могу смириться с тем, что уже не молод, — сказал Ферк, грустно улыбаясь. — У меня в доме полно зеркал, и каждый раз, проходя мимо, я с удивлением вижу старика, который таращится на меня оттуда. Тело слабеет, но разум остается сравнительно живым.
— Я тоже считаю, что мы не старики, — согласился Тубрук, стараясь расслабиться и насладиться беседой с другом.
— Правда? А ведь многие из тех, кого мы знали, покинули этот мир. Недуг унес Рапаса, а это был самый могучий из людей, каких я встречал. Представь себе, в конце его сын на плече выносил отца во двор на солнышко. Ты можешь вообразить этого быка на чьем-нибудь плече? Даже на плече собственного сына? Ужасная штука — старость.
— У тебя есть Илита и дочери. Она от тебя еще не сбежала? — пробурчал Тубрук.
Его приятель фыркнул в кубок с вином.
— Еще нет, хотя постоянно грозится, как и все эти годы. По правде сказать, тебе тоже нужна хорошая женщина… Хорошая женщина прекрасно отгоняет старость, поверь мне. А по ночам греет тебе ноги.
— Я стараюсь обрести новую любовь, — ответил Тубрук. — Но как найти ту, что захочет связать свою жизнь с моей? Нет, моя семья — поместье хозяина. О другой я и не мечтаю.
Ферк покивал головой; он заметил, что друг напряжен и явно чем-то озабочен.
Хозяин дома решил подождать, пока гладиатор сам не заговорит о цели своего внезапного визита. Он знал Тубрука очень хорошо и не хотел его торопить. Знал Ферк и то, что откликнется на любую просьбу о помощи. Дело в том, что он очень любил и уважал бывшего гладиатора. В нем была та внутренняя сила, которую Ферк очень редко встречал в людях.
В уме он подсчитал свои капиталы и наличные средства в золоте. Если речь пойдет о деньгах, то у него есть сбережения и долги, возврата которых можно немедленно потребовать.
— Как идут дела? — поинтересовался Тубрук, попав в унисон с размышлениями товарища.
Ферк пожал плечами, потом не спеша ответил:
— Деньги у меня есть. Ты же знаешь, Риму всегда нужны рабы.
Тубрук пристально смотрел на человека, некогда продавшего его в школу гладиаторов. Даже в то время молодой раб из каменоломен, ничего не знавший ни о мире, ни о жизни, ни о предстоящем обучении, видел, что Ферк никогда не проявлял жестокости к тем, кого покупал и перепродавал. Он помнил свое отчаяние в ночь перед отправкой в гладиаторскую школу и желание покончить жизнь самоубийством. Тогда Ферк, делавший обход, подошел и сказал, что если у него есть сердце, воля и сила, то он выкупится на свободу, и большая часть жизни еще будет впереди.
— В тот день я приду и убью тебя, — сказал тогда Тубрук работорговцу.
Ферк долго смотрел на молодого раба, прежде чем произнес:
— Надеюсь, ты передумаешь и предложишь мне распить кувшин вина.
Тубрук не нашелся, что ответить, но позже часто вспоминал эти слова. Приятно было сознавать, что наступит момент, когда ты станешь свободным, сядешь на солнышке и станешь пить вино — вольный человек, сам себе хозяин.
В тот день, когда он внес за себя выкуп, Тубрук пошел по городу, нашел дом Ферка и поставил на стол амфору с вином. Ферк достал два кубка, и дружба их началась без привкуса горечи.