Гибель царей
Шрифт:
Убедившись, что все его сторонники остались в зале, Красс самодовольно ухмыльнулся. Эти будут сидеть до последнего, пока не погасят светильники и заседание не завершится официальной молитвой о благоденствии города. Он внимательно слушал перечень граждан, получивших государственные должности, стараясь не пропустить имени, которое они с Помпеем включили в список для голосования.
Глаза Красса остановились на мраморной плите с высеченными на ней названиями легионов. Там, где когда-то значилось слово «Перворожденный», сейчас было пустое место. Приятно нанести еще один удар по наследию Суллы —
Подумав об этом, он перевел взгляд на Цинну, и их глаза на мгновение встретились. Цинна с улыбкой кивнул на список легионов. Красс усмехнулся в ответ и подумал, что волосы на голове друга сильно поседели. Почему Сервилия предпочитает ему этого старика?.. При одной мысли о ней кровь в его жилах забурлила, и Красс пропустил мимо ушей несколько имен новых магистратов. Он посмотрел, как голосует Цинна, и поднял руку вместе с ним.
Целая группа сенаторов встала со своих мест и, спокойно извинившись, направилась к выходу из курии. Спешат — кто домой, кто к любовнице, подумал Красс. Он наблюдал, как поднимает со скамьи свое грузное тело Катон. Этот человек был близок к Сулле, и он пожалеет о том, что уходит сейчас с заседания.
Сенаторы прошли мимо Красса, что-то увлеченно обсуждая, а он постарался не выдать себя довольной улыбкой. Без них все пройдет гораздо проще, с помощью Помпея и Цинны удастся протащить почти любое решение. Конечно, сулланцы придут в ярость, когда узнают о восстановлении Перворожденного легиона… Надо будет при встрече поблагодарить Сервилию за подсказку. Может быть, сделать небольшой подарок в знак внимания.
Встал Помпей и заговорил о назначении новых командиров в войска, размещенные на территории Греции. Он называл имена и рекомендовал сенату этих достойных и преданных Риму людей.
Красс знал, что в Греции снова вспыхнул мятеж. Некоторые офицеры погибли, у друзей и родственников появился шанс получить должность и начать военную карьеру. Он грустно покачал головой, вспоминая тот день, когда сенат по требованию Мария отправил в Грецию Суллу, чтобы подавить первое восстание Митридата. Если бы Марий был сегодня здесь, он заставил бы сенаторов открыть глаза и немедленно принять необходимое решение! Но вместо того, чтобы послать против мятежников пару надежных легионов, эти глупцы целыми днями спорят по поводу совершенно ничтожных дел.
Красс криво ухмыльнулся, подумав о том, что сам относится к числу глупцов, которых критикует. Последний мятеж привел к гражданской войне и установлению диктатуры. Теперь каждый военачальник боится показаться выскочкой — остальные могут обвинить его в стремлении к власти и объединиться против. Они не хотят нового Суллу и потому бездействуют. Даже Помпей выжидает, хотя он такой же нетерпеливый, каким был Марий. Сейчас подражать Марию или Сулле самоубийственно. Сенаторы заражены злобой, завистью, подозрительностью; они не дадут одному из их числа одержать победу над Митридатом. Они помнят свою ошибку, когда позволили Сулле действовать самостоятельно.
Помпей сел на свое место. Голосование по предложенным им кандидатурам прошло быстро. Остался один вопрос, внесенный на рассмотрение Крассом и поддержанный Помпеем. Имя Цинны в связи с этой темой не поднималось — ходили слухи, что он причастен к отравлению Суллы. Беспочвенные, конечно, слухи, но римских сплетников это не интересует.
Мельком Красс подумал, действительно ли они беспочвенны, однако быстро отбросил случайную мысль. Он был человеком практичным, а Сулла и его дела канули в прошлое. Если диктатор действительно домогался дочери Цинны, как шептались в Риме, то боги проявили благосклонность к его дому. Или к дому Цезаря.
Известно было, что установили имя раба, принесшего яд, но дальше дело не продвинулось. Кто заказал устранение диктатора, узнать не удалось. Красс обвел взглядом полупустой зал. Почти любой из сенаторов имел основания желать смерти Суллы. Он умел обзаводиться врагами, не думая о последствиях. А осторожность — первое правило политика, подумал Красс. Второе правило — избегать привлекательных женщин, домогающихся благосклонности. К сожалению, в жизни государственных мужей так мало радостей, и встречи с Сервилией оставили столь сладостные воспоминания…
— Восстановление Перворожденного в списке легионов, — объявил председательствующий.
Красс выпрямился и весь обратился во внимание.
— Сенат разрешает Марку Бруту из Рима набирать рекрутов, обучать их, приводить к присяге и назначать офицеров, — монотонно читал сенатор, ведущий заседание.
По залу пробежала волна оживления, присутствующие зашевелились — оставшаяся в курии сотня законодателей пробудилась от спячки. Один из сулланцев вскочил — вероятно, хотел призвать своих единомышленников не допустить принятия постановления. Помпей нахмурился — Кальпурний Бибул и еще двое встали, собираясь выступить по предложенному вопросу. Бибул являлся убежденным сторонником Суллы и клялся, что всю жизнь будет искать его убийц.
Похоже, сулланцы собирались использовать старую уловку. Сейчас они начнут произносить пространные речи, пока заседание не объявят закрытым или пока не вернутся их сторонники, чтобы проголосовать против. Если рассмотрение постановления отложат до следующего заседания, то оно может не пройти.
Красс быстро перевел взгляд на Цинну. К его удивлению, старик хитро подмигнул в ответ. Расслабившись, Красс откинулся на спинку сиденья. Деньги — великая сила; он знал это не хуже других. Чтобы помешать голосованию, сулланцам необходимо получить разрешение на выступление с речью. Но председательствующий не спеша читает постановление, даже не поднимая глаз от пергамента, не глядя в зал на вскочивших с мест сулланцев, которые кашляют изо всех сил, чтобы привлечь его внимание.
Закончив чтение, председатель немедленно объявил голосование. Один из приверженцев Суллы громко выругался и, грубо попирая этикет, покинул курию. Постановление было принято, заседание объявили закрытым. На заключительной молитве Красс искоса посматривал на Помпея и Цинну. Надо будет выбрать подарок для Сервилии получше. Наверняка эти двое думают о том же.
ГЛАВА 17
Сжимая в руках обнаженные мечи, Цезарь и его товарищи затаились в темноте трюма. Они молча ждали сигнала, вслушиваясь в поскрипывание досок и плеск волн, бьющихся о корпус «Вентула».