Гибель Дракона
Шрифт:
— А вы считаете, что нынешний премьер способен на столь крупную игру? Я думаю, что такие масштабы ему не по плечу.
— Да, в сегодняшней Японии нет личности, которая могла бы выступить в подобной роли… — пожал плечами посол. — Государство переживает нелегкий момент. Японское общество уже начинает трещать по всем швам. Да и студенты могут, воспользовавшись случаем, натворить бед. Достаточно будет малейшей ошибки, чтобы исторический курс Японии круто изменился. Ведь и экономика, и жизнь народа развивалась достаточно долго ценой предельных усилий, и, может быть, именно сейчас иголка коснулась бесконечно раздувающегося воздушного шара…
— Но стоит ли так преувеличивать? — сказал молодой специалист. — Ущерб
— Конечно, землетрясение есть землетрясение, но кто знает, что оно за собой повлечет, — посол вновь разлил вино по бокалам. — Я сейчас вспоминаю, что было полвека назад… Я тогда был совсем молод… Служил здесь же в нашем посольстве больше десяти лет… Незадолго до моего приезда случилось первое в новое время большое землетрясение Канто. Токио был тогда застроен жалкими деревянными и бамбуковыми домишками… Да, страшное это было бедствие, погибло сто тысяч человек. Из-за нелепой утки были убиты тысячи корейцев; воспользовавшись всеобщей суматохой, перебили немало социалистов, которых преследовало имперское правительство. Но привычный к стихийным бедствиям народ этой страны, несмотря на огромные размеры катастрофы, с небывалой энергией взялся за восстановительные работы. И все же людей охватила тревога, положение стало чрезвычайно напряженным. Был усилен закон «Об охране общественного спокойствия»: запрещалась всякая антиправительственная пропаганда, а также высказывания против существующей власти, дабы революционеры не могли подогревать народ. Финансовый кризис, страшный экономический спад, а вслед за этим страх перед иностранной агрессией. Тотчас подняли голову военные круги. Когда режим экономии себя не оправдал и Япония стала катиться вниз, правительство попыталось восстановить экономическую активность гонкой вооружения и само перешло к агрессии на материке — захватило Маньчжурию. В результате Япония не только не вышла из опасной ситуации, но докатилась до трагической войны…
— Вы хотите сказать, что первое землетрясение Канто явилось причиной фашизации Японии?
— Просто я считаю, что такой вариант не исключен. Безусловно, первое землетрясение Канто и последовавшее за ним смятение не оказали решающего влияния на историческое развитие Японии…
— Но нынешнее японское общество несравнимо с довоенным, не говоря уже о масштабах экономики, — запротестовал молодой специалист. — Не думаю, что фашизм может вдруг поднять голову. Да и пересмотр ныне действующей конституции сейчас совершенно невозможен. А у государственной администрации большой опыт по восстановлению и развитию экономики, она только этим и занималась все послевоенное время. Очень даже может быть, что это бедствие сыграет и некую положительную роль — увеличит гибкость общества. Разве не то же самое случилось после войны?..
— Но между войной и землетрясением есть существенная разница, — сказал пожилой, закурив сигару. — Поражение в войне обернулось для Японии прямо-таки счастьем, о котором никто даже и мечтать не мог. Оно сняло всякие древние наслоения, под которыми японское общество задыхалось со времен феодализма. Ведь Япония пошла даже на отказ от вооруженных сил. Но землетрясение — дело другое. Оно не влечет за собой коренных изменений в государстве и обществе. После стихийного бедствия общественные противоречия не только не перевариваются, а наоборот, усугубляются…
— Если мы способны на такой анализ, то уж японское правительство и правящая партия тем более это прекрасно понимают, — подхватил посол. — Вот японское правительство и постарается укрепить во всех областях ныне действующую общественную
— Вот-вот, именно это нам и хотелось изучить поглубже, — сказал пожилой. — Ведь изменения во внутреннем положении Японии могут оказать большое влияние на распределение сил на Дальнем Востоке. Во всяком случае, надо думать, экономическое выдвижение Японии в район Юго-Восточной Азии затормозится. Сильно понизится и экспорт в Америку, Европу и Африку. Кто заполнит этот вакуум? Китай, естественно, потянется к Юго-Восточной Азии. Советский Союз занят своим собственным развитием… Откровенно говоря, нам прежде всего надо знать, что предпримет Китай. Понижение темпов роста экономики Японии и уменьшение ее участия в международной торговле одних обрадует, других огорчит. В некоторых районах кое-кто будет пытаться вернуть свое прежнее влияние. На европейских валютных рынках и в Юго-Восточной Азии уже обнаружились признаки появления японской иены. Ее курс на этой неделе очень упал, Один доллар стоит двести пятьдесят пять иен.
— Вы ожидаете каких-либо изменений в сложившейся в Азии ситуации? — спросил секретарь посольства.
— Трудно сказать. Если где-нибудь произойдут ничем не прикрытые, грубые попытки восстановить свое былое влияние, это, само собой, вызовет ожесточение и приведет к ответному отпору. А нам нужно знать, во что выльются в дальнейшем последствия этого землетрясения. В своих долгосрочных экономических планах и дипломатической тактике мы учитывали выдвижение Японии на мировые рынки… Если положение изменится, нам нужно будет внести коррективы.
— А от ослабления позиций Японии на мировых рынках мы что-нибудь выиграем? — спросил молодой специалист.
— Нет, я не могу сказать, что наша страна от этого получит прямую выгоду. Туда, где отступит Япония, придут другие страны. Но в любом случае, хотя это может показаться жестоким, совсем неплохо, когда слишком сильное государство ослабевает. А в данном случае для нашей страны это просто хорошо.
Посол, широко улыбаясь, поднял бокал.
— Ах да, сегодня в двенадцать было сообщение о преобразовании кабинета министров, — сказал секретарь посольства и взял со стола три скрепленных вместе, отпечатанных на машинке листа. — Как вы приказали, мы в деталях проследили биографии новых членов кабинета, в пределах возможного, конечно.
— Ото! — воскликнул пожилой при первом взгляде на бумагу. — Крупную фигуру вытащили на пост министра иностранных дел. Этот все прекрасно понимает. До войны работал в Маньчжурии, потом был послом в Бразилии и Австралии.
— Но возраст уж очень большой, а? — сказал посол. — Сдержан, немногословен, говорят, неплохой теоретик. Я слышал, в бытность свою в Канберре он развернул бурную дискуссию по азиатской проблеме с Макмилланом, когда тот туда приезжал…
— Так, так… министр строительства, самообороны… А пользующееся дурной славой министерство промышленности и торговли отдали умнице. Транспорт теперь в руках крупнейшего финансового воротилы…
— Я думаю, вы уже обратили внимание, — заметил секретарь посольства, — что преобразование кабинета проведено при полном игнорировании внутрипартийных фракций. Такое впечатление, что премьер объединил все фракции в новом кабинете «восстановления»…
— Стойте, стойте, — покусывая пальцы, пожилой просматривал листки. — Странно… В сообщении о преобразовании кабинета еще нет ничего о перемещениях внутри министерств…
— Слухи уже ходят, кого куда должны назначить, — сказал секретарь посольства. — Думаю, опубликуют примерно через неделю. Во время землетрясения погибло и пострадало довольно много высших чиновников.