Гибель империи. Северный фронт. Из дневника штабного офицера для поручений
Шрифт:
Чешские легионы, идейно и честно сражавшиеся в рядах армии адмирала Колчака в Сибири за освобождение русского народа и великой России из-под «красного ига» и добравшиеся уже почти что под Москву, всюду восстанавливая законный порядок и правовые народные самоуправления на местах, не пожелали отступать обратно в Сибирь, а силою своего же оружия, грудью проложили себе путь через всю обширную территорию «Красной Московской России», а дальше — по территории дружественной Польши свободно достигли своей родной земли — «Чехословакии».
Аналогичный случай произошел и на юге: кровавая расправа с Кубанским правительством и с депутатами Краевой Рады, южнорусское временное добровольческое правительство генерала Деникина осенью 1919 года положило конец добрым начинаниям освободительного движения всех благомыслящих народов и с юга, искренно
Как видно, семя красно-черной идеи в то время пустило глубоко свои корни в широких кругах населения. Невидимая рука «великого масона» еще с
1917 года «организаторски» все разлагала и уничтожала в чувствах человечества. Добрые намерения Временного российского правительства, благодаря его космополитизму, уничтожались. Неожиданно уничтожилась и последняя надежда на 5 января
1918 года.
Некоторые полки и отряды матросов Балтийского флота, скорее небольшие кучки людей с Северного фронта, действуют еще и в Петрограде 5 января 1918 года; большевики бросили их против Учредительного собрания, как вырванных из состава 2-го Сибирского армейского корпуса на Венденских укрепленных высотах в конце ноября
1917 года (6-й Тукумский полк), а некоторые полки из 1-й бригады — 1-й Усть-Двинский и 3-й Курляндский, также скорее маленькие кучки их, остатки, вырванные большевиками там же на фронте, той же армии и корпуса в первых числах января
1918 года старательные «С.С.С.Р.-овские» комиссары поспешили послать на юг, в Кубанский свободный край, под командой выборного командира подпрапорщика Калинина.
Заразительный пример — почин анархической работы 2 марта 1917 года Главнокомандующего Северным фронтом генерала Рузского. Этот с «дальнего Северного фронта» отряд с 20 января 1918 года прошел с боем, мечем и огнем Таганрог, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, Батайск, Азов, Кагальник и донские степи с большими и богатыми хуторами, дальше в Кубанском крае Ейск, Старощербиновскую и в первых числах февраля осел в станице Староминской Ейского отдела со штабом Северо-Кавказского красного фронта во главе «главнокомандующего подпрапорщика Ивана Калинина», действуя против весьма малочисленного состава отряда войск-добровольцев генерала Корнилова в Кубанском крае. Край был совершенно пустой от войск его. Все его войска находились еще в то время на разных отдаленных российских фронтах. Даровая война, как и все другие войны, от Кубанская края потребовала наибольшего состава при мобилизациях. Дома оставались лишь престарелые старики, женщины и дети да многочисленный иногородний элемент, преимущественно из центральных губерний Великороссии, усиленно переселявшийся в край ежегодно, начиная еще с императора Александра II, в 70-х годах. Этот-то последний элемент и составил в крае ядро местных большевиков, которое действовало под командой «красного есаула» Сорокина, по профессии фельдшера, в контакте с красными отрядами, явившимися с «Дальнего Севера фронта». Сорокин, со своими бандами, оперировал значительно южнее, главным образом в Кавказском, Лабинском, Баталпашинском и Майкопском отделах, тесня малочисленный по составу отряд генерала Корнилова и с севера, и с юга. И вот всюду явления одни и те же — кучки «красных наемников», людей, потерявших элементарные понятия о человеческой гуманности, творят «кровавые чудеса» для красного режима, силою вводимого в большой российской стране.
Другие же полки Латышских бригад, пессимистически настроенные и не желавшие служить «красному молоху», при передвижениях и вообще во время Гражданской войны в начале 1918 года, утонули, распылились в массах на обширной
Наконец во время одного из многих горячих боев добровольцев с красными шайками севернее города Екатеринодара, в одиноком домике, в поле, рано утром 31 марта 1918 года генерал Корнилов был убит. Красный артиллерийский снаряд случайно задел угол домика, где находился Корнилов, и разорвался. И того же числа доблестные кубанские граждане, добровольцы-казаки отряда генерала Павлюченко, энергичным, коротким ударом во фланг противнику вытеснили из пределов своей родной земли и Кубанского свободного края весь «северокавказский красный Московский фронт» и его штабы с отрядами большевиков на Царицын, а дальше — и на Москву.
Только весною 1918 года «красная Москва» и ее «С.С.С.Р-ов» правители поспешили переименовать и переформировать все полки 1-й и 2-й Латышских стрелковых бригад в красноармейские полки, хотя и без людей; но такова уж была тогда ее мода: для устройства паники и по германскому образцу.
На самом же внешнем фронте к 23 февраля положение было таково, что и сам противник был небоеспособен, но все же с конца января 1918 года беспрепятственно продвигался во внутрь российской страны: на юге захватил всю Украину, вплоть до Таганрога — Харкова — Чернигова, а на северном фронте легко, без боя, взял Венденские укрепленные высоты, как и Ригу, и Усть-Двинскую крепость 21 августа 1917 года, и свою боевую линию перенес в то время далеко на восток, восточнее линии Полоцк — Остров — Псков, ежеминутно угрожая занятием территории Витебск — Новосокольники — Дно — Петроград.
Вполне понятен был такой маневр германцев. В то время «российские большевики», или «С.С.С.Р-ы», вели мирные переговоры в Брест-Литовске с представителями императора Вильгельма II и, конечно, без аннексии и контрибуций; тут-то и нужен был нажим, да и продовольствие к тому же нужно было для центральных держав, истощенных четырехлетней войной.
Как в тылу, ближе к фронтам, так и по всей стране, усилились репрессии властей — Советов. Газеты, местные конечно, полны сенсаций о каком-то «предательстве контрреволюционеров», сваливая вину об этом с больной головы на здоровую…
— Не удивляйтесь, господа! — неожиданно прервал рассказ и критику юнкера Авдуша Цепа Генерального штаба полковник Казбегоров. — До 90 % из всего состава русских офицеров Генерального штаба вынуждены изменить свои убеждения, через что потеряли и веру в свой истинный народ, но поспешили стать «спецами» у «С.С.С.Р-ов» и, как видите, верою и правдою служат им на пользу этому пагубному нововведению… Кто же будет спасать Россию и ее народы? Ведь жив и будет жить лишь тот, кто борется, кто верит в результат своей борьбы и смело поставил перед собою цель святую, стремится к ней и мыслями и душою, творя истинную черту Божества. Суворовых и Кутузовых теперь ведь нет, воспетых даже иностранцами: как они, полны любви, силы воли и не страшась трудов великих, взбирались упрямо на вершину и только с высоты, подобно исполинам, сурово и задумчиво глядели на мир… Теперь же мы видим совершенно обратное — личные мелкие расчеты и бесхарактерность: спасайся кто может! Масонский мистицизм, упорно насаждавшийся в народе в виде мистическо-художественной литературы и пропаганды, достиг своей цели, посеяв всюду пессимизм и обезличив граждан — все, мол, виноваты, только не мы… К тому же и веры нет у них самих: не могут положиться ни на себя, ни на свой истинный народ.
Отец Цепа в то время, как старший железнодорожный агент, с раннего утра был на службе, а старушка-мачеха дома у себя в комнате. Неожиданно к дому их подъехал открытый автомобиль, и из него выскочил комиссар Касуш Фрукт; как-то сгорбившись, он поспешно вошел в их дом, направляясь в комнаты старушки Цепа. Минут через двадцать Фрукт вновь появился около автомобиля, а за ним следовала сзади и «тетенька» его, старушка Цепа, по-дорожному одетая; и оба на том же автомобиле поспешно уехали куда-то в город.