Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год
Шрифт:
Тогда Каннегисер написал своей тетке — Софье Исааковне…
«Софья Исааковна,— сообщал в своем отчете Кумонист, — как очень умная и предусмотрительная женщина, сказала, что боится предпринимать что-либо по этому делу, потому что арестованы все родственники и много знакомых, и не последовал бы расстрел всех за его побег. Ольга Николаевна тоже подтверждает, но более мягко, и просит переговорить с Каннегисером: берет ли он на себя последствия для отца после своего побега. И назначила она свидание в 4 часа 3 сентября» {310}.
Тут
Берет лиЛеонид на себя последствия для отца после своего побега!..
Хороший вопрос…
Одесская интонация искажает его смысл, и не сразу доходит, что сестра Каннегисера не сомневается в возможности побега Леонида, а только интересуется, не расстреляют ли за этот побег арестованного отца?
Берет ли на себя Леонид эти последствия?
И Леонид, который не был ни трусом, ни подлецом, ни идиотом, тем не менее взял на себя последствияи тем самым подтвердил, что ничего плохого с отцом в ЧК не сделают…
Откуда такая уверенность в Леониде?
Отметим, что переговоры о побеге Леонид Каннегисер начал вести, когда вернулся в камеру после допроса у Дзержинского.
Феликс Эдмундович, как известно, специально приезжал допросить его…
О содержании этого допроса ничего не известно. Или разговор шел вообще без протокола, или же протокол допроса был уничтожен.
Это, конечно, очень странно.
В любом случае Дзержинский, знавший о версии мести, должен был показать Каннегисеру написанное рукой покойного Моисея Соломоновича «Постановление», доказывающее непричастность того к расстрелу Перельцвейга. Дзержинский любил подстраивать на допросах такие западни. Ведь это могло ошеломить террориста, заставить его потерять контроль над собой!
Но в сохранившихся документах об этом ни слова…
Известно только, что Каннегисер на допросе у Дзержинского отвечать на вопросы отказался.
Понял ли Дзержинский, что не в Урицкого стрелял Леонид Каннегисер из револьвера системы «кольт», а в ту мораль, носителем которой являлся и он, Дзержинский, и масса других евреев — большевиков и небольшевиков?
Едва ли…
Не этими мыслями занят был и Феликс Эдмундович…
Сам того не ведая, Леонид Каннегисер своим метким выстрелом попал в большую чекистскую игру (разговор о ней в следующей главе!), и Дзержинский для того и приехал из Москвы, чтобы понять, каксвязан выстрел Леонида Каннегисера с намеченной чекистами зачисткой Кремля.
Покопавшись в изъятых при обыске у Каннегисера бумагах и увидев, что среди них немало документов, связанных с деятельностью Всемирной сионистской организации, Дзержинский сделал вывод, что эта организация и направила Каннегисера, чтобы сорвать подготовленную Якобом Петерсом спецоперацию.
Поэтому и не стал Феликс Эдмундович раскалывать Каннегисера.
Но хотя сам он и уклонился от личного участия в следствии, следователями на это дело, на всякий случай, назначил двух эстонцев — Эдуарда Морицевича Отто и Александра Юрьевича Рикса.
Выбор эстонских товарищей не был случайным.
Александр Юрьевич Рикс —
Товарищ Отто образованием не блистал, но в прошлом занимался электротехникой, террором и фотографией и отличался необыкновенным упорством и каким-то своим, по-эстонски понимаемым, чувством справедливости.
Свои принципы Отто формулировал предельно сжато и емко: «Расстрелифать нато фсех. И ефрееф тоже».
Этому рыцарю чекистской справедливости и передал Феликс Эдмундович меткого стрелка Каннегисера и, сделав все необходимые распоряжения об освобождении из тюрьмы своего агента А.Ф. Филиппова и, по сути, так и не допросив Леонида Каннегисера, вернулся в Москву, чтобы… опоздать на допросы Фанни Каплан.
Очень, очень странное совпадение…
Почти такое же странное, как выстрелы в один день в Урицкого и Ленина.
Почти такое же странное, как бесшабашная уверенность, появившаяся в тот день в Каннегисере, что никому из его родных ничего плохого в ЧК сделано не будет, какую бы авантюру они ни затеяли…
6
Хотя план налета с бомбами на Гороховую и был разработан Леонидом так же тщательно, как и план убийства Урицкого, но имелась в нем одна незначительная червоточинка.
Петроградские чекисты, как и солдаты из полка охраны, тоже не вписывались в поэтику романов Александра Дюма…
Оказалось, что охранник Кумонист, которого так ловко завербовал Каннегисер, был специально приставлен к нему секретарем Петроградской ЧК Александром Соломоновичем Иоселевичем.
Зачем это делалось в обход следователей Отго и Рикса — неведомо.
Возможно, Иоселевич решил установить круг знакомых Леонида, но гораздо вернее другое: Александр Соломонович просто собирался удержать пылкого юношу от необдуманных поступков.
Как бы то ни было, но письма Каннегисера Кумонист вначале заносил Иоселевичу, который снимал с них копии, а затем уже нес по адресу. Ответная почта также подвергалась перлюстрации в кабинете Александра Соломоновича.
Разумеется, ни Леонид, ни его адресаты об этом не знали, план побега составлялся по всем правилам, и 6 сентября чекистам представилась возможность захватить всех организаторов предстоящего налета.
«Докладная записка разведчика Тирзбанурта.
Время поручения — 6 сентября 5 часов вечера.
Окончание — 6 сентября 10 часов вечера.
Согласно поручению тов. Геллера мною было произведено наблюдение над тов. Кумонистом, который должен был встретиться с двоюродной сестрой убийцы тов. Урицкого в Летнем саду в 7 часов вечера.
Придя в сад, пришлось ожидать упомянутую женщину, так как она еще не пришла. В саду, исключая нас, ни одного человека не было ввиду большого дождя. И мое внимание было обращено на двух стоявших мужчин, одного по правой стороне сада, другого по левой стороне, которые внимательно следили за нами. После нескольких минут я заметил, что за мной следят еще двое мужчин. Один в студенческой форме, а другой — в офицерской.