Гибель Светлейшего
Шрифт:
— Завтра у нас будут деньги, — уверенным тоном объявил Сергей Матвеевич, отбирая газету у гимназиста. — Довольно колбасы! Поголодали. Хватит!
В тот же день вечером он получил пачку конвертов, адресованных на его имя до востребования. Петроградские и московские беженцы умоляли сообщить адрес бюро и запрашивали, куда можно принести письма, а также деньги за их доставку в Советскую Россию. На другой день утром почтовый чиновник вручил Сергею Матвеевичу еще более объемистую пачку писем, и «Бюро частной связи» приступило к работе. До поздней ночи Гроза-Волынский и Олег в четыре руки писали открытки, назначая будущим клиентам время свидания с таким расчетом, чтобы у ворот дома татарина Мамеда не выросла слишком длинная очередь.
Рано утром начали приходить клиенты. Гроза-Волынский принимал их в беседке, густо обвитой виноградными листьями. После краткого разговора Сергей Матвеевич направлял беженцев к Олегу, выдававшему квитанции в получении денег и писем. К вечеру полевая сумка Грозы-Волынского была туго набита царскими деньгами. Керенки и деникинские «колокольчики» «Бюро» не принимало.
На следующий день, когда Сергей Матвеевич получил в почтамте очередную пачку писем, к нему подошел молодой человек в щеголеватом френче, со стеком в руке. Приложив пальцы к козырьку фуражки, незнакомец с обворожительной улыбкой взял его под локоть и тихо заговорил, увлекая за собой.
— Я из контрразведки. Пройдемте со мной выяснить небольшое недоразумение. Пожалуйста, делайте вид, что мы с вами добрые знакомые. Не будем привлекать внимания посторонних. Давайте разговаривать… О чем-нибудь приятном…
— Ну, что же, пойдемте! — лицо Сергея Матвеевича потускнело.
Гроза-Волынский и контрразведчик шли впереди, а в некотором отдалении шагал удрученный Олег.
— Сюда! Вот этот подъезд. Входите, входите… Сейчас я возьму пропуск.
Гимназист остался на улице, Сергей Матвеевич исчез за тяжелой парадной дверью.
Седой офицер в золотых очках с погонами подполковника в упор разглядывал Грозу-Волынского, переводя внимательные глаза с бархатного берета на цветной жилет. Сергей Матвеевич выдержал взгляд, не опустил глаз. Молчание длилось несколько минут. Затем подполковник вытащил из ящика стола папку, раскрыл ее и, просматривая единственный листок, хрипловатым голосом стал задавать вопросы:
— Сергей Матвеевич Гроза-Волынский?
— Да.
— Фамилия настоящая?
— Н-да!
— Почему двойная? Вы дворянин?
— Нет.
— А не еврей? — насторожился подполковник, подозрительно всматриваясь в тонкий с горбинкой нос Сергея Матвеевича.
— Нет.
— Но все же, почему двойная фамилия?
— Я — артист. Герой-любовник.
— А-а… Понятно… Двадцать восемь лет?
— Двадцать восемь.
— В армии, конечно, не служили?
— Освобожден по состоянию здоровья, по статье…
Сергей Матвеевич поспешно вынул из бумажника аккуратно сложенную справку и положил на стол.
— Фальшивая! — подполковник даже не взглянул на документ.
— Позвольте!..
— Мы все знаем! Все!
И в доказательство своих слов подполковник, внимательно наблюдая за лицом Сергея Матвеевича, лениво заговорил.
— Родился в Варшаве. Коммерческое училище не закончил. Определенных занятий не имеет. Верно? Из театра изгнан за какую-то аферу… После наступления немцев выехал, в Петроград. За взятку освободился от военной службы. Земгусар… В ряды белых войск не вступил. Вы что, толстовец?
— Помилуйте!
— Сидел в Чека… Бежал… Не люблю, когда оттуда бегают и прямо к нам.
— Вам жаль, что меня большевики не расстреляли? — Гроза-Волынский искренне возмутился.
— Если бы и расстреляли, беды большой не было бы, — заметил подполковник, закрывая папку и не обращая внимания на негодование своего собеседника. — Нас заинтересовала ваша афера с письмами. Вот почему я приказал собрать о вас сведения. Теперь говорите начистоту. Что это за мошенничество?
— Почему мошенничество? Я покорнейше просил бы… не оскорблять…
— Значит, курьер на самом деле поедет к большевикам?
— Разумеется.
— А вам, уважаемый, не приходило в голову, что мы его сегодня же расстреляем, как шпиона, а заодно и вас вместе с ним?
— Такую возможность я предвидел, — ответил Сергей Матвеевич, извлекая из кармана бумажник. — Вы помешаны на шпиономании. Поэтому я предварительно обратился за официальным разрешением на организацию бюро к барону Врангелю. Вот резолюция адъютанта его высокопревосходительства на моем заявлении. Я шел законным путем.
— Это нам тоже известно! — ответил подполковник и, снова раскрыв папку с единственным листом, сказал: — Видите, уважаемый Гроза-Волынский, я могу подписать ордер на ваш арест. Но я этого не сделал. Я знаю, что вы не большевик и большевиком никогда не будете. Я вас отпущу, но при одном непременном условии: все письма, которые вы наберете, должны быть доставлены нам для проверочки. Среди них, думаю, найдется что-нибудь интересное и для нас… Понимаете, что я имею в виду? — подполковник многозначительно прищурил глаз. — Пусть ваше «Бюро» работает на здоровье, но завтра утром вы мне сюда доставите полученные вами письма. Пропуск будет заготовлен.
Предложение собеседника Сергею Матвеевичу было совсем не по душе, но с контрразведкой ссориться ему не хотелось.
Подполковник отметил пропуск на выход и милостиво кивнул головой. Сергей Матвеевич покинул кабинет и, пройдя узким полутемным коридором, вышел на улицу. Здесь его поджидал сгоравший от нетерпения Олег.
— Что случилось?
— Пустяки. Обошлось благополучно.
Визит в контрразведку не отразился на очередных делах «Бюро частной связи». Олег по-прежнему рассылал почтовые открытки и выписывал квитанции, а Гроза-Волынский вел полуминутные разговоры с многочисленными клиентами, полевая сумка его разбухала все больше и больше.