Гибель титанов. Часть 2
Шрифт:
— Ну, пошла потеха! — усмехнулся Волк и достал из-под плаща сакс длиной в руку.
Он подошел к воину, а когда тот и его попытался достать острием копья, то плавным движением ушел в сторону, дернул на себя древко и пронзил наемника насквозь, да так, что окровавленный сакс высунул свой нос из спины воина. Миха, который исцелился чудесным образом, метнул в голову еще одного стражника заточенную железную пластину, отчего тот упал, пытаясь протереть глаза, которые заливали потоки крови, льющейся из рассеченного лба. Толпа всхрапнула как дикий зверь и бросилась вперед, добивая уцелевших из охраны Валентина. Волк и Миха благоразумно отошли в сторону и стали ждать. А княжеский егерь примерял по руке меч, который только что снял с убитого.
— Баланс — полное говно! — глубокомысленно сказал он, сделав
Минут через десять из дома выволокли избитого Валентина, которого бросили на землю. Толпа с упоительным хеканьем начала дубасить его, а потом схлынула, оставив лежать. Незадачливый император лишь стонал и водил по сторонам заплывшими глазами. Горожане улюлюкали и сыпали оскорблениями. В патрикия полетели комки грязи и камни.
— Не, ну так дело не пойдет! — нахмурился Волк, и Миха понял его с полуслова.
— Смертью казнить его! — истошно завизжал парень. — Голову долой негодяю! Ишь, чего удумал! На священный престол схизматик проклятый решил сесть! Казнить его!
— Казнить! — заорала толпа, но действий никаких горожане не предпринимали.
Волк вышел из толпы, растолкав кузнецов, матросов, лавочников и купцов. Он одной рукой вздернул Валентина, поставив его на колени. Тот водил умоляющим взглядом по сторонам, а из его разбитых губ неслись какие-то несвязные фразы. Он то обещал что-то, то грозил, то просил о милости. Но это не помогло. Волк взмахнул мечом и одним ударом снес голову императорского тестя, комита экскубитров, стратига фемы Опсикий, магистра милитум, патрикия, удостоенного ношения пурпура… Из перерезанных жил ударил фонтан алой крови, а тело Валентина завалилось набок, прямо в грязь. Лишь пурпурный плащ и такого же цвета сапоги напоминали о том, что здесь лежит один из могущественнейших людей мира. А его голову поднял за волосы какой-то бродяга, который заорал, показывая гнилые зубы:
— Сжечь его!
— Сжечь! Сжечь! — подхватила толпа, и тело Валентина за ноги потащили к едва теплому пеплу, в котором дымились останки его верного соратника Антонина (1).
— Хорошая работа! — Волк хлопнул Миху по плечу. — Пойдем в порт. Посмотрим, что наш друг Коста делает. Вдруг ему наша помощь нужна.
— Думаю я, что корабля там уже нет, — усмехнулся Миха. — Спорим на золотой?
— Не буду я с тобой спорить, — покачал головой Волк. — Пошли! Убедимся, что дело сделано, поедим в харчевне и домой двинем. Тут сейчас весело будет. А это, парень, уже не наша война.
1 Именно так и прошло свержение узурпатора Валентина в реальной истории. Источник — «История императора Иракла» армянского епископа Себеоса.
Глава 38
Месяц спустя. Апрель 644 года. Карфаген. Африканский экзархат.
— Передать всем бортам! — крикнул Святослав ординарцу, который стоял рядом и поедал его преданным взглядом. — Артиллерийским расчетам занять места! Абордажные сотни на палубу!
Паренек бросился на корму, откуда отсемафорил команду флажками. Полсотни кораблей — вот пока все, что мог выставить Самослав в этот поход. Они собрались на Мальте, где, пополнив запасы воды и пищи и переждав непогоду ранней весны, отправились на запад. Туда, где находится мятежная провинция империи — Африканский экзархат, и Карфаген — ее столица.
Kart-hadasht, он же, по забавному совпадению, Новый город на древнефиникийском, располагался в двухстах пятидесяти милях от главной морской базы империи. Сутки в дороге, если ветер попутный, и если луна полная. Или двое суток, если не делать глупостей, и заночевать на берегу. Командовавший флотом Святослав глупости делать не собирался. Африка не ждала гостей, он знал это точно. Там еще жили по старинке, не вникая особенно в те перемены, что сотрясли римский мир. Ни персы, опустошившие Восток, ни готы, захватившие Испанию, ни тем более, арабы не беспокоили эти земли. Лишь ливийцы-берберы иногда устраивали набеги, но от них либо откупались, либо смиряли походами, либо попросту стравливали между собой. Так римская Африка существовала больше ста лет, когда блистательный Велизарий уничтожил королевство вандалов,
Сводным легионом, собранным из египетских тагм, командовал Вячко. Он плыл в двух сотнях шагов от флагмана на огромном зерновозе, который переделали в десантный корабль. Две сотни воинов он мог взять на борт. Лаврик с палубы «Александра Великого» помахал старому другу, а тот помахал ему в ответ, весело оскалив зубы. Они знали город как свои пять пальцев. Они оба побывали здесь в прошлом году, посетив его с купеческим кораблем. А еще по берегу моря сюда кочевала конная орда. Две тысячи аварских семей шли на поселение в новую фему, попутно приведя к покорности провинции Ливии и Киренаики. Их вел Айсын, который питал неописуемое отвращение к морю и имел столь же необыкновенную тягу к лошадям. Ему, потомку ханов из рода огуров, обладателю вытянутого черепа, всадники подчинились сразу и без лишних разговоров. И даже почти не зверствовали по дороге. Ну так… иногда… для порядка… чтобы форму не терять…
Президы провинций, перепуганные до колик, заперлись в городах и принесли присягу цезарю Святославу. Они до сих пор не понимали, почему все еще подчиняются далекому Константинополю, и тряслись как лист в ожидании неизбежной войны. Только вот воевать им тут было практически некем. Убогие ромейские лимитанты, месяцами не получающие жалования, не шли ни в какое сравнение с обученными египетскими легионами.
Вот такую цену придется заплатить Константинополю и его знати за свое вероломство. Убив Ираклона, его мать и братьев, они бросили вызов императору Запада. И за это им придется ответить. Они еще не знали, как отвечают перед Самославом. Знать Восточной империи чувствовала себя почти безнаказанной, потому как частная собственность охранялась законами, а против казней аристократов выступала христианская церковь. Они еще не знали, что богатейшие африканские имения некоторых высокопоставленных особ уже перешли в Приказ Большого дворца. Ведь все данные о земельном кадастре кто-то заботливо передал в Братиславу еще в прошлом году.Невероятное совпадение, которое ничуть не удивило людей, причастных ко всему этому.
Корабли огромной дугой обняли бухту порта. Как и следовало ожидать, нападения здесь никто не ждал, и службу несли из рук вон плохо. Да и нечего противопоставить экзарху Григорию такому войску. Все его боеспособные части — на границе с пустыней, охраняют провинцию от набегов ливийцев. А тут все стало скверно сразу же, когда в город полетели огненные шары, а стены в порту были взяты с налету. Ведь никто и не подумал разбивать лагерь и устраивать правильную осаду. Расчеты баллист просто очистили участок стены в пару сотен шагов, и туда ринулись штурмовые команды, приставляя к ним заранее приготовленные лестницы. Всегда и везде римские города защищались со стороны суши, а с моря укрепления имели чисто символические. Ведь нападений оттуда не бывало со времен вандалов. Уже через четверть часа ворота, которые вели из города в порт, распахнули настежь, а в Карфаген вошла пехота Сводного легиона, словен в котором была от силы десятая часть. Еще половина воинов оказалась природными египтянами, а остальные и вовсе не пойми кто — нубийцы, палестинцы, исавры, ромеи с Сицилии, и даже итальянские готы. Этот легион останется здесь и будет называться восьмым Африканским. Его воины получат лучшую землю, когда выслужат свой срок. А потому солдаты даже не думали нарушить приказ и только зыркали жадными очами на перепуганных обывателей, бегущих сломя головы под защиту церквей. Грабить было строжайше запрещено.
Дворец экзарха оцепили, а его охрана с тоской смотрела на скалящихся парней в добрых шлемах и доспехах из кожи буйвола и гиппопотама. Ходить в железе в африканском климате хотелось немногим. Хотя рослый воин в пурпурном плаще доспех все же надел. И был тот доспех весьма необычным — из кольчужных колец, к которым приделаны железные пластины. На воине не было ни золота, ни камней, но пурпурный плащ и сапоги заставили стражников склониться. Стражники уже догадались, кто перед ними. И они не ошиблись.