Гибельный шторм
Шрифт:
Сангвиний поднялся над пламенным морем, развернулся и рассек вторую стену. Двигатели завопили вдвое громче. Взрывы смешивались и питали друг друга, сотрясая отсек. В центре разрастающейся огненной бури стоял Мадаил, вслепую метавшийся из стороны в сторону. Снаряды энергии варпа хаотично разлетались во всех направлениях. Сангвиний парил над демоном, наблюдая за терзающими его взрывами, а затем, когда огонь начал затухать, спикировал на врага и ударил мечом по шее чудовища. Мадаил повернулся в последний миг, защищаясь от удара плечом. Карминовый клинок погрузился в шипастую хитиновую пластину брони. Удар Сангвиния расколол наплечник и оставил глубокую рану в плоти демона. Мадаил зарычал,
И замер, вспомнив собственные слова.
«Ты не посмеешь меня убить», — подумал Сангвиний, чувствуя, как возвращаются силы. Залп энергии из Копья Телесто заставил Мадаила разжать хватку, что позволило примарху снова подняться в воздух. Он взбирался все выше и выше, под самый купол машинариума, чтобы оттуда обрушиться на демона подобно смертоносному метеору.
Но Мадаил еще не закончил свою проповедь.
— Будь Ангелом Погибели или познай иную смерть. Она уже нависает над тобой.
Сангвиний замешкался в миг, когда собирался начать атаку. Слова демона прорвались сквозь пелену гнева. Они не смогли погасить его, но зато позволили примарху осознать глубину черноты, прорастающей в него изнутри. Она крылась в его душе, но еще не пришла по-настоящему. Ей предстояло родиться в будущем, но семена ее упали в почву в прошлом. Она не успела обрести форму, но обладала силой и придавала сил самому примарху. Он не мог отбросить эту сущность и потому принимал ее, хотя и чувствовал, что может утратить контроль. В сердце Ангела пылало пламя возмездия. Он воплощал собой преданность. Жажда тоже скребла когтями в его мыслях, и он объединил ее с неугасающим, совершенным гневом. Сангвиний рухнул на врага.
Но секундного замешательства хватило, чтобы демон успел восстановиться. Вытянув руки, Мадаил закричал, воспевая богов, которым служил, в разы громче, чем тысячи монстров, окруживших его. По его слову возникла воронка энергии варпа, настоящий вихрь горящего ветра. Она расширялась и росла, превращаясь в огромный разрушительный вихрь. Демон поднялся вверх на потоках бурлящего варпа, готовый встретить атаку Сангвиния.
Ангел выпустил очередной поток света из Копья Телесто. Демон отразил выстрел посохом и направил усеянное лезвиями навершие на Сангвиния. Демоническое оружие затрещало от накопленной энергии, по нему пробежали огненные сполохи кошмарных цветов. Сангвиний сложил крылья, чтобы набрать скорость, и размахнулся Карминовым клинком. Сила удара была такова, что могла бы развалить надвое «Носорог». Демон принял клинок примарха на плечо. Лезвие разрубило бронированную шкуру и вонзилось в плоть. Мадаил зашипел и ткнул посохом в грудь Ангела, пробив броню и добравшись до тела. За секунду до того, как болевой шок и пламя варпа парализовали его, Сангвиний вогнал Копье Телесто в самый большой глаз чудовища.
Ангел и жрец замерли, вращаясь в центре вихря, вонзив оружие друг в друга. Вокруг рокотали взрывы энергии варпа. Две фигуры сцепились в горниле, где переплавлялась реальность, где рождались и умирали варианты будущего. Сангвиний больше не видел перед собой никакого машинариума. Шип, пронзивший грудь, наполнил его разум мучительными видениями будущего. Примарх содрогался от волн псионической энергии. Демон пытался заставить его забыть о цели и бросить в бездну безграничной гордыни. Ангел завис между двумя водоворотами. В одном его ждала победа, а в другом — падение в бесконечную черноту. Сангвиний с трудом различал фигуру
— Выбор нужно сделать, — произнес Мадаил. На этот раз в голосе монстра чувствовались боль и первые нотки отчаяния. — Пади и вознесись или останься и пади. Падение предначертано. Пади и обрети силу. Пади и снищи славу.
Посох снова вспыхнул. Чернота подступила ближе. Ангел понял, что она была не просто его частью, а имела непосредственное отношение к выбору, который нужно было сделать.
В броне разума примарха появились первые трещины.
Мадаил рассмеялся и протянул свободную лапу. Громадные когти сжали голову Сангвиния.
— Узри и узнай! — зарокотал демон. — Узри и сделай выбор!
Чернота охватила Ангела. Его гнев преобразился, а сознание разделилось. Он одновременно утонул во тьме и отделился от нее. Часть личности примарха сохранилась нетронутой ради выбора. Он разрывался между безумием и агонией, ибо теперь видел истинную природу этой темноты.
— Узри же последствия, — говорил Мадаил. — Гнев, охвативший будущее. Порок при рождении. Судьба сыновей.
Путь, который Сангвиний был готов принять, снова развернулся перед его глазами. Хорус в очередной раз убил его. В этот раз он наблюдал за собственной смертью со стороны, но и это не спасло его от боли удара. И пока примарх умирал, появлялась тьма — крик гнева, вызванный предательством, порожденный тем изъяном, что крылся в его крови. Это была ярость, смешанная с непроглядной тьмой, и ее крик разнесся на тысячелетия, чтобы быть услышанным всеми его сынами. Он не смолкнет, пока последний Кровавый Ангел не падет. Момент его смерти застынет во времени навеки. Его невозможно будет стереть. Предсмертный крик Ангела, гнев, ярость души, опаленной предательством брата, — все это будет вечно жить в крови его легиона.
Ангел вспомнил, что произошло на мостике «Красной слезы».
Он вспомнил, как держал Мкани Кано, но видел перед собой не библиария, а Хоруса, не командную палубу своего флагмана, а коридоры «Духа мщения». Погрузившись в бездну ярости, он жаждал отомстить за свою смерть, изменив время. Он собирался убить Кано, приняв его за виновника еще не совершенного преступления.
И именно это он оставит в наследство своим сыновьям. Черная Ярость придет за ними и вырвет их из реальности. Вопя от гнева и ненависти, они будут переживать моменты прошлого, с которых началось их долгое падение. Они будут пытаться убить Хоруса, видя его в каждом встречном. Их ярость, обращенная против зла, превратит героев в безумных мясников.
— Выбор за тобой! — рокотал Мадаил. — Выбор за тобой!
Раньше Сангвиний думал, что жертву должен принести только он. Примарх страдал, терзаясь мыслью, что его гибель окажется бессмысленной. Не окажется. Последствия его смерти будут ужасными. Он не знал, поспособствует ли она победе над Хорусом. Не знал, выживет ли Империум. Но знал, что жертву придется принести всему легиону. Если он примет судьбу, то кровь его сыновей и всех, кто падет от их гнева, будет на его руках.