Гильдия убийц
Шрифт:
Скрипнула дверь. Дубэ удалось разглядеть уютную комнату: в вазочке даже были цветы. Она была смущена, поражена.
Мужчина положил ее на кровать. Свежесть льна и покрывал заставили ее улыбнуться. Запах чистоты, запах дома.
Дубэ отдалась новому для нее чувству благополучия. У нее страшно болело плечо, она вся горела. Сквозь полузакрытые веки она видела хлопочущего над ней человека. Он пошарил в сумке, достал оттуда что-то, положил себе в рот, быстро разжевал.
Приблизился к ней, открыл поврежденное плечо, осторожно отодвинув покрывала. Дубэ увидела, что плечо перевязано красной от крови материей. Когда человек снял повязку, Дубэ взвизгнула. Ей было очень больно.
— Тс-с-с, т-с-с-с, потерпи, — произнес он.
Под повязкой была огромная рана. Покрытая недавно запекшейся кровью, рана оказалась глубокой. Дубэ расплакалась.
«Я умру… и мне так больно…»
Человек достал изо рта странную кашицу зеленого цвета, уверенными движениями начал наносить ее на рану. Сначала было больно, Дубэ снова закричала, но потом почувствовала прохладу и успокоение.
— Крепись, — прошептал мужчина. — Ты ведь смелая девочка, правда? Этот ублюдок ранил тебя мечом, но рана не страшная, ты увидишь, все пройдет.
Дубэ улыбнулась: если он так говорит, значит, это правда.
Мужчина крепко перебинтовал ее, от боли она снова вскрикнула и лишилась сил. Глаза сами закрывались, в голове бродили странные мысли. Сквозь сон она услышала успокаивающий голос: «Отдыхай».
Два дня Дубэ и мужчина оставались в гостинице. Его почти весь день не было, обычно он возвращался поздно ночью, но это не имело значения, так как Дубэ почти целый день спала. Возвращаясь, он первым делом менял повязку. С каждым разом боль становилась слабее. И рана заживала, кровь уже не шла.
Он мало разговаривал, спрашивал только о самочувствии.
— Ну как, сегодня лучше?
Его голос никогда не был нежным или растроганным: всегда холодный, сдержанный, как и все его движения. Уходил он всегда с низко опущенным на лицо капюшоном и снимал его только вечером, перед ней.
Дубэ смотрела, как он ходит по комнате, он напоминал ей кота, такой же независимый, ловкий, и так же бесшумно ступал. Он не делал ни одного лишнего движения, как будто исполнял давно выученный танец. И так — в каждом жесте.
У него было много оружия: ножи, лук, который он всегда носил под плащом, легкий колчан со стрелами и несколько игл, которыми стреляют из духового ружья. Почти весь вечер он его начищал.
Дубэ особенно восхищал кинжал: рукоятка черная, со спиралевидным рисунком, напоминавшим змею, с головой обращенной в сторону лезвия. Рисунок простой, белый, как лезвие — из сверкающей стали. Один только вид кинжала наводил страх, особенно когда человек держал его в руке. Он часто пользовался кинжалом по вечерам, когда упражнялся. Он совершал в центре комнаты какие-то странные упражнения, пронзая пустоту кинжалом. Его быстрые шаги были почти не слышны на деревянном полу.
Однажды вечером кинжал оказался покрыт кровью. Металлический, всепроникающий запах наполнил комнату, Дубэ почувствовала тошноту. Человек понял это и грустно улыбнулся ей.
— К убийствам привыкаешь, когда совершаешь их, как обычную работу, но ты не знаешь, что это значит.
Они отправились в дорогу вечером. Дубэ поняла, что им надо поскорее уходить, еще накануне, когда мужчина первый раз заставил ее подняться. Это было нелегко. Голова у нее сильно кружилась, ноги, казалось, не хотели идти, но он был неумолим. Он поддерживал ее, когда она почти падала на землю, но не прошептал ей ни одного утешительного слова, ни разу не ободрил ее. Он только заставлял ее вставать на ноги.
Человек собрал свои немногочисленные вещи и протянул ей один сверток. Дубэ открыла его. В нем был плащ — коричневый, полинявший и старый.
— Меня не должны узнавать, и я не хочу, чтобы кто-то запомнил твое лицо. В дороге ты будешь носить плащ и никогда не станешь снимать капюшона, только если мы будем уверены, что совсем одни.
Дубэ кивнула и впервые натянула на себя плащ.
Они долго шли, как правило ночью, старались как можно реже ночевать в гостиницах. Ночевали по большей части в загонах для скота или под звездным небом. Впрочем, уже было в разгаре лето, Дубэ чувствовала тепло летнего воздуха.
Иногда, глядя в небо, она вспоминала вечера, которые проводила с отцом или друзьями. Все казалось ей невероятно далеким, вспоминая прошлое, она не испытывала никаких особых чувств. Все заволокло туманом. Она вспоминала о Матоне, как будто и не любила его. От этого чувства ничего не осталось.
Когда эти мысли приходили ей в голову, она смотрела на мужчину, наблюдала, как он дремлет, завернувшись в плащ. Дубэ чувствовала, что теперь этот человек — все, что у нее есть.
День за днем запах земли, по которой они шли, становился все сильнее, пока однажды не наполнил собой все вокруг, став теплым и почти родным.
— Мы пришли, — сказал ей тихо мужчина.
Они путешествовали десять дней, делая большие переходы, и Дубэ совсем выдохлась. Но ей очень хотелось узнать, где они находятся. Мужчина стал шагать медленнее.
«Это его дом. Мы у него дома», — подумала Дубэ.
Место было безлюдное. Стояло лето, но небо окрасилось в свинцовый цвет, все заволокло тучами, шел дождь. Навалилась духота, вокруг виднелись только песчаные дюны, нанесенные ветром. Повсюду кусты высокой травы блекло-зеленого цвета.
Затем перед ней открылся неожиданный вид: нечто огромное, страшное и величественное. Длинная и тонкая полоса песка цвета охры, уходящая в бесконечность. И вода — всюду, до горизонта и дальше. Вода, вздымаемая ветром, бьющаяся о песок белыми пенными волнами. На берегу, почти на границе песка и моря, стоял домик, крытый соломой, со стенами, сложенными из тесаных камней. Человек направился к дому, а Дубэ осталась.
И вдруг, забыв про усталость, Дубэ побежала к воде, подставляя лицо ветру. Она остановилась в нескольких метрах и смотрела, очарованная этим зрелищем. Запах, который она давно уже ощущала, теперь был повсюду. Это был запах бесконечной воды, этого ее сознание просто не могло вместить. Она никогда не видела ничего подобного. Волны высотой до двух метров. Дубэ смотрела на воду со страхом и восхищением.