Гильдия убийц

Троиси Личия

Про какой именно угол зала говорил Тоф?

Череду мыслей Дубэ прервала Рекла:

— Отлично. Я рада, что застала тебя за молитвой.

Дубэ вздрогнула. Никакого повода не было, но она почувствовала, что ее обнаружили.

— Эй! Почему у тебя такое лицо?

Девушка попыталась спешно принять спокойный вид.

— Я была погружена в размышления, извини.

Рекла важно кивнула:

— Молодец. Времена приближаются, хорошо, что ты молишься.

— К чему приближаются?

— Ты узнаешь в нужный момент. А сейчас пойдем со мной.

Дубэ вышла из зала, окинув его последним пытливым взглядом.

Она вернулась туда ночью, когда везде установилась тишина. Почти все коридоры были темными, каждый шаг, казалось, отдается от стен многотысячным эхом. Она боялась, что все могут ее услышать.

«Не беспокойся, ты не делаешь ничего плохого… ты идешь молиться в зал, все считают, что это — хорошо…»

На этот раз Дубэ не ограничилась осмотром комнаты в углу. Теперь она обошла ее всю. Прощупала стены, прошла по краю бассейна. У нее сперло дыхание от невыносимого, тошнотворного запаха, от запаха крови. Ей пришлось прислониться к стене.

«Ты будешь двигаться или нет? Давай!»

Дубэ снова пошла, опять обошла бассейны, один за другим, хотя холодный пот уже начал струиться по ее спине. Ничего. Других ходов не было. Стены были совершенно гладкими. Только три коридора, и ничего больше. Может быть, Рекла не потому побежала сюда, что снадобье подошло к концу. Может быть, она, как настоящая фанатичка, побежала молиться. Может быть, лаборатория находится в другом месте.

Внезапно Дубэ пронзила резкая боль. Она поднесла руку к спине. У нее закружилась голова, потом — снова резкая боль, снова щупальцы впились в спину. Сердце, кажется, остановилось.

Она сделала это не раздумывая: машинально отошла от бассейна. Удушье немного уменьшилось. Но не безотчетный страх. Она принимала снадобье не больше трех дней назад, почему же зверь стал снова так силен? Может быть, Рекла дала ей порцию меньше, но не сказала об этом.

Дубэ закрыла глаза и попыталась успокоиться.

— Все идет хорошо.

Действительно, щупальцы разжались.

В этот вечер Дубэ медленно вернулась в свою комнату, соблюдая те же предосторожности, она легла, но сразу заснуть не смогла. Зверь спал, но ей казалось, что он совсем рядом.

Через некоторое время после этой ночи в Доме снова возникло оживление, оно проявлялось в общей суете, и Реклу явно лихорадило.

— Наступил момент жертвоприношения.

От одного этого слова у Дубэ побежал мороз по коже.

— Что это значит? — спросила она нерешительно.

— В бассейне осталось мало крови, думаю, ты видела в тот день, когда ходила молиться.

Дубэ кивнула.

— Настало время принести Тенаару в дар новую кровь, и для этого был выбран один из просителей. На этот раз совершать обряд будет Тоф. Это большая честь. Он сделает это впервые.

Руки Дубэ начали тихо дрожать. Она устала от этих ужасов, сейчас ей было бы трудно выполнить миссию вместе с Тофом.

— Ты дрожишь… — презрительно отметила Рекла. — Ты еще не стала победительницей, ты еще далека… несмотря на все старания, которые ты приложила к выполнению задания. Наверное, ты дрожишь от радости…

Дубэ опустила глаза.

— Через три дня взойдет новая луна, ночь будет абсолютно темной. Ты будешь присутствовать на жертвоприношении и поймешь.

Три дня тянулись бесконечно. Дубэ молилась, чтобы они никогда не кончились, чтобы время тянулось до бесконечности, но, чем больше она старалась удержать каждое мгновение, заставить время продлиться, тем оно быстрее бежало.

— Ты не сосредоточилась, — сказал ей Шерва, нахмурив лоб.

— Извини… — прошептала Дубэ, но ее мысли витали в другом месте.

Шерва был единственным человеком, с которым она могла быть откровенной, единственным, которому, как она чувствовала, можно было довериться.

— Что случится в ночь новолуния?

Шерва горько улыбнулся:

— Так вот в чем дело? Вот почему ты так рассеянна?

Дубэ сжала кулаки.

— Ты должна узнать от меня, если все это для тебя настолько непереносимо. Выбрось все из головы, забудь об этом. Этот Дом и люди, живущие в нем, даже Тенаар, они — только средства для твоих целей.

Цели. Какие цели? Разве у нее когда-нибудь была цель? И какова она сейчас?

— Но если ты тоже ненавидишь все это, то почему ты находишься здесь? — печально спросила она.

— Потому что у меня есть цель, и нет такого, чего бы я не сделал, чтобы достичь этой цели. Я хочу превзойти свои возможности, стать лучше. Я отправился туда, где шла война, затем я учился у лучших преподавателей, пока не превзошел их настолько, что мог их убить. Когда я стал настолько могущественным, что равных мне здесь не было, я вступил в Гильдию, как дитя смерти. Здесь находятся лучшие, здесь есть люди, с которыми я могу помериться силами. И меня не интересует, какие зверства они совершают. Все это меня не касается, не имеет значения. А ты, Дубэ, ты дрожишь при виде любой повешенной вороны, ты ненавидишь это место. Так зачем же ты здесь?

Дубэ смотрела в пол. Она не знала, что и говорить. То, что сказал Шерва, было за пределами ее понимания и внезапно отдалило ее от него. Он не был фанатиком, но, может быть, он даже хуже.

— Так зачем же?

— Затем чтобы спасти свою жизнь, — вдруг выпалила она.

— Тогда думай только об этом и отбрось все остальное. Значит, ты действительно убеждена в том, что хочешь жить? Так?

Дубэ растерянно посмотрела на него:

— Да…

Шерва улыбнулся ей: