Гилгул
Шрифт:
— Что-то я не пойму, к чему вы это все ведете? — Костя помрачнел. — У вас что, в нашем управлении помощник имеется? Толстая волосатая «лапа»?
— Да нет, конечно, — засмеялся тихим дребезжащим смехом эксперт. — Никакой волосатой «лапы» в вашем управлении у меня, разумеется, нет.
— Тогда к чему это все?
— Терпение, Константин Владиславович. Терпение. Вам ведь известно, что в вашем управлении полно чьих-то протеже.
— Ну? И что дальше? — совсем уж скисая, спросил Костя. Честно говоря, в самом потаенном уголке души он надеялся, что этот странный толстяк скажет: «Да есть один знакомый. Может помочь». Нет, это не значит, что он, Костя, принял бы помощь, но сам шанс… Знать, что мог иметь, но отказался, все же легче, чем тонуть, прекрасно осознавая, в чем именно тонешь.
— Вот эти протеже и ползут по ступенькам иерархической лестницы, — спокойно и рассудительно продолжал вколачивать гвозди в крышку Костиного гроба эксперт. — Вас же, если и замечают, все равно не оценивают по достоинству. А в качестве кандидатуры на пост начальника управления не рассматривают вовсе. Каждое кресло, стоящее чуть выше остальных, расписано на годы вперед. К каждому уже стоит очередь из молодых, наглых, нахрапистых бездарей.
— М-да, — Костя нахмурился. Эксперт словно читал его собственные мысли. — Так оно и есть.
— Вот видите. На руководящие посты всегда пробивались карьеристы, а не таланты. Ставленники уйдут наверх, на их место придут другие. А вы… Вы до самой пенсии так и останетесь простым оперативником. Хотя… нет. Ближе к пятидесяти вам, наверное, все-таки кинут подачку, чтобы соблюсти видимость справедливости. Пожалуют, например, должность начальника целого отдела. — Эксперт усмехнулся печально и развел руками. — Что же, такова судьба большинства талантов. От рождения до смерти — один миг, полный несбывающихся надежд. Ровный, без взлетов и падений. Таланты, в отличие от бездарей, умирают в тоске, потому что их жизнь оказалась никому не нужна, их талант не востребован. Вот вы, например, поймали одного из самых опасных преступников последних лет — Потрошителя. Кто-нибудь оценил это? Нет. Очередные звания, продвижения и даже пара орденов — все это достанется начальству. Вам же предстоит довольствоваться благодарностью и скромной премией. Да и премию-то зажмут. Костя кивнул утвердительно, но, спохватившись, спросил:
— Откуда вы знаете?
— Что именно?
— Что я поймал Потрошителя.
— Видел вашу фотографию в позавчерашней «Вечерке». У Склифосовского. Вы стояли рядом с носилками.
— Да, верно. Было такое. Оперативник помрачнел еще больше. Он вдруг вспомнил последние слова Саши и подумал: а ведь действительно, не мог этот парень носить нож в кармане больше двух-трех минут. Распоролся бы кармашек. А карманы-то у него целые. Да и дома при обыске ничего не нашли. Ни одной заляпанной кровью вещи. Ни одной куртки, плаща или пальто, в которых были бы прорезаны карманы. И ножен не нашли тоже. А ну как и правда взяли не того? Костя вздохнул. Ему стало совсем уж тоскливо. Он чувствовал: странный толстяк прав на сто процентов. Именно так все и будет. До самой смерти в рядовых оперативниках, а под конец, как обглоданную кость, — начальника отдела. Ему захотелось завыть. Никакого просвета впереди. Ни единого. Ни самого крошечного. Так все и будет тянуться. Бесконечные, унылые, серые годы.
— И что?.. — спросил Костя. — Ничего нельзя сделать? Отчего-то у него возникла уверенность, что эксперт знает ответ на любой, даже самый сокровенный, вопрос. Тот подался к самому уху Кости и спросил жарким шепотом:
— Ну, зачем так пессимистично? Вы хотели бы, чтобы ваша мечта исполнилась? Причем не когда-то там, в необозримом будущем, а в самое ближайшее время. Хотели бы? Костя молча и очень серьезно мотнул головой. Разговор получался довольно дикий. Но что-то в тоне странного толстяка убеждало его: тот спрашивает не без причины.
— Знать бы еще как…
— Терпение, терпение. Сейчас поймете, — поднял пухлые ладошки эксперт и, наклонившись ближе, почти улегшись грудью на стол, спросил: — Прежде, чем сделать предложение, я бы хотел услышать ответ на второй вопрос: во сколько вы оцениваете свою мечту?
— Понятно. — Костя мрачно откинулся на стуле. — Значит, прав был Сашка. Книга дорогая. Знаешь что, мужик, неси-ка ты ее сюда, пока я на тебя не надел наручники, не взял за шкирку и не доставил на Петровку.
— Это за какой же такой грех? — вполне натурально изумился эксперт.
— А за такой такой, — зло ответил Костя. — Я тебе кто? Кидала какой-нибудь недоделанный? Думаешь, я… — Он судорожно проглотил вставший вдруг в горле горький комок. — Что ты мне тут голову морочишь, сука? Что ты мне тут… Сволочь. Тварь позорная. Ощущение обманутых ожиданий затопило его ледяной талой водой. Было оно протухшим, обидным и очень-очень болезненным. До слез. Костя едва не заплакал. «Сейчас пойду домой и удавлюсь на брючном ремне, — подумал он. — На хрен нужна такая жизнь?»
— Да что вы, что вы? — Эксперт всплеснул руками и даже отвернулся, будто ему было тошно от одних только слов. — Подумайте сами, неглупый вроде бы человек, разве я рискнул бы предлагать сотруднику органов, тем более совершенно мне незнакомому, что-нибудь противозаконное? Зачем? — Он с ловкостью заправского фокусника извлек из широкого кармана халата книгу, положил ее на стол и подвинул оперативнику. — Заберите ее на здоровье. Не хотите разговаривать — не надо. — Он поднялся со стула, одернул полы халата. — Только не забудьте распрощаться со своей мечтой. Боюсь, она так и останется несбывшейся. Начальников управления у нас за красивые глаза не дают. Желаю здравствовать.
— Постойте-ка, — остановил эксперта Костя. Он, стараясь держаться уверенно и твердо, даже насмешливо, невольно сбивался на вопросительно-просящий тон. — Если эта книга ничего не стоит, за что же вы предлагали мне кучу денег?
— Позвольте, разве я сказал «деньги»? — спросил эксперт, снова присаживаясь. Артистический талант его не имел границ. — Не-ет. Речь шла не о деньгах. Я предлагал вам мечту! — Он поднял палец. — Слышите? Мечту! Самую главную. Самую желанную. Самую чудесную. Меч-ту! — повторил он, и слово прозвучало перезвоном серебряных колокольчиков.
— Мечту, — повторил Костя. — За книгу?
— Отнесите ее своему приятелю, пусть поставит на полку и сдувает пыль по пятницам. Она не заинтересует никого, кроме фанатиков-букинистов. Да и то не всех, а только самых неопытных.
— Ну, допустим, я бы согласился. И… что? Что я должен был бы сделать, чтобы… — Костя даже побледнел от волнения. Слова давались ему с трудом. — Ну… Чтобы…
— Чтобы сбылась ваша мечта? — помог эксперт.
— Да.
— В сущности, ничего. — Толстяк победно откинулся на стуле. — Один крохотный пустячок. Не волнуйтесь. Вам это не будет стоить ровным счетом никаких усилий. Но вы же взрослый, рассудительный человек и должны понимать: ничто в этом мире не дается даром. За все приходится платить. Только одним очень дорого, а другим, — вот как вам, например, — сущие пустяки. И никакого криминала.
— Даже не знаю. Так странно все…
— Ничего странного. Просто практичный подход. Так что? Согласны?
— Ну, если это серьезно… И если действительно не будет никакого криминала… Согласен. Конечно. Разумеется.
— Но учтите, — предупредил его эксперт. — Если вы согласитесь, обратного пути не будет. Благодарность может не знать границ, — многозначительно добавил он и тут же оговорился, — но и наказание за отступничество будет суровым. Преданность и искренность всегда открывали перед умными людьми блестящие, просто сказочные перспективы. Кто знает, может быть, и до самых «небес» дорастете. Станете начальником всей московской милиции, а то и министром МВД. — Костя улыбнулся смущенно. На лице его застыло то самое выражение радостного детского ожидания, с которым ребенок входит в магазин игрушек. — Все зависит от преданности и только от нее. Впрочем, что я вам рассказываю. Сами все увидите. Итак, — эксперт стал серьезным, — вы согласны?