Гимназистка. Нечаянное турне

Вонсович Бронислава Антоновна

Глава 38

Я рассчитывала быстро сдать экзамены и двинуться дальше, в Царсколевск. Не тут-то было! Белочкин оказался слишком ответственным и проверил мои знания до назначения даты экзаменов. После чего решил, что для получения достойной оценки нужно подтянуть историю и географию, учителей по которым он сам нашёл и привлёк к занятиям у него в доме. На мой вопрос, сколько я должна платить, необычайно рассердился и заявил, что это внутренние дела его и Ли Си Цына.

Задержка была бы мне на руку: в Царсколевске пришлось бы где-то скрываться до поступления, а так я имела и кров, и стол, и некоторую защиту от поиска. Но именно была бы. Во-первых, меня всё больше и больше беспокоили газеты с намёками на почти помолвку Николая и великой княжны. На фотографиях она выглядела

слишком довольной, чтобы от этих намёков можно было отмахнуться как от чего-то совершенно нестоящего. А во-вторых, чем больше я жила в чужом доме под видом китаянки, тем больше боялась разоблачений. Нет, иллюзия, которой меня научил Ли Си Цын, была идеальна: полное подобие Ксиу, даже голос был её. С одеждой обстояло не так хорошо, поскольку источник образа наотрез, до истерики, отказалась делиться своим гардеробом. Когда Ли Си Цын перевёл задумчивый взгляд на меня и я поняла, что дело идёт к тому, что придётся проходить какое-то время в этом ужасном чёрном древнем платье, истерика случилась уже у меня. Почему-то показалось ужасно несправедливым, что в то время, как мне приходится надевать непонятные обноски с чужого плеча, великая княжна носит платья от лучших модисток и в придачу вовсю таскает с собой моего Хомякова. Это показалось настолько несправедливым, что я разревелась. А может, просто сказалось напряжение, в котором я находилась столь долго, что это оказалось последней каплей.

Ли Си Цын женских слёз не терпел, поэтому почти в ультимативной форме приказал мне успокоиться и отправил Ксиу в компании русскоговорящего китайца покупать для меня нормальную одежду. Дева настолько вдохновилась, заблестела глазами и заулыбалась, что я сразу заподозрила гадость с её стороны и попросила перевести: если она купит что-то подобное тому, что на мне, то я натяну ей это лично по самые уши, а сама заберу её вышитые наряды. Блеск глаз поблёк, улыбка увяла, и выбрала Ксиу пару вполне пристойных платьев, которые я сейчас носила, притворяясь ею, и довольно удачно, надо признать. Для полного соответствия я иногда путала слова и ставила неправильно ударения. Этому Белочкин, который оказался директором гимназии, умилялся, его отпрыски, мальчики-погодки, едва вошедшие в школьный возраст, хихикали, а супруга огорчалась. Очень уж она хотела, чтобы я поскорее сдала нужные экзамены. Не потому, что жаждала выставить меня из своего дома. Нет, Мария Алексеевна оказалась чрезвычайно внимательной и доброй хозяйкой. Просто ей хотелось, чтобы просьба Ли Си Цына была выполнена как можно скорее и наилучшим образом.

Уж не знаю, что для них сделал песцовский родственник, но говорили о нём только с восхищением, ко мне же относились как к любимой племяннице, которую долго уговаривали приехать в гости и вот наконец она снизошла. В моём положении были несомненные плюсы: никто не удивлялся, если я чего-то не знала, всё списывали на культурные различия. Но и минусы тоже были: детей весьма интересовали традиции Китая, в которых я была совершенно несильна. Но я выработала прекрасное противодействие — в случае чего нежно лепетала, что не уверена, могу ли я это рассказывать иностранцам, а кроме того, дала зарок не пользоваться родным языком до сдачи экзаменов. К зароку отнеслись серьёзно и только один раз попытались подсунуть бумагу с иероглифами, по виду даже не китайскими. Рассматривать я их не стала, сразу зажмурилась и повторила про зарок. После этого никаких поползновений на знания о моей якобы родине не было.

Плюсом было так же то, что я выпустила Мефодия Всеславовича и пользовалась его помощью. Честно говоря, я опасалась, что местные домовые могут про него рассказать хозяевам, но ещё больше я боялась, что постоянное пребывание в шкатулке навредит здоровью моего помощника, которое и так было не ахти после службы у Соболевых. Оказалось, по обеим пунктам беспокоилась я напрасно. В шкатулке домовой впадал во что-то похожее на анабиоз и мог в таком состоянии находиться если не вечно, то очень долго. А домовых у Белочкина не было. Я ужасно удивилась, но Мефодий Всеславович пояснил, что домовые необычайно редки, поэтому ценятся хозяевами. И жить могут не в каждом доме. «Свет там нужен», — непонятно пояснил Мефодий Всеславович, а на мой вопрос, неужели у Белочкина нет этого самого нужного света, так же непонятно ответил: «Может, у них и заведётся

кто, но сейчас нет и не предвидится». Поэтому мой домовой взял присмотр над хозяйством всего дома, одновременно прикрывая и контролируя мои перекидывания от посторонних. Он отъелся и даже приоделся, используя лоскуты из корзинки для рукоделия, которую мне зачем-то вручила настоящая Ксиу. Даже если бы я увлекалась шитьём или вышивкой, вряд ли нашла бы на это время: все дни были заняты учёбой. Если я не зубрила у себя в комнате, то торчала в библиотеке, изучая законы. Очень уж мне запали в душу слова Ли Си Цына о том, что есть способы выйти из клана даже в моём бесправном положении.

Новые плетения я продолжала заучивать, хотя магию изучать без практики особого смысла не имело, а практиковать в доме Белочкина я не рисковала. Не был он приспособлен для тех, кто во время изучения плетений может что-то наплести не так и поджечь/заморозить/превратить в труху/прорастить/развеять — в зависимости от того, что изучает маг и к чему у него есть склонность. Пусть руки и чесались почти постоянно опробовать что-то новое, но я лишь повторяла ранее изученное, и то — под прикрытием Мефодия Всеславовича. Слишком уж велика опасность была себя выдать: настоящая Ксиу не только не была оборотнем, но и не имела склонности к магии. Конечно, что-то можно было оправдать срабатыванием артефакта, но лишь что-то.

В библиотеке и застал меня Белочкин, влетевший туда с необыкновенно радостным видом.

— Ну что ж, Ксения Ивановна, — довольно заявил он, — сразу после Перунова дня и начнём вас экзаменовать.

Ксения Ивановна — это они так трансформировали имя Ксиу в более привычное русскому уху. Я не возражала, всё равно имя было не моё. Но против переноса экзаменов на после Перунова дня возражала, да ещё как, но сказать ничего не успела.

— Российские законы изучаете? — удивился Белочкин. — К чему такой красивой юной деве законы чужого государства?

— Кто знает…

— Остаться желаете, — понятливо кивнул он. — Запал наш Борис Павлович в сердечко?

Я сильно сомневалась, что настоявшая Ксиу испытывала хоть какую-то сердечную склонность к Ли Си Цыну, но вряд ли её когда-нибудь об этом спросят, поэтому разуверять Белочкина не стала, но и подтверждать тоже, а восторженно залепетала на интересующую меня тему:

— Арсений Петрович, я вам так признательна за беспокойство, но почему так долго? Я могу сдать экзамен хоть завтра.

— Так Коляда же скоро, Ксения Ивановна…

— Коляда?

— Празднуем возвращение солнышка. День хоть на воробьиный скок, а прибывает, Ксения Ивановна. Кто ж работать в такое время будет? Гости, балы, колядки. Колядки — это, конечно, больше для детей, но иной раз даже студиозусы балуются. Напялят на себя этакую страшную звериную харю да тулуп шерстью наружу и ходят людей пугают, зло отгоняют.

Белочкин приставил руки к голове, словно диковинные рога, и зарычал, показывая, как пугают студиозусы честной народ. За дверью раздалось хихиканье его сыновей, я тоже не удержалась от смеха, столь потешно он выглядел.

— Уверяю вас, Ксения Ивановна, вам будет интересно. Приглашение на пару балов я вам обеспечу.

— А там будет господин Ли Си Цын? — оживилась я, понадеявшись получить хоть какие-то сведения из первых рук о Волкове и его поисках.

— Что вы, Ксения Ивановна, Борис Павлович на такие несерьёзные мероприятия не ходит, — огорчённо сказал Белочкин, окончательно убедившись в моей безответной любви к Ли Си Цыну. — Наверное, потому и спутницу жизни себе до сих пор не нашёл. А ведь такой солидный господин, мечта любой женщины… А хотите, мы к нему с визитом сходим?

Он подмигнул, явно предлагая разработать план по захвату лисицынского сердца.

— Господин Ли Си Цын сказал, чтобы я не возвращалась в его дом, пока не сдам экзамены, — трагическим голосом напомнила я.

Подозреваю, требование это он выдвинул не столько потому, что опасался, что я изучу ещё парочку плетений в его доме, сколько потому, что настоящая Ксиу никуда не делась и всё так же продолжала его донимать, падая в обморок при каждом удобном случае. Две Ксиу на одного лиса выходило уже явный перебор, пусть даже этот лис был столь силён магически и столь внушителен внешне. Как мне кажется, он бы и одну непременно уже сплавил, не будь у него необходимости прикрывать мою легенду.