Гиперборейская чума

Успенский Михаил Глебович

– …то есть мы вас просто убьем, а потом поставим эту кассету – что вы будете делать? Как я понимаю, мозг не должен быть разрушен, поэтому придется душить… Вот доктор подскажет: как нам убить товарища полковника с наименьшими повреждениями мозговой ткани?

– Он еще и товарищ полковник?

– Разумеется, давно выбыл из рядов по причине естественной смерти… в каком году? В восемьдесят четвертом?

Колдун закивал. Кажется, он уже плавал в собственном ужасе.

– Цепляли на них погоны – будто марки на конверт клеили, – сказал Альберт с досадой. – Вон, таскается у нас один – всего-то и умеет, что Алена Делона вызывать, а уже генерал… Так какие ваши

рекомендации, доктор?

– Покопаюсь в аптечке, – сказал я. – Подберем что-нибудь… А если просто кровь выпустить? Он же именно это практиковал?

– Да, наверное, – прищурился Альберт. – Так сказать, подобное подобным…

– Панкратов говорил, что возьмет его любым, живым или мертвым – все равно. Судя по всему, подобного рода смерть для них не значит ни черта. Равна простуде. Я ведь прав? – Крис посмотрел на Ященко. Тот сумрачно кивнул. – Так что будем делать?

На кухне вдруг засмеялись, Альберт досадливо поморщился. Потом из кухни появился какой-то совершенно лишенный растительности человек с кейсом – похоже, тем самым, который мы вылавливали еще в Талды-Кургане. Человек приветливо мне кивнул, и я вдруг узнал в нем охранника Пашу…

– Вот, – сказал он. – Можно опробовать.

– А смех почему?

– Предыдущие записи слушаем. Там такое…

– Отставить. Отмотать на начало, скопировать, оригинал и копию мне. Ясно?

– Так точно. Разрешите идти?

– Идите.

Паша четко повернулся налево кругом и скрылся.

Альберт положил руку на кейс и стал смотреть на Ященко. А у того лицо вдруг как-то обмякло и растеклось. Заблестели слезы. Губы зашевелились.

– Я ведь тебя… – и сглотнул. Коломиец приподнялся было, но Альберт движением пальца показал: не надо. – Я тебя… маленького, вот такого… а потом? считай, до генерала и довел…

– Я знаю, – сказал Альберт.

– Алик, – сказал Крис, – давай: только я. Меня он до генерала не доводил, мне проще.

– Тебе я жизнь спас… эти обезьянки из тебя такое бы фрикасе сделали…

– А я иной раз думаю: на хрена? Лучше бы меня замочили тогда. Баллада о неизвестном джазисте… Куда бы приличнее стал сюжет, чем то, что получилось. Ты мне жизнь спас, ты ее и обгадил всю. Живу, как пидор… вон, перед Иваном стыдно…

– Это вы о чем? – спросил я.

– Хлопцы, не нужно, – быстро сказал Коломиец. – Он специально вас на тему завел.

– Да ладно, теперь уж чего… Тем более нашелся тот майор. Так и так Иван бы все узнал…

– Какой майор?

Это спросили одновременно и я, и Ященко. Но Ященко тут же понял, а я, конечно же, нет. Но он понял. И сказал с ужасом:

– Этого не может быть…

Крис убито пожал плечами:

– Здесь что-то нечисто…

Крис усмехнулся – очень даже сардонически.

– О чем вообще речь? – встрял я.

Коломиец замычал, как от зубной боли. Даже за щеку взялся.

Крис тоже поморщился, но как-то по-другому. И начал:

– Это было в семьдесят пятом году…

Марков посветил фонарем:

– И здесь тоже…

Он спрыгнул вниз, Терешков подхватил его, удержал от падения.

– По крайней мере три вагона с гробами, – сказал Марков. – Наверняка и остальные…

– Теперь бы найти место, где спрятаться, – сказал Терешков.

– Разве что на платформе, под брезентом. – Марков был непреклонен.

– Еще есть время поискать что-то получше…

Он оказался и прав, и не прав. Дверь одного из вагонов оказалась незапертой, но гробы – штабель под потолок – хранили в себе такой мощный запас подземного холода, что уже через полчаса Марков начал стучать зубами. Он хотел выскочить наружу и погреться, но по телу поезда пробежала громыхающая волна, и вагон тронулся…

– Дурак ты, Крис, – сказал доктор. – Хорошо же ты обо мне думал…

– Дурак, – с легкостью согласился Крис.

– Как будто я отморозок упертый и ни черта не понимаю.

– Ну… вот.

– Проехали тему, – сказал Альберт. – Антон Григорьевич, твое последнее слово.

– Последнее?

– Да.

– Мое?

– Не тяни резину.

– Я бы… полезным… мог…

Он замолчал, и никто не захотел перебить это молчание.

– Ладно. Я ничего не прошу. Я… только ясам знаю, чего заслужил. И вы не знаете, и никто не знает. Много на мне грехов. Чрезвычайно. Не о прощении прошу. А прошу о милости великой: будете казнить шамана – вспомните обо мне. Как будто я это делаю. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Альберт.

И он раскрыл кейс так, чтобы Ященко смотрел в открывшееся мерцающее нутро.

– Все, ребята. Теперь отойдем… на кухню, что ли. Покурим…

Казалось, говорить просто не о чем. Хорошо, что нижние чины в присутствии начальников вели себя отменно. То есть догадались налить.

Первым нарушил по-настоящему долгое молчание барон Хираока:

– Однажды мастер меча Сета Миура отправился на легкой лодке кэга вверх по реке Агано, вытекающей из озера Инавасиро. Он плыл два дня, а на третий день ему встретилось страшное чудовище иссэро, целиком состоящее из дерьма. Чудовище сказало: «Давно я охочусь за тобой, Сета Миура! Вот ты и попался. Сейчас я съем тебя». Но мастер меча расхохотался ему в ответ: «Нет, иссэро, это я тебя съем!» И съел.

– У него не было меча? – спросил Крис.

– Был. Но поедание – это единственный способ осилить чудовище иссэро, – ответил барон.

– Грустно…

– Да. Эта история имеет еще более грустное продолжение, но я не стану его рассказывать, потому что оно совсем о другом.

– Он вернулся в деревню, где его ждала невеста, и оказалось, что уже прошло пятьдесят лет? – спросил доктор. – Ираида рассказывала, – пояснил он удивленно поднявшему бровь барону.

– Ирка-тян – мудрая женщина, – сказал барон. – Но продолжение было другим… Иван Петрович, я знаю, что ты любишь ее, а она любит тебя. Бери ее в жены. Ты будешь счастлив на весь свой век. Но учти главное: она ценнее всего, что ты можешь себе вообразить. Все, что у тебя было и есть, – ничто в сравнении с нею. И тебе предстоит постоянно доказывать себе, что ты достоин ее. Это тяжелая работа. Но нет другой работы, за которую ты получишь такую награду.

Доктор, и без того очень бледный, стал даже синеватым, но на скулах заполыхал румянец.

– Так это правда, Иван? – спросил Крис чуть растерянно.

Доктор, наверное, хотел кивнуть, но лишь сморщился от боли.

– Ффф… у-у… Да. Правда. Правда.

– Ну, что ж… Поздравляю. Прими… ну… сам понимаешь…

– Ребята, – сказал доктор. – Мужики. Барон… Я сам не ожидал, честное слово. Не думал даже, не понимал… и вдруг… Я сам от себя не ожидал. Юноша бледный… Смешно, правда? Но я – счастлив. Женя, я тебе клянусь – что, ну… ну не знаю… Барон точно сказал: ничего не было ценнее… Да вы меня понимаете…