Гиперпанк Безза… Книга вторая
Шрифт:
И шеф, человек целеустремлённый и всегда по делу говорящий, от всей этой неожиданности и внезапности появления, а так-то покушения на свою уравновешенную и нормированную жизнь со стороны Валькирии, ёкнувши в себе, небеспричинно начал громко и эмоционально немного заговариваться и тем самым проговариваться о том, что Валькирии было удивительно слышать. – Я же сказал, чтобы её ко мне одну не впускали!
На что Валькирия, нескрываемо поражённая таким обстоятельством дел с собой, где её ограничивают в праве своей самостоятельности, вполне теперь имеющая право поставить на место шефа, этого угнетателя её свободного духа, как выясняется, всё же, как человек не мстительный и великодушный, готова своим ушам не поверить, тем более к этому склоняют обстоятельства высказывания шефа. Который с этим заявлением обращается точно не к ней, а тогда к кому, если здесь, в кабинете, кроме них никого нет.
И Валькирия, внимательным взглядом окинув кабинет шефа, особо остановившись на встроенном шкафу, – может там кто-то скрывается, – вернувшись к шефу, с него спрашивает буквально. – Вы это к кому обращались?
А шеф, ещё находясь не в себе и на взводе одновременно, и сообразить не может, о чём это Валькирия ему тут говорит. – И что вообще это такое?! – показывает ничего вразумительного не показывающий взгляд шефа. Кого сейчас Валькирия запросто может поймать на этой двусмысленной ситуации, всем своим видом давая шефу понять, что она определённо догадывается, с чем связано это его замешательство, этот с трудом скрываемый испуг, а затем уже эта его несдержанность на слова, выдающие его с потрохами, как человека прячущего что-то или кого-то в шкафу. И Валькирии всего-то нужно со значением посмотреть в сторону шкафа и многозначительно так сказать шефу: «У каждого, говорят, есть свои скелеты в шкафу», и шеф никуда не денется от того, чтобы впасть в бледность и немилость своего лица и, забыв обо всём том, для чего он требовал к себе в кабинет Валькирию и ещё там того, кто с ней в группе, начнёт ломать банальную комедию со своим оправданием.
– Не понимаю это вы о чём. – Крепясь в себе, говорит такое шеф, а сам тем временем бросает косые взгляды в сторону шкафа, в котором, теперь более чем уверена Валькирия, находится чей-то скелет. Вот, наверное, почему она сразу не могла определить его существенность, сбиваясь на местоимения кто и что, которые оба подходят к идентификации находящейся в шкафу личности, но только в разные промежутки времени. Так в тот момент, когда эта никак пока что неидентифицируемая личность, о которой можно только предполагать, что она чем-то в грубой и жестокой форме насолила шефу, помещалась в шкаф в живом виде, хоть и в частичном сознании, то она определённо могла классифицироваться, как кто. А вот спустя ни малое время, потребовавшееся этой неизвестной личности для того чтобы крайне обветшать до своей костной основы, скелета, эта личность уже приобрела сознание что.
– Всё вы понимаете. – Подойдя к столу с шефом за ним, облокотившись руками об поверхность стола и уперевшись взглядом в шефа, проговорила Валькирия, и не давая возможности шефу начать выкручиваться и позорить себя отсылками к юридическим тонкостям: «Это всё ваше оценочное суждение! Вот как», своим следующим вопросом срезает все эти его возможные предпосылки так себя малодушно вести. – Кто он для вас, раз вы его держите в шкафу и до сих пор от него не избавились?
Ну а шеф, видя, что он Валькирию всегда недооценивал и что с ней можно иметь дело, глубоко вздохнул и признался ей в том, что всему виной его большое суеверие и вера в приметы. Где одна шибко запала ему так в мозг, – держи врагов совсем рядом, – что он её буквально понял. И теперь Валькирия поняла, почему в кабинете шефа всегда стоял такой специфический, как все считали, трупный запах.
– А и в самом деле, – на этом мысленной моменте Алекс задался вопросом, – а чем так необычно для других мест в кабинете шефа пахнет?
А вот Валькирия, может и сочла эти доводы шефа в своё оправдание логичными, тем не менее, посмела себе не полностью поверить шефу, даже несмотря на то, что он её начальник и ранее никогда не давал повода себе не верить (то, что сейчас ей раскрылось, не в счёт).
– Что-то здесь не так. – Глядя на шефа, рассудила Валькирия. – Какой-то цепляющей за душу мелочи не хватает в этом его объяснении, и от того вся легенда шефа о предпосылках нахождения скелета в шкафу прямо рушится. – Валькирия через призму шефа бросила ещё раз косой взгляд в сторону шкафа, и как же я раньше не догадалась, озарилась догадкой.
– Так вот куда сбежала неверная супруга шефа! – ахнула про себя Валькирия. – Вот, что значит в понимании шефа край света, куда в кругосветное путешествие его вероломная супруга направилась со своим любовником, диким Семианжело. Но эта его версия объяснения её пропажи, только для следствия, тогда как истина, как всегда, где-то очень рядом и так близко, что мурашки по телу пробегаются. И теперь я понимаю глубинный смысл слов шефа, в пылу своей истерической забывчивости проговорившийся: «Она всегда будет со мной в сердце, буквально рядом». А сам в тот момент бросал косые взгляды в сторону шкафа, где и находилась всё это время его супруга. Вот же стальная выдержка у человека! – восхитилась безмерно Валькирия, переведя своё мысленное внимание на любовника супруги шефа, дикого Семианжело. Чья судьба была предопределена с того самого момента, как он посмотрел на супругу шефа с предприимчивой в свою сторону точки зрения и решил воспользоваться её легковерностью и наивностью, которые в ней присутствовали в первозданном виде по причине её тепличных условий жизни с шефом, обеспечивающим ей беззаботность и комфорт жизни. А ей значит прискучило размеренная жизнь с шефом, как за каменной стеной, и захотелось авантюр и эмоционального драйва, которые ей пообещал дикий Семианжело, вогнав её в головокружение шевелением своих длинных усищ. За которые он в итоге и поплатился, брошенный супругой шефа прямо со скалы в море. А что тут поделаешь, когда именно такое было требование со стороны обманутого шефа, поставившего одно только условие для своей неверной супруги, если она хочет, чтобы он её отпустил на край света.
– Ты, дорогая, стоишь перед выбором, он или ты первым окажешься на том свете, как в нашей юрисдикции права называется край света. – Держа на мушке своего пистолета прежде всего дикого Симианжело, а своей супруге шеф больше доверяет, с таким своим сопровождением делает предложение своей супруге шеф, от которого совершенно невозможно отказаться. Хотя его супруга и пытается затянуть время, выразительно выражая несогласие с такой постановкой вопроса, и с чего ты, милый, взял, что между нами что-то такое серьёзное было, чтобы затем так чудачествовать.
А шеф терпеть не может, когда его за дурака считают, и он грозно заявляет о том, что не спорить сюда пришёл, а он считает до пяти, и кто из них первым проявит большую расторопность, то тот, в общем, будет им приглашён перекусить в пиццерию. Ну а чтобы ни у кого тут больше не возникло сомнений в его твёрдости намерений установить факт присутствия у них непозволительных для мировоззрения шефа отношений, то шеф на счёт один наводит ствол своего пистолета на свою вероломную супруга, вгоняя её тут же в прекрасное смятение бледности лица, после чего на счёт два переводит пистолет на дикого Семианжело, было расслабившегося по причине того, что решил, что шеф из мужской солидарности и факта установления его непричастности ко всему этому делу, – я послужил всего лишь инструментов вскрытия неверности вашей супруги, и это даже хорошо, что в ней всё это так вскрылось, а то бы прожили с ней всю жизнь, так и не узнав, с каким коварством пришлось жить всю жизнь, – оставит его в живых.
А тут шеф, наведя на него пистолет, буквально ломает все его установки на мужское мировоззрение, где всё подчинено мужскому шовинизму, во всём и всегда считающему виноватым бабу. И дикий Семианжело от такого нервного потрясения и потери ориентиров в жизни, где ему очень стыдно за шефа, так себя поведшего, – ни стыда, ни совести у шефа, я понимаешь ли, открыл ему глаза на вероломную сущность его супруги, а он вон мне какой неблагодарной монетой за всё решил отплатить, – решает дать последний шанс шефу для своего спасения, столкнув его супругу с обрыва самолично, раз у шефа не хватает мужества для этого и он решил тут разыграть вот такую пошлую комедию.
И дикий Семианжело под видом того, что его покачнуло от страха при виде направленного пистолета, а так-то он мужественно переносит вот такие на грани жизни и смерти моменты, – на это указывает числовой счёт шефа, заканчивающийся как раз на его супруге – пять, и значит, в итоге именно она будет находиться на мушке пистолета и ей принимать итоговое решение за них обоих (везде преференции у этих баб), – решает, что полагаться на баб глупая затея, а это значит, он должен опередить свою неверную любовницу (верных по определению любовниц не бывает) и подтолкнуть её к не раз ею высказанному ему решению – вместе с тобой хоть в омут с головой. А так как он согласия на это не давал и его с ней отношениях привлекали не такого рода опасные авантюры, а в основном удовольствия от близких отношений, то она и пускай окунается с головой в этот омут.