Гипостасис
Шрифт:
– Разум. То, чего, очевидно, мы все лишились, отправившись в это путешествие.
– добавил он едва слышно.
Лин улыбнулся.
– Разум, человеческий разум. Нельзя его купить, но он - сокровище и величайшее благо. Как многие потеряли его и обрекли себя на муки! Без него нельзя жить, только лишь он и освящает нам путь в вечной тьме. Желания делают из человека раба, и только разум помогает их обуздать. Но уже настало время для следующего вопроса:
– Говорят, что я и есть жизнь. Время и изменение - мои отец и мать. Я есть основа
– Время и изменение - мои отец и мать?
– Свет?
– Нет, свет не является основной любого процесса.
– Но свет создает иллюзии.
– Я могу начаться и прекратиться...прогресс? борьба?
– Последнее уж точно ни при чем тут.
– Это есть всегда...пространство?
– Что он говорил, пространство - это жизнь? Как-то нескладно. И пространство не может начаться или прекратиться.
– Нет.
– внезапно подал голос Макс. Он все еще был бледен, но держался прямо. Это не то. Я знаю ответ.
Артур нахмурился.
– Дайте мне шанс отплатить вам.
– Амелия в недоумении смотрела на пилота. Артур переглянулся с Джоном. В его глазах читалось сомнение.
– У нас все равно нету ответа, Джон.
– Ладно, пускай будет так.
– КТО Я?
– прервал их голос проекции.
– Движение. Единственно, что я знал всю мою жизнь.
– О да. Движение. Движение - жизнь. Без него лишь бесконечное ничто. Движение - основа изменения. Но существует ли оно, или мы все стоим на месте? Кто ответит на этот вопрос? Может быть, когда-нибудь это будете и вы.
– Лин внезапно улыбнулся, как если бы мог видеть своих собеседников. Но, не раньше, чем ответите на последний вопрос:
– Я - болезнь души, последнее прибежище невежды, окруженное ложным ореолом искренности и правоты. Крайняя степень высокомерия. Из-за меня погибли миллионы и миллионы погибнут из-за меня. Словно паразит, я овладеваю душой человека и предъявляю на него свои права. Я распространяюсь быстрее чумы, мне нет дела до того, кто станет моей жертвой. Я даю ответы на все вопросы, ни на один не отвечая, по существу. Там, где я - нет сомнений и доводов, только пылающий огонь. Кто я?
– Последний рубеж невежества...гнев?
– предположил Джон.
– Человек, охваченные гневом, не ищет ответы на вопросы. Он охвачен пылающим огнем. Все сходится.
– сказал Артур.
– Нет, не все. Причем здесь ответы на все вопросы? Гнев не дает никаких ответов.
– А что даёт?
– То, что ненавидели в Информационную эпоху и продолжают сейчас. Вера.
– Вера дает ответы на все вопросы. Но разве можно назвать ее паразитом?
– Что-то здесь, черт подери, не сходится.
– Осталось не больше тридцати секунд.
– А может это какая-то психическая болезнь? Безумие?
– предположил Макс.
– Опять же, безумие не
– Мне кажется, имеет смысл подумать над выражением "окруженное ложным ореолом искренности". Это значит, что "охваченный этой болезнью души" человек, думает, что он знает истину и готов пойти на насилие, чтобы навязать эту истину другим. Это какая-то вера во зло!
– Но нам нужно только одно слово.
– Гнев, вера, безумие, нужно сложить все это в одно. Черт, время почти вышло.
Все молчали. Вдруг вперед выдвинулась Амелия.
– Я хочу попробовать дать ответ.
Артур кивнул ей.
– КТО ЖЕ Я?
– Фанатизм.
Секундная тишина.
– Я - бич человечества. Антипод прогресса. Тысячу лет назад я погубил миллионы людей и обрек десятки миллионов на страдание. Я принимаю все новые формы, ослепляя людей, обращая их друг против друга. Я - слепая вера и я - фанатизм. Проход открыт.
Проекция подернулась и исчезла. Металлические створки с громким скрежетом разъехались в сторону, открывая длинный темный коридор, конца которому не было видно. Снова включив инфракрасное зрение, члены команды зашли внутрь здания.
Внешний шум приглушился, затихли порывы хлесткого ветра, гул приближающейся бури остался где-то снаружи. Кап-кап-кап-кап - где-то монотонно капала вода, отчитывая уходящие секунды. За исключением капели и осторожных человеческих шагов, во Дворце было тихо, как в склепе, и так же пахло сыростью и веяло прохладой. Везде валялось битое стекло, куски бетона и металлических креплений торчали из стен. В потолке в некоторых местах зияли дыры, сквозь которые можно было увидеть верхние этажи.
Вскоре коридор закончился просторным внутренним двором, от которого в разные стороны расходились другие ответвления и переходы. Справа располагались в ряд несколько десятков лифтов. Предполагалось, что они должны были стремительно двигаться вверх-вниз по специальным капсулам-коридорам, поднимая людей и груз на этажи, порой, обозначаемые трехзначными цифрами. Капсулы давно растрескались, да и верхние этажи сохранились не все.
Команда остановилась решая, куда идти дальше. Амелия засмотрелась на огромное полусохранившееся изображение на центральной стене. Центром объемной композиции стала все та же пробирка в векторе. Она лежала на круглом столе, за которым сидели какие-то громадные вытянутые фигуры в плащах и без лиц. Жутковатое изображение.
– Чем они занимались здесь?
– спросил Макс, тоже глядя на него.
– Здесь был центр научного сообщества в Информационную эпоху. Финансирование, новые исследования, внедрение технологий, инновационные разработки - все это происходило внутри стен этого "храма". Некоторые считают, что ученые того времени и создали то, что мы ищем. - сказал Артур.
– Нет, ученые того времени разрушили планету, уничтожили жизнь и обрекли нас на гибель. Это был Лин и другие, кто остались, чтобы исправить все то, что человечество натворило.
– сказала Амелия.