Шрифт:
Romily Bernard
The Monster Hypothesis
Посвящается моей маме, которая знала, что Кик классная, с самого начала
1. Прорицание бабушки Миссури: «Стоит ожидать неблагоприятного результата»
Всё началось со взрыва. Не то чтобы очень большого, но достаточно крупного, чтобы несколько половых досок разлетелись на кусочки. Кое-какие даже загорелись,
Впрочем, она не обратила на это ни малейшего внимания.
– Надо было ещё раз инструкцию перечитать, – пробормотала Кик, прекрасно помня, что и в первый раз её не читала.
Ещё один кусочек половой доски с треском откололся и скользнул в рваную дыру в полу, отчего чёрный кот Батлер в испуге метнулся в сторону. Кик закашлялась, помахала рукой перед носом, разгоняя дым, и подумала, что, пожалуй, у всех продвинутых учёных в своё время случались такие вот досадные неудачи. Хотя, может, и не у всех, и Кик решила списать свою досадную неудачу на школьное образование: ещё один пример того, что по-настоящему нужным вещам в школе совершенно не учат.
Правда, досадные неудачи на данный момент были не самой тяжёлой проблемой, потому что в дверях кухни уже стояла бабушка.
Сердце Кик скакнуло в пятки. Для пожилой дамы с хромотцой бабушка Миссури могла двигаться необычайно быстро, если ситуация того требовала.
Ситуация вроде теперешней, когда на её кухне появилась незапланированная вентиляция.
– Кик! Зимовер! – подалась вперёд бабушка Миссури, и костяшки на руке, сжимавшей трость, побелели.
– Оно само!
– Само?
– Ну конечно! – Кик попыталась рассмеяться, но вышло только нелепо фыркнуть. – Ты же знаешь, как оно бывает. Всё идёт нормально, и вдруг – раз! Ну и вот…
Бах!
Новый кусочек половицы улетел в дыру, откуда ещё струился дымок. Бабушка и внучка проводили его взглядом, и снизу раздался смачный всплеск. К счастью для всех, Дольняя Пустошь – крохотное сельцо из одного дома, в котором они и жили – стояла на сваях над болотом, и горящие кусочки половиц просто-напросто провалились в мутную воду. К несчастью для Фиггиса – огромного аллигатора, который жил под домом, – горящие кусочки посыпались градом прямо на него.
Кик проследила в дыру, как Фиггис, покрытый склизкой грязью, проплыл мимо с видом крайнего недовольства.
А может, это его обычный вид. Кик не могла быть уверена. В конце концов, в Дольней Пустоши она жила всего несколько дней.
– Права твоя тётя, – пробухтела бабушка Миссури, во все глаза уставившись на опалённую дыру. Она тяжело опустилась на кухонную табуретку, и крохотные бубенчики на юбке мелко звякнули. – Ты и в самом деле вырастешь злым гением.
Кик со вздохом расслабилась.
– Да не стану я никаким злым гением. Я стану великим учёным. Буду приносить пользу людям, как папа с мамой, потому что наука – она не может быть злом. – Кик умолкла, глядя, как внизу снова проплыл Фиггис. Он не спускал с Кик глаз и возмущённо пускал пузыри. Ну или просто пускал пузыри. С этими аллигаторами не поймёшь. – По крайней мере, в задумке наука всегда добро, хотя взрывы иногда случаются.
– Да о чём ты только думала? – воскликнула бабушка Миссури, вцепившись в кружевной воротничок платья. Вообще-то обычно она не носила кружева – да и бубенчики, если уж на то пошло, – но скоро должен был зайти мистер Джессап, чтобы ему погадали на картах, а он считал, что все экстрасенсы должны выглядеть, как по телевизору.
Надо заметить, он ошибался. Обычно бабушка Миссури одевалась, как звезда Голливуда прошлых лет, носила аккуратно завитые локоны и длинные перчатки по локоть; однако, по её словам, запросы клиента, который обращается стандартно дважды в неделю, понимать не надо – их надо удовлетворять.
– Не знаю, о чём я думала, – ответила Кик, взяла свой лабораторный блокнот – журнал опытов и наблюдений, перелистнула на новую страничку и наскоро записала:
6 сентября, пятница
Подумать о том, чтобы заглядывать в инструкцию.
Она отложила ручку.
– Может, позвонить родителям?
– Ни в коем случае. Джорджия занята.
Кик нахмурилась. Бабушка права. Джорджию – бабушкину дочь и мать Кик – во всём остальном мире знают как доктора наук Джорджию Зимовер, мегаучёного. Она много колесит по миру, чтобы сделать его лучше, и порой улучшение мира так занимает её, что она вынуждена оставлять Кик одну. Иногда на несколько дней. Иногда… дольше.
В этот раз, похоже, дольше всего.
Последнюю мысль Кик постаралась отогнать. Её необходимо отогнать. Иначе, если позволить ей задержаться, она может настроить против Кик всю остальную голову. Голова станет думать о том, как родители постепенно уходят от Кик всё дальше. Как уже пропал с одежды аромат маминых духов. Неужели папино касание, когда его рука сжимает ладошку Кик, пропадёт следующим? Похоже на то. Испаряться умеют не только химикаты.
– У твоей мамы много забот и без нас, – сказала бабушка Миссури, поглаживая внучку по голове. – А с нашими мы и сами справимся. Мы же с тобой вместе.
– Это верно.
– И потом, мы же не хотим всё испортить. Ты ведь сюда не в наказание приехала, а в награду.
И это верно. Было бы верно – для большинства детей, для которых поехать к бабушке – истинная награда. Но для них это так, потому что их бабушки добродушные, ласковые и вечно пекут пирожки. Их бабушки – не местные гадалки, а уж если и гадалки, то хотя бы настоящие. Потому что в случае с бабушкой Миссури гадание состоит в том, чтобы взять с клиента плату и сказать ему то, что он хочет услышать.
– Бывает работа и похуже, – говорила обычно бабушка, когда Кик начинала допрашивать её на этот счёт.
– Это какая же? – не унималась Кик.
– Потом как-нибудь расскажу. А сейчас помоги-ка пожилой женщине с ветряной машиной.
И Кик принималась помогать, потому что бабушка Миссури и впрямь была пожилая, а ещё потому что ветряную машину в доме липовой гадалки надо прятать как следует, иначе все догадаются, что гадалка липовая, а это испортит заработок.
– Кик?
Кик обернулась. Бабушка сидела в прежней позе за щербатым кухонным столом, и её покатые плечи повисли, как старая подушка.