Гиппокампус

Полуденная Светлана

– Я то, что я ем, и, сдаётся мне, я стал на процентов десять человечнее, чем был вчера!

Какие же глупцы! Обглоданный Томас ещё не успел отплыть в Вальгаалу, как они уже съели крабов, в чьих желудках ещё не успела перевариться его нога!

Леон всегда был проворным. Не успел я ничего сказать, как он в один прыжок преодолел расстояние от люка в трюм до пирующих у правого борта матросов, и вмазал Джерому так, что, я был уверен, всё его самодовольство рассыпалось по палубе вместе с зубами! Леон схватил его за грудки (рубашки!) и поднял над собой, а потом с размаху бросил прямо

на бочонки. И, когда он двинулся к Джерому, когда я сам уже бежал вперёд в надежде запинать гадливого недоноска ногами, команда взъелась, всколыхнулась и кинулась разнимать нас. Игорь и Дон схватили Леона, но справиться с ним у них сил явно не хватало. Они закатали рукава! И, представляешь, стали вдвоём бить его!

Понимаю, я часто упоминал о пьяных драках. Но это же совсем другое! С ромом драка - весёлое занятие, да и боли не чувствуешь. Я никогда не видел, что бы один держал, а второй бил. Но Бьёрн, хоть и был грубым, глупым, но был справедливым, по-своему. Он кинулся на помощь Леону, а я, мысленно поблагодарив за это, ринулся на Джерома. Тот сидел на обломках бочек, весь мокрый и красный. Он вытер рот тыльной стороной ладони, стёр кровь, но не ухмылку.

– Ты проиграл, мальчик. Сразу, как взял книги капитана. В одной из книг уже был написан его конец. И твой.

– Откуда тебе знать про сокровище?

Джером медленно поднимался. Я был поражён! Откуда?

– Это сокровище везде здесь есть, и в хвосте, и в голове, - он встал передо мной, сложил руки в боки, - или ты думал, уметь читать - это сверхспособность? Ты и капитан вообразили себя избранными. Но, как в любой хорошей книге, избранных всегда двое, и оба по разные стороны.

– Это точно. Ты - самое мерзкое, самое злое на этом корабле!

– Да что ты? А разве ты - святой? Сказал нам правду, как мило... А ты не думал, что это может свести с ума? Они, конечно, невежественны, но со временем, поди, додумались бы.

Я слышал, как за моей спиной уже вовсю кипит драка, друзья избивают друзей. Вспомнил на миг, как крабы дрались за мясо.

– Я обязан был сказать!

– Да? И зачем?

– Я не мог скрывать! Это - общее дело, наша общая беда!

– Конечно! А я-то, дурак, решил было, что ты хотел поделиться с нами безумием! Бедный, несчастный Юз... Я видел, как до тебя страдал Грегори, но он - молчал. Он не мог ничего исправить, я не могу, ты - подавно. В чём толк страдать вместе?

– Всё не так! Я не мог...

– Страдать в одиночку? Откуда ты знаешь, что держит этот корабль на плаву? Вдруг, именно пьяная вера движет конём?

Я смолчал. Что мне ответить? Как мне страшно? Что я слишком много грезил о счастье и потерял ту нить, которая связывала меня с командой, с живыми людьми, которые топили себя в роме?

– Я не мог им лгать! И разве ложь спасёт их?!

– В нашем случае - вполне вероятно! Да, и может это книги лгут, ты не думал? Какой-нибудь трикстер подбросил их и смотрит сейчас за нами, следит, как получив ответы, мы стали задавать всё больше вопросов и постепенно сходим с ума.

Джером подобрал дощечку и сделал ко мне шаг. Я весь напрягся. Ждал любого удара. Ждал слова.

– Видишь ли Юз... ты дурак. Будь ты на земле, разве стал

бы спорить с почвой под своими ногами? Ты смачно сплюнул в свою кружку, из которой пьёшь, на что же ты теперь надеешься?

Джером подошёл ко мне совсем в плотную, размахнулся и закинул доску за борт. Плеска слышно не было, звук поглотили распри на палубе. Теперь я осознал причину его постоянной улыбки. Джером уже давно сошёл с ума. Сам ли нашёл, утаскивал ли одну за одной книжку из-под носа Грегори, или я не заметил пропажи - неважно. Джером знал всё. Знал, молчал и спятил.

Не выходит ли, что выхода всего два и третьего не дано? Либо, как Грегори, уйти через повешение, либо остаться и потерять ту крупицу ума, которая ещё не погублена ромом, как Джером? Мы стояли нос к носу, размышлять мне пришлось недолго. Уже всё решено за меня.

Из-за туч показался Альбатрос.

– Дай нам одно ухо.

– Хочешь отправить Томаса в Вальгаалу?
– Джером сщурился и расплылся в улыбке. Сказочная страна забавляла его.
– Ну попробуй! Я уверен, что он вернётся сюда крабом, или чайкой. Но это не решит всех наших проблем.

– Дай нам одно ухо и одну ночь, это всё решит.

Глаза Джерома так и засияли от чувства победы и любопытства. Не думал, что чужая радость может так злить и быть отвратительной. Мне хотелось увидеть его кровь на своих руках! Увидеть его кости, запрокинутую назад голову, кошачий глаз. В голове пронеслась чётко эта картина и послышался смех, множество голосов были рады такому исходу. Я потряс головой чтобы скинуть это наваждение. Тихий смех исчез не сразу.

– Хорошо, одно ухо, одна ночь, - Джером прошёл мимо меня, крича матросам остыть, повернулся и сказал: - знаешь, один наш общий друг очень любит твою игру в могильщика. Думаю, мне пригодится похоронное бюро под боком. Мало ли, что ещё может произойти, а трупы на корабле - некрасиво как-то.

Что может быть хуже ненависти, друг! Она как осьминог - держит своими щупальцами с присосками и не отпускает. Оторвёшь от себя, так останешься без кожи. Весь вечер, пока мы отпиливали ухо, я делал вид, что осьминога нет, что я свободен. Но свободным был лишь Альбатрос, который неустанно кружил вокруг нас, парил на порывах ветра.

Последняя замёрзшая запись

Все, кому был по душе Джером, сидели в кубрике и ужинали ромом. Они не помогли нам с "ухом", пусть некоторые и хотели, я видел. Было тяжело, на голову полезли лишь четверо, Леон с Бьёрном, которые отличились в прошлый раз, да я с Тотом. Только ночью "ухо" было опущено на воду.

Мне кажется, отчасти Джером знал, что я собирался сделать. Никто нам не помешал, никто не вспомнил о свечах на прощание. Никто даже не захотел простится с Томасом.

Никто не заметил, как я с Агустином собрал рыбу, налил воду в бутылки и фляжки, набрали верёвок и парусины. Не заметили и то, как мы перекатили один бочонок в ухо. Никто не обратил внимание на пропажу Гота, когда тот отошёл на палубу по зову брата.

– Я не могу его бросить! Пожалуйста!
– все согласились. Выйдя на палубу, Гот получил веслом по голове и был закинут на плечо Бьёрна.