Гитлер
Шрифт:
Братоубийство принесло свои плоды. Гинденбург, обратившись с просьбой об освобождении нескольких арестованных лиц, поздравил своего канцлера, добавив: «Тот, кто желает творить историю, должен уметь проливать кровь». Армия, чьи интересы выражал фон Бломберг, ему аплодировала. Даже в полицейских отчетах о реакции населения на произошедшее находим свидетельства горячего одобрения. Священные ценности – гражданский мир, порядок и нравственность, которые Гитлер столь охотно попирал, – не пострадали. Жизнь могла вернуться в привычное русло…
Вскоре после этого, 30 июня 1934 года, скончался Гинденбург. Его смерть ни для кого не стала неожиданностью, и вместе с ней исчезло последнее препятствие на пути Гитлера к абсолютной власти. Единственного человека, способного этому помешать – Рема, – тоже уже не было в живых. 2 августа появился закон, постановивший: «Функции президента рейха и канцлера рейха передаются фюреру и канцлеру рейха Адольфу Гитлеру. Он назначает
Таким образом, Адольф Гитлер оказался во главе гигантского четырехзвенного аппарата, состоявшего из государственной администрации, НСДАП и связанных с ней организаций, вооруженных сил и экономической структуры, включавшей, со стороны трудящихся, Немецкий трудовой фронт (ДАФ), созданный после роспуска профсоюзов, со стороны предпринимателей – Корпорацию немецкой промышленности (РДИ) и со стороны крестьянства – Корпорацию земледельцев рейха (РДЛ). Наконец, было покончено с независимостью, но не существованием земель: ни одна из них больше не могла послужить трамплином для захвата власти.
Каким образом этот человек, с детства не способный к систематическому труду, собирался править таким сложнейшим механизмом? Намеревался ли он единолично господствовать над ним? Или предполагал делегировать часть своих полномочий посредникам? В чем проявится его реальная власть? Каким диктатором он станет – сильным или слабым? В кого обратится – в хозяина своих решений или заложника многих сил, делящих между собой власть? Все эти вопросы до сих пор занимают историков, исследующих сущность национал-социализма и задающихся вопросом о причастности немцев к преступлениям Третьего рейха. Чтобы найти ответы на них, нам придется рассмотреть механизмы функционирования национал-социалистического государства и различных государственных учреждений, приглядеться к людям, которые стояли во главе их, а также разобраться с тем, как происходил процесс принятия решений и какую роль играл в нем Гитлер.
Глава восьмая
Гитлер и функционирование национал-социалистического государства
Государство и люди
По мнению Гитлера, новое государство не следовало втискивать в заранее заданные рамки, оно должно было развиваться органично. Веймарская конституция, на его взгляд, слишком «правоверная» и «механистичная», выражала интересы отдельных людей, но никак не народа. Для того чтобы смогли развиться структуры, способные привести к созданию подлинно народного государства – фолькштат, – следовало поначалу сохранить веймарские институты, видоизменив их, одновременно приступив к формированию новых специфических органов.
Первой же инициативой в этом направлении стало создание нового министерства – информации и пропаганды (о нем мы уже упоминали). Словно гигантский осьминог, оно протянуло свои щупальца ко всем газетам и журналам, проникло во все учреждения культуры. В отдельных землях были созданы местные отделы пропаганды, поскольку глава министерства одновременно являлся шефом партийного отдела пропаганды. Министерство полностью соответствовало замыслу Гитлера о повсеместном проникновении духа национал-социализма. Маленький человечек, распоряжавшийся в нем, – ловкий демагог и блестящий говорун, одержимый самыми демоническими идеями, – был к тому же неутомимым трудоголиком. Оставив при себе некоторых соратников по «годам борьбы», он постоянно надзирал за ними, готовый в любой момент сместить каждого, кто не справится с возложенной на него миссией. Он мелькал повсюду, не пропускал ни одной премьеры в театре или в кино, смотрел все немецкие и зарубежные фильмы. Полностью контролировал радио, направлял прессу. После принятия закона от 4 октября 1933 года на должность главного редактора любой газеты мог претендовать только «истинный ариец»; каждый из них был обязан состоять в новой Палате по культуре рейха.
Геббельс был убежден, что с помощью умелой пропаганды ничего не стоит склонить на свою сторону всех немцев; любая ложь уместна, если она служит делу. Однако ему пришлось смириться с очевидностью, когда выяснилось, что стоящая перед ним задача оказалась намного труднее, чем предполагалось. Кроме того, у него были и конкуренты – Отто Дитрих и Герман Геринг (президент Прусского государственного театра), а также Роберт Лей, глава организационного отдела НСДАП и Трудового фронта, отвечавший в партии за воспитательную работу, которая проводилась силами назначенных инспекторов в каждой земле и в каждой коммуне. Материалы для пропагандистской работы предоставляла служба, подчиненная «личному недругу» Геббельса, Альфреду Розенбергу – директору «Фолькишер Беобахтер», по личному распоряжению Гитлера осуществляющему надзор за воспитательной работой в рядах НСДАП. С этой целью было создано специальное «бюро Розенберга»,
Еще одним ключевым министерством было министерство внутренних дел, с самого начала превращенное в бесценный инструмент в руках национал-социалистов. Его глава, юрист Вильгельм Фрик, родившийся в 1877 году, с давних пор симпатизировал НСДАП. Занимая с 1919 года должность начальника политической полиции Мюнхена, он служил Гитлеру связным. За участие в путче 1923 года он был осужден на 15 месяцев заключения в крепости, однако очень скоро был выпущен на свободу, поскольку в 1924 году был избран в рейхстаг. Начальник мюнхенской уголовной полиции и министр внутренних дел Тюрингии в 1930–1931 годах, начиная с 1933 года он распространил свой предшествующий опыт на всю территорию Германии. Именно на нем лежит ответственность за большинство мер, предпринимавшихся против оппозиционных партий, профсоюзов, противников режима, евреев, а также за легализацию преступлений 30 июня и подчинение рейху немецких земель. Именно Фрик постарался придать всем этим преступлениям «законный вид». Самым крупным подразделением министерства была полиция, вскоре перешедшая под руководство рейхсфюрера Генриха Гиммлера – о нем мы подробно поговорим позже.
В число прочих значительных отделов министерства входили отдел здравоохранения, руководимый государственным секретарем и президентом Ассоциации врачей национал-социалистов доктором Конти (он велел именовать себя «фюрером врачей рейха» или «фюрером здоровья рейха»); отдел труда, за который отвечал «фюрер по труду рейха» Константин Гирль; отдел гитлерюгенда под руководством рейхсюгендфюрера Бальдура фон Шираха и, наконец, отдел по «этническим вопросам, топографии и статистике» – до начала экспансии рейха он играл малосущественную роль. Внутри министерства иностранных дел особенно заметно проявлялись личные связи между высокопоставленными чиновниками и главарями НСДАП.
Зато министерство экономики, в промышленно развитых странах обычно занимающее ведущие позиции, если и имело какое-то влияние, то только на протяжении последних пары лет, чему имелись причины как структурного, так и личного характера. Первым министром экономики в правительстве Гитлера был консерватор Гугенберг, назначенный по политическим мотивам; впрочем, он продержался на своем посту всего несколько месяцев. Его преемник Курт Шмитт проработал год, после чего его в августе 1934 года сменил президент Рейхсбанка Шахт, личность во всех отношениях выдающаяся. Этот «волшебник» на протяжении многих лет был «финансовым архитектором» Гитлера. Во многом благодаря ему лидер национал-социалистического движения получил поддержку крупных промышленников. Сторонник рыночной экономики, Шахт убедил их в выгоде подобного выбора. 31 мая 1935 года он был назначен полномочным министром военной экономики с целью содействовать развитию вермахта (сменившего рейхсвер) и его перевооружению; при этом ему было запрещено повышать налоги или пускать в ход машину для печатания денег. Исходя из идеи о том, что крупные предприятия готовы работать на войну и при этом располагают большими секретными резервами, он предложил им при исполнении каждого заказа извлекать прибыль из специально созданных для этой цели организаций. Так, для общественных работ выпускались «боны Оффа», для производства оружия – «боны Мефо». На этих бумагах стояло две подписи – чиновников, представляющих соответственно каждую из организаций, и их можно было в любой момент обменять в Рейхсбанке. Гений Шахта проявился в точном расчете: он понимал, что благодаря своим резервам крупные промышленники не бросятся в банк немедленно, а предпочтут накопить полагающиеся проценты. «Боны», таким образом, играли роль денег, в то же время не завися от центробанка. Население понятия не имело об их действительной стоимости и не испытывало страха перед инфляцией, а за границей никто не догадывался об истинном размахе военных расходов Германии. Подсчитано, что в 1934–1936 годах («великая эпоха Шахта») в стране циркулировало 12 млрд «марок Мефо», на 50 % покрывших расходы на вооружение. В каком-то смысле крупная промышленность кредитовала сама себя – благодаря своим запасам. Внутренний долг вырос (достигнув к 1938 году 47 млрд), однако военные заводы работали как ни в чем не бывало и набирали все новых работников.