Гитлер
Шрифт:
По некоторым высказываниям Гитлера, сделанным в начале августа, можно предположить, что он чувствовал себя совсем не так уверенно, как хотел показать. Так, верховному комиссару СДН Данцига Карлу Якобу Буркхардту он признался, что все предпринимаемые им шаги направлены против России. Если Запад настолько глуп, чтобы этого не понять, ему придется сговариваться с русскими и обернуться против Запада, но, раздавив его, он бросит все свои силы против Советского Союза. Ему нужна Украина, добавил фюрер, дабы Германия больше не мучилась от голода, как во время последней войны.
Очевидно, ему плохо спалось не в последнюю очередь из-за того, что пришлось заставить своих старых товарищей, ярых антикоммунистов Розенберга и Гиммлера, «проглотить» идею союза с их самым лютым врагом.
14 августа Риббентроп предложил советской стороне лично приехать в Москву. Молотов, довольный немецкими предложениями по Прибалтике, потребовал, чтобы Германия отказалась от поддержки «японской агрессии» на Дальнем Востоке. 15 августа все военные меры, касающиеся «Белого плана», получили одобрение. Съезд в Нюрнберге, который должен был проходить под знаком мира, был отменен. 16 августа Молотов сообщил, что согласен на визит Риббентропа при условии прояснения ряда вопросов: каково отношение немецкого правительства к пакту о ненападении и совместной гарантии нерушимости балтийских границ. (Возможно, он опасался диверсий со стороны немцев?) Германия была готова к обсуждению любых вопросов. В тот же день газеты получили приказ отбросить всякую сдержанность по отношению к Польше. 17 августа Гитлер одобрил несколько планов, разработанных Гиммлером и Гейдрихом и нацеленных на организацию ряда провокаций, которые должны были осуществить отряды СС и заключенные концлагерей, переодетые в польскую военную форму. 18 августа, так и не получив ответа из Москвы, Риббентроп телеграфировал фон дер Шуленбургу, что дело не терпит отлагательств и что он готов к подписанию секретного протокола. Сталин, занятый переговорами с западной делегацией, вынуждал немцев ждать. 20 августа – невиданное дело! – Гитлер лично обратился к Сталину с нотой. Лишь днем 21 августа пришел ответ: Молотов приглашает немецкого посла для беседы; Москва согласна принять немецкого министра иностранных дел в ближайшие сорок восемь часов.
22 августа Гитлер принимал в Бергхофе членов высшего военного командования, которые прибыли на место тайно, в штатской одежде. Около полудня фюрер вошел в большой зал, где его поджидало около пяти десятков человек. В первом ряду сидел Геринг – в белой шелковой блузе, зеленой кожаной куртке с желтыми пуговицами, в коротких штанах и серых чулках. На боку у него висел золотой кинжал.
Гитлер сообщил представителям вермахта, что настал момент, непосредственно предшествующий приведению в действие «Белого плана». Более благоприятного случая не представится, поскольку ни он, ни Муссолини не вечны; в любой миг может найтись дурак, которому взбредет в голову совершить на него покушение. Второго фронта можно не опасаться: Англия и Франция ограничатся устными угрозами, но ничего не предпримут. Гвоздем программы стало сообщение о визите Риббентропа в Москву, после чего Польша окажется в положении, о котором он давно мечтал. Германии больше не грозит блокада, так как потребное количество хлеба, мяса, угля, свинца и цинка поступит из СССР (с 19 августа начало действовать торговое и кредитное соглашение с Москвой). Гитлер добавил, что он опасается лишь одного: как бы в последний момент «какая-нибудь свинья» не предложила еще потянуть время.
После короткого перерыва, во время которого гостям были предложены закуски, фюрер продолжил свое выступление. Операция должна начаться 26 августа в половине пятого утра. Каждый из присутствующих генералов должен всеми силами демонстрировать готовность в любую минуту повернуть оружие против западных демократий. Служба пропаганды обеспечит подходящий предлог для развязывания войны, не важно, будет ли он выглядеть правдоподобно, у победителя не спрашивают,
В тот же вечер к канцлеру обратился Хендерсон с просьбой принять его на следующий день и вручить личное послание от Чемберлена. Во время встречи посол объяснил, что его страна вынуждена держать свои обещания. «Вот и держите, – ответил Гитлер. – Если вы даете незаполненный чек, придется его оплатить». Со своей стороны, Вейцзекер попытался дать понять Гитлеру, что обстановка крайне серьезна, что англичане переживают нечто вроде психоза, словно все без исключения перепились виски, но убедить фюрера, что локальной войной дело не ограничится, ему не удалось. В лучшем случае он посеял в душе того некоторые сомнения.
Вскоре после этого из Москвы позвонил Риббентроп. Сталин требовал, чтобы литовские порты Либау и Виндау были включены в сферу его влияния. Гитлер, взглянув в атлас, дал свое согласие. Вечером 23 августа, после ужина, взорам Гитлера и его гостей предстало необычное зрелище: небо неожиданно окрасилось сначала в бирюзовый, затем в фиолетовый и, наконец, в ярко-красный цвет. Это было северное сияние – явление, крайне редкое для тех широт. Фон Белов высказался в том смысле, что это знак грядущей кровавой войны. Если она и будет кровавой, парировал фюрер, пусть начнется скорее – чем дольше тянуть, тем больше прольется крови…
В два часа ночи Риббентроп передал по телефону: пакт о ненападении с Советским Союзом подписан. «Это произведет эффект разорвавшейся бомбы», – прокомментировал Гитлер. Он не ошибся. Формально этот текст служил продолжением договора о нейтралитете от 1926 года. Он содержал семь статей и один секретный протокол. В преамбуле говорилось, что правительства обеих стран руководствуются желанием укрепления мира между Германией и Советским Союзом. Они обязались воздерживаться от любых насильственных действий и от любой агрессии как по одиночке, так и совместно с другими державами, а также не оказывать содействия третьей стороне в случае, если одна из них станет объектом нападения. Заявляли о своей готовности поддерживать тесные связи, проводить совместные консультации и обмениваться информацией. Отказывались от участия в альянсах, прямо или косвенно направленных против второй стороны. Споры и разногласия должны решаться полюбовным соглашением или с привлечением арбитражной комиссии. Срок действия пакта устанавливался на 10 лет; с молчаливого согласия сторон он продлевался еще на пять лет, если за год до истечения срока действия одна из сторон его не денонсирует. Пакт вступал в действие с момента подписания.
Секретным протоколом предусматривалось, что в случае территориальных и политических перемен в Финляндии, Эстонии, Латвии и Литве северная граница Литвы будет служить одновременно границей зон влияния Германии и СССР (при этом обе стороны признавали интересы Литвы в области Вильны – сегодняшнего Вильнюса). В случае территориальных или политических перемен в Польше граница между зонами влияния Германии и СССР должна будет проходить по руслу рек Писса, Нарва, Висла и Сан. Поддержание независимости польского государства и его границы могут быть определены только в свете будущего политического развития. Этот вопрос должен будет решаться двумя договаривающимися сторонами. В том, что касается Юго-Восточной Европы, то если советская сторона проявит интерес к румынской Бессарабии, то с немецкой стороны возражений не поступит.
Гитлер надеялся с помощью этого договора отвратить западные страны от мысли помогать Польше. Правда, ему пришлось на время отказаться от заключения альянса с Японией – когда новость добралась до Токио, в стране начался тяжелый кризис, а премьер-министр Хиранума был вынужден уйти в отставку. Уже на следующий день фюрер убедился, что западные державы реагируют на пакт совсем не так, как он предполагал. Чемберлен подтвердил перед палатой общин, что намерен выполнить обязательства, взятые перед Польшей. С каждым днем становилось яснее, что локальной войной дело не ограничится. Это сделалось очевидным 25 августа, когда в Берлине узнали о том, что Англия и Польша заключили между собой альянс.