Гладиатор
Шрифт:
– С добрым утром, - вежливо поздоровался я, думая как-бы учтиво сказать, что мне нужно к Ане. Но Карлов опередил меня.
– Максим, мне нужно посмотреть как Аня, - заявил он, вставая из-за стола.
Я попытался встать из-за стола, но Лариса, послав Карлову рассерженный взгляд, остановила меня, насильно усадив за стол.
– Поэтому, - строго заметила Лариса, - ешь свой завтрак поскорее.
Блинчики с медом... Они могли ничего не говорить о скорости. Я ел очень резво, не забывая, что в больнице меня ждет сестричка.
– Я звонил в больницу, - начал Алесей Михайлович, едва мы уселись в машину, - там все в порядке. Не дрожи Максим, Анечка очень жизнелюбивая девочка, она так просто не сдастся.
– Хочу в это верить, - прошептал я.
Остаток пути не было вымолвлено ни слова. Все мы думали лишь о дорогом человеке.
Едва войдя в здание клиники, Карлов окунулся в работу. Мы с Ларисой Петровной медленно пошли в кабинет Карлова, ожидая разрешения увидеть Аню.
– Расскажи мне о своей работе, Максим, - Лариса напряженно смотрела на меня, я же упрямо отвернулся, не зная что сказать.
Не хотелось обижать Карлову, но и довериться ей, я тоже не мог. Ни к чему ей знать, на что мне пришлось пойти.
– Не обижайтесь Лариса Петровна, я очень рад, что на нашем с сестрой пути, встретились такие люди как вы. Но ...
– Я понимаю, - перебила меня Лариса, - но хочу сказать, что мы хотим вам помочь. Мы с Лешей не судим людей, особенно дорогих нам. За подобную ошибку, мы заплатили слишком большую цену.
Я удивленно ждал, что скажет женщина.
– Ты знаешь, что у нас есть взрослый сын?
– вопрос застал меня врасплох.
– Вы никогда о нем не говорили.
– Очень больно говорить о том, что для нас так тяжело, - Лариса вытерла влажные глаза.
– С ним случились несчастье, - испугался я.
– Нет, он здоров... живет в Питере, я даже не знаю где именно. Он с нами не общается много лет.
– Почему же?
– Мне захотелось найти парня и сказать ему, что он не прав, что семья - самое важное в жизни.
– Поступив в университет, наш сын познакомился с девушкой. Лично мне она показалась пустой, ненадежной карьеристкой. Алексей был согласен со мной. Увидев ее однажды, мы честно высказались, на сей счет, не думая о чувствах сына.
Каждая мать считает, что она лучше знает, что нужно ее ребенку. Я сразу поняла, что эта девушка загубит жизнь моего сына. Что мне было делать? Смотреть на это? Я высказалась довольно грубо. Егор собрал вещи и ушел, полностью исключив нас из своей жизни.
Спустя несколько месяцев, мы поехали к ним извиниться, но эта девушка, не пустила нас на порог. Алексей попросил меня, оставить их в покое, но я на этом не остановилась. Я ездила к ним еще и еще, но все напрасно.
Вот так, попытавшись повлиять на сына, я его лишилась. Еще не известно, когда он нас простит, да и простит ли.
Я это рассказала для того, чтобы ты
– Спасибо, - только и мог прошептать я.
Лариса потянулась ко мне и обняла, показывая свою любовь, нежность и желание быть полезной.
Карлов застал нас врасплох, войдя в свой кабинет. Лариса, рассказав свою историю, вытирала платочком мокрые глаза, а я обнимал ее, утешая.
– Откуда море слез? Аня в отличной форме и уже спрашивала про своего любимого брата.
– Почему любимого? Я у нее единственный брат, - попытался пошутить я.
Разрядить обстановку не удалось. Лариса все еще переживала разлуку с сыном. Вспомнив, она ушла в себя. Карлов, обняв ее за плечи, что-то шептал, пока мы шли к Анюте. Я старался им не мешать. Хотелось бы мне найти такую женщину, как Лариса, с которой я мог бы разделить все радости и горести в жизни.
Анечка выглядела маленькой и бледной. До нее страшно было дотронуться, она вся была окружена какими-то пищащими аппаратами. На лице была кислородная маска.
Карлов, подойдя к ней, снял маску и нежно спросил:
– Как себя чувствует моя любимая пациентка?
– Счастливой, - хриплым голосом прошептала сестра.
Мои глаза наполнились слезами.
– Можно мне взять ее за руку?
– спросил я у доктора.
– Конечно, Максим.
Я подошел ближе, взял ее за руку и прошептал, глядя на нее:
– Ты снова со мной.
– Я знала, что моему доктору можно доверять.
– Я тоже это чувствовала, когда выходила за него замуж, - засмеялась Лариса, присоединяясь к нашей радости.
– Прости Максим, но долго беспокоить Аню, нельзя. Я дам вам несколько минут, чтобы побыть вдвоем.
Они вышли, оставив меня с сестрой. Стена была стеклянной, они могли нас видеть, как и мы их, это давало ощущение, что они не оставили нас.
Мы ничего не говорили, просто смотрели друг на друга, благодаря Бога, что мы вместе.
Когда пришло время уходить, я поцеловал сестру в щечку, потом неуверенно подошел к Ларисе Петровне и поцеловал ее тоже, в ответ она обняла меня, подбодрив добрыми словами.
День за днем Аня набиралась сил. Ее щечки приобрели румянец, а еда Карловой помогла набрать достаточный вес. Она готовила для нее, а иногда и для меня. Больше всего мне запомнилось ее жаркое. Такого я не ел даже в дорогом ресторане Косого. Нежные кусочки говядины таяли во рту, а мягкий картофель со специями придавал пикантный вкус.
Аня смеялась все больше, хрипы не беспокоили ее, Карлов все больше склонялся к мысли, что вторая операция не потребуется. Я доверял его мнению, не подвергая сомнению его точку зрения. Однако сам доктор боялся ошибки и, который раз, просил коллег созвать консилиум. Каждый раз врачи подтверждали поставленный им диагноз.