Гладиаторы «Спартака»
Шрифт:
Он нервно глотнул воды из хрустального бокала, снова вытер липкий пот со лба тыльной стороной ладони. Бессильно опустил на теплую поверхность столешницы руку с мощной лупой.
— Брошь просто великолепна, — прошептал он, сдерживая волну радости, наполнявшую, казалось, все сосуды, идущие к его сердцу и заставлявшие это сердце биться тревожно и радостно.
От драгоценностей с крупными камнями он получал чисто физическое наслаждение, несравнимое с наслаждением, которое дарит женщина.
По его телу пробежала сладкая дрожь, лоб покрылся крупными каплями пота, во рту снова стало сухо.
Он ласкал глазами крупный сапфир в центре броши. Переводил взор на такой же крупный сапфир грушевидной формы в центре только что доставленной ему золотой табакерки работы Иеремии Позье, ХVIII век, — вещица русской ювелирной школы, крайне редкая во Франции, уж он-то знал толк в этом деле.
Это все были изделия старинные, раритетные. А вот такие, — он коснулся тонким длинным белым пальцем с крохотными рыжими волосиками на фалангах огромного изумруда квадратной формы на броши, лежавшей на его крытом зеленым сукном столе рядом с раритетами, — такие броши с крупными камнями начали делать на его ювелирных фабриках в Руане, Брюсселе и Амстердаме. — Шесть букетов из бриллиантов и шесть крупных бриллиантов в серебряной оправе вокруг, и гигантский в 240 карат изумруд из Колумбии по центру...
«Ах, какая красота!.. Но — новые вещицы холодны. А в старинных — есть душа», — подумал он.
Потому он и убрал их в разные сейфы: брошь и табакерку с грушевидными сапфирами — в свой личный сейф, имевший тройную систему защиты, а брошь с изумрудом — в сейф, где хранились лучшие изделия его гранильных и ювелирных фабрик, порой сделанные по его эскизам или, что бывало чаще в силу его занятости, — на основе поданной им словесно идеи.
— Это — для души, — приговаривал он, пряча брошь и табакерку с сапфирами, а это — мой бизнес, — прошептал он, закрывая сейф за брошью с колумбийским изумрудом.
— И это — мой бизнес, — хмуро проворчал он, включая компьютер.
Мини-компьютер прямой спутниковой связи с абонентом, абсолютно, как заверяли разработчики, защищенный от хакерского взлома и снятия информации с дисплея минуя команду владельца, — так во всяком случае заверяли сотрудники фирмы «Романталь», мгновенно откликнулся на его призыв, и на дисплее появились слова, дважды прошедшие декодер:
— Я здесь, Хозяин.
— Поль. Отложи все остальные задания, бери всех нужных специалистов, которых сочтешь необходимым задействовать: задание наибольшей важности!
— Сделаю, Хозяин. Жду конкретных указаний.
— Завтра в Риме матч римского «Лацио» и московского «Спартака». Ты сегодня же вылетишь в Рим. Трать любые деньги, плати футболистам любые премии: «Лацио» — за победу, спартаковцам — за поражение. Попробуй воздействовать и на тренеров. Подкупи тиффози. Они и так будут давить на матч. Но пусть у них будет кроме патриотизма еще и финансовый интерес. «Спартак» должен проиграть! Это первый матч за Суперкубок Европы. И москвичи должны быть остановлены на первом замахе. Потом каждый матч будет стоить мне все дороже, — опыт подсказывает: решай проблему при ее возникновении.
— Крайние меры?
— Думаю, пока обойдемся деньгами....
— И без крови?
— Нет. Просто кровь привлечет ненужное внимание правоохранительных органов. А за нами и так пристально следят и из Лиона — из штаб-квартиры Интерпола, и из Москвы.
— В Москве сработали чисто.
— Это ты так считаешь. В Генпрокуратуре служит некто Патрикеев. Это серьезный противник. Не будем спешить. И не будем «следить». Пока используй деньги. Но не исключаю, что пойдем и на крайние меры, если деньги не сработают.
— Брошью довольны?
— Да. Очень. Но впредь из рамок данного задания прошу не выходить. Ты и твоя группа получите повышенные премии за информацию и брошь... Но она не сравнится с премией, которая ждет вас, если «Спартак» в Риме проиграет.
— Я все понял, Хозяин. Он проиграет.
— Я настроен не так оптимистично. Ну да, успеха...
Отключив систему и стерев из ее памяти только что полученную и переданную информацию, Барончик нажал кнопку вызова секретаря.
Одновременно он нажал потайную кнопку в столешнице. Мгновенно открылась скрытая дверца в тумбе стола, Барончик сунул в тайник руку и извлек брошь: в платиновой оправе, в окружении более мелких сапфиров и бриллиантов, волновал душу и радовал глаз сапфир удивительного василькового, как говорят ювелиры, шелковистого оттенка массой в 260,37 карата.
— Передайте это, — приказал Барончик вошедшей секретарше (брошь уже была упакована в красную коробочку, закрытую на замок), — Жюлю Месьеру. Он должен вылететь сегодня в Ниццу, оттуда доберется до Монте-Карло. Там в известном ему месте и в назначенное время он передаст лично эту коробочку некоему русскому, который отдыхает в Ницце. Ключ от коробочки отдадите Маргарите Бетанкур, которая вылетит следующим рейсом и передаст ключ этому русскому уже в Ницце.
— Они все знают?
— Да.
— Что-то должны передать на словах?
— Нет. Русский знает, кому передать эту вещь и что я хочу от «клиента».
— Я все поняла.
— Свободна, — махнул рукой Барончик. — Если будет информация по телефону от Поля из Рима, передавай мне вне иерархии срочности, где бы я ни находился, хоть в сортире.
— В туалет вы берете с собой сотовый, — уточнила секретарша.
— Я не беру телефон в постель! — отрезал шеф.
— Значит, я имею право врываться в вашу спальню со срочными сообщениями, даже если вы...
— Ах, Мадлен, вы же знаете, насколько мало я уделяю времени этому занятию, — скривился Барончик.
— Возможно потому, — кокетливо бросила сквозь прищуренные ресницы призывный взгляд еще молодая и вполне привлекательная Мадлен, — что не всегда удачливы в подборе кадров...
— Но ведь с тобой-то мне повезло, — рассмеялся Барончик.
— Это я и имела в виду, — вильнула крутым бедром секретарша.
— Нет-нет, Мадлен, никогда не путай дело с бездельем, ты превосходный секретарь, очень профессиональный и, я надеюсь, учитывая, что и высокооплачиваемый, — абсолютно преданный мне.
— Смею думать...