Гладиаторы «Спартака»
Шрифт:
Но с первой брачной ночи как у них ничего не получилось, так и не получалось.
Марина была (или считала себя таковой) фригидной, у барона же была психогенная импотенция. С точки зрения соматической медицины, он был вполне здоров. А вот со стороны психики были проблемы. Чтобы сделать его полноценным мужчиной, требовались очень, очень большие ухищрения опытнейших жриц любви. Тогда у него еще кое-что получалось. Но о том, чтобы доставить ответное наслаждение женщине, и говорить не приходилось.
Исполнять, будучи законной женой, роль куртизанки Марина категорически отказалась.
Ночами она рыдала, уткнувшись в подушку, от отсутствия элементарного бабьего счастья. Ей часто снился сон, в котором ею ласково, сладко и сильно овладевал черноглазый, чернобровый, лысоватый мужчина с широкими плечами, мощной мускулистой, покрытой густым черным волосом грудью. Волосы росли у него и на плечах, на спине, ноги же были лишены волос, сухие и сильные, они обвивали ноги Марины, руки его сильно стискивали ее большие груди, и он входил в нее со страстным стоном.
Потом был восторг, наслаждение, крик и пробуждение — она опять одна, это был только сон.
В конце концов между нею и мужем сложился некий паритет. Она начала погружаться с головой в его дела, стала незаменима в вопросах финансов и технологий, но, разумеется, все криминальные стороны бизнеса барона оставались вне ее компетенции. Марина руководила фирмами, фабриками огранки, заводами по производству стразов и ионитов по российским образцам, выращиванию искусственных драгоценных камней и т.д., то есть контролировала весь легальный бизнес «Диаманта», связанный с торговлей драгоценностями.
А для странных эротических причуд мужа подбирала на каждую неделю новую пару «массажисток». Потом меняла их, чтобы не успел привыкнуть.
Приглашенная из России подруга, которой она доверяла, вела их дом, выполняя роль своего рода министра двора и контролируя все хозяйственные и бытовые вопросы, которые возникали в многочисленных дворцах, шале, домах приемов, загородных коттеджах и парках в Ницце, на Кипре, в Кеммере, под Москвой и Санкт-Петербургом, даже в Карелии и Финляндии...
— Ты, как всегда, прелестна, — кисло заметил Барончик, любуясь свежим, красивым лицом жены и ее изысканной, женственной фигурой.
— Спасибо. Какие будут указания?
— Если бы ты не была так холодна...
— Я имею дело с камнями, а в России говорят: «с кем поведешься, от того и наберешься».
— Ты — самый дорогой и прекрасный бриллиант в моей коллекции!
— Ну-ну, не увлекайся. Мы давно обо всем договорились, — прервала его сентиментальные размышления Марина. — Итак?
— Итак. Первое: нужно передать 20 миллионов швейцарских франков некоему высокому чину в России. Как это лучше сделать?
— Ну, не везти же в кейсе. Сейчас так никто не делает. По швейцарским законам подкуп иностранного должностного лица не считается преступлением. Надо только указать, кого и на сколько «подкупил» и номера счетов, на которые перевел деньги.
— Но я не подкупаю его! Это, так сказать, процесс прикармливания.
— Можешь мне не рассказывать. Единственное безнравственное деяние, не преследуемое в мире капитала по закону — дача взятки, давно уже не кажется мне чудовищным злодеянием. С Россией, увы, сегодня иначе нельзя вести дела. Итак, кому и когда?
— Вот текст. Когда переведешь, запутай там трансферы по офшорам...
— Не учи ученого. К чему такая скрытность? Еще скажи, «бумажку уничтожить».
— И скажу.
— Сжечь в пепельнице?
— Лучше бы. В наших с тобой общих интересах, чтобы никто, ты слышишь, никто и никогда не узнал о наших контактах с этим человеком. Он очень перспективен.
— Тогда ты прав, его надо «подкармливать», как карпа в пруду. Когда он дойдет до кондиции?
— Лет через восемь, может быть, семь. Думаю, к следующим президентским выборам в России.
— Восемь лет? По 20 миллионов в год?! Это нам дорого обойдется. Вся наша фирма будет работать себе в убыток.
— Пусть тебя это не тревожит. У меня есть и иные источники дохода, о которых тебе лучше не знать.
— Имей в виду, — рассмеялась Марина, — в случае раздела имущества по суду тебе придется назвать эти источники...
— Очень надеюсь, что до этого не дойдет. Я по своей воле никогда с тобой не расстанусь. А тебе смысла нет, — я ведь ничем не ограничиваю твою свободу. Но, ты уж извини, разведка докладывает, что жена Юпитера действительно выше подозрений.
— Значит, все-таки следишь... Мерзавец! Но у меня действительно никого нет.
— Я очень, очень рад...
— Работа с дорогими камнями дает гораздо больше радости, чем неуклюжие и эгоистичные мужчины.
— Я очень, очень рад...
— Что еще?
— Переведи 300 тысяч на Кипр, в банк Георгиадиса, через офшор на цифровой счет 567348923, на предъявителя.
— А это за что? Тоже подкармливаешь?
— Нет. Это скромный знак благодарности старому другу за услугу.
— Хорошо. Это все? Когда тебе доложить итоги работы гранильных фабрик и заводов по обогащению приискового золота за квартал?
— Завтра, завтра! Сегодня у меня печальное настроение. Воспоминания замучили...
Марина вышла. Он проводил ее печальным взглядом: такая красавица, по закону — жена, в любой момент мог бы овладеть ею, а ничего не получится!.. Просто же гладить это роскошное тело — унизительно.
Барончик отхлебнул клюквенного морса из хрустального бокала и снова углубился в чтение «Ле Фигаро».
"Жизнь Шуры Магазинер, — писал корреспондент газеты в Израиле Арон Горинье, — сложилась так, как сложилась жизнь многих других выходцев из небольших городков Белоруссии. Они в свое время выехали из СССР по израильской визе, в Вене задержались, и им удалось выехать в Бельгию по запросу, присланному дальними родственниками из Антверпена. Там тогда еще юная Шура Кан вышла замуж за троюродного брата Моню Магазинера. Он был много старше ее, но зато уже владел ювелирным магазинчиком на улице Пеликан, где расположены десятки магазинов и лавочек, торгующих ювелирными изделиями. И лавка Магазинера была не из худших.