Гламорама
Шрифт:
Лицо Марины скрывали пряди волос. И капюшон парки.
Над правой лопаткой у нее была татуировка — черная и бесформенная.
Этой татуировки не было там в утро нашей первой встречи.
В ту ночь ты так и не разглядел лица Марины.
— Ты должен поехать в Лондон, — прошептал голос.
В ту ночь у тебя так и не появилась возможность прикоснуться к ее телу.
Ты понимаешь, что тайное стало явным.
Незапланированная остановка на проходке.
Кто-то взошел на борт корабля.
Девушка, которую тебе не удалось спасти, была обречена.
Теперь тебе все ясно, но лучше продолжать
Самое важное — это то, о чем ты даже не догадываешься… Вот что тебе сказал режиссер.
Я одеваюсь и, пошатываясь, выхожу из спальни.
Когда я оглядываюсь, чтобы посмотреть на дом, он стоит у окна спальни. Он смотрит на меня. Он прикладывает палец к губам. Он говорит: «Тсс!»
26
Поскольку метро открывается только в полшестого, я бесцельно брожу в утреннем тумане, иногда подолгу останавливаясь постоять, прислонившись к стене, пока наконец автоматические таймеры не выключают фонари, и клубы не закрываются, и какой-то встречный, больше смахивающий на привидение, не одаряет меня ядовитой улыбкой, разминувшись со мной, но высотные здания из стекла и бетона постоянно меняют очертания за завесой тумана, и я бреду куда-то, не знаю куда, но когда присматриваюсь, то выясняю, что направляюсь к Эйфелевой башне, через Марсово поле, затем по Йенскому мосту пересекаю Сену, и в конце концов прохожу мимо дворца Шайо. Голубь вылетает из тумана, оставляя за собой клубящийся след. Внезапно я замечаю двойника Кристиана Бэйла, который стоит, прислонившись к «мерседесу».
— Виктор? — спрашивает он с каменным лицом, но видно, что он подавлен. На нем черный кардиган, высокие сапожки со шнуровкой и пальто от Prada.
Не говоря ни слова, я подхожу к нему, улица сплошь усыпана конфетти, а мы со всех сторон плотно укутаны туманом.
— С вами кое-кто хочет поговорить, — заявляет он.
Я киваю в ответ и, не ожидая особого приглашения, лезу в «ситроен», падаю на заднее сиденье, свертываюсь в комок и начинаю поскуливать, а машина тем временем трогается с места. Двойник Кристиана Бэйла просит меня не психовать. Он говорит что-то о наметившемся повороте в моей судьбе. Но я не обращаю на него никакого внимания и слушаю его не больше, чем я стал бы слушать кирпичную стену, дерево или кучу песка. Наконец я задаю нелепый вопрос: «А вы хоть знаете, кто я такой?» В это время по радио звучит какая-то песня, идеально подходящая к моей ситуации, — то ли «Don't Fear The Reaper», то ли «I am a Believer».
Гостиница на авеню Клебер.
Я иду за двойником Кристиана Бэйла по коридору, стены которого обвешаны фотографиями знаменитостей — преимущественно мертвых, но я такой сонный, что с трудом поспеваю за ним, а лампочки у нас над головой стильно помигивают, и наконец, дойдя до конца коридора, мы оказываемся перед дверью, покрытой тонким слоем изморози.
Внутри комнаты приглушенное освещение, посередине стоит стол, а за столом, закинув ногу на ногу и дымя сигаретой, восседает Ф. Фред Палакон, за спиной у которого беззвучно мерцает телевизор, настроенный на Sky-TV. Мне не удается скрыть свое замешательство.
— Привет, Виктор, — говорит Палакон. — Как наши делишки? — спрашивает он угрожающе. — Вы меня вообще-то хоть вспоминаете?
Двойник Кристиана Бэйла закрывает дверь в комнату, а затем запирает ее.
Палакон делает мне знак сесть на край кровати. Когда я сажусь к нему лицом, он перекладывает ноги с одной на другую и окидывает меня недоброжелательным взглядом. В гостиничном номере стоит ужасный холод, и я растираю руки, чтобы не замерзнуть.
— Я… потерялся, — мямлю я стыдливо.
— Ну, не совсем, — отзывается Палакон. — В техническом смысле вы вовсе не «потерялись», но в несколько более широком значении ваше заявление содержит в себе долю истины.
Я смотрю на ковер, разглядывая проступающий на нем узор, и продолжаю растирать руки, чтобы не замерзнуть.
— Я вижу, вы завели себе целую толпу знакомых, — говорит Палакон. — Я ничуть не удивлен. Такой модный, перспективный и симпатичный молодой человек, как вы, долго в Париже в одиночестве не останется. — Эту фразу он произнес так резко, что я вздрогнул и отвел глаза. — Я смотрю, вы загорели?
— Палакон, я…
— Мистер Вард, прошу вас, помолчите, — предупредил Палакон. — Пока по крайней мере.
— Палакон, ты ни разу не позвонил мне, пока я был в Англии, — поспешно выпалил я. — Что мне оставалось делать?
— Не позвонил, потому что мне сообщили, что вы так и не поселились в «Four Seasons», — резко парирует Палакон. — Как мы могли вам позвонить, если не имели ни малейшего представления о том, где вы находитесь?
— Но… но это неправда, — говорю я, выпрямляясь. — Кто это тебе сказал? То есть хочу сказать, о чем таком ты говоришь, Палакон?
— Я говорю о том, что не имеется никаких свидетельств того, что вы когда-либо останавливались в лондонских «Four Seasons», — отвечает Палакон. — Я говорю о том, что, когда мы попытались связаться с «Four Seasons», нам ответили, что ни мистер Виктор Вард, ни мистер Виктор Джонсон не останавливались там. — Ледяная пауза. — Что случилось с вами, Виктор?
— Но я поселился там, — протестую я. — Шофер, который встречал меня в Саутгемптоне, видел, как я поселился там.
— Нет, Виктор, — говорит Палакон. — Шофер видел, как вы вошли туда. Он не видел, поселились вы там или нет.
— Но это неправда, — бормочу я.
— Все попытки войти с вами в контакт в отеле Four Seasons оказались бесплодными, — говорит Палакон, испепеляя меня взглядом. — Когда мы в конце концов попытались установить с вами контакт физически, обыскав гостиницу, мы не нашли вас там.
— Спросите у него, — говорю я, показывая на двойника Кристиана Бэйла, стоящего рядом. — Он следовал за мной повсюду с того момента, как я появился в Лондоне.
— Не повсюду, — говорит Палакон. — Он потерял вас в ту ночь, когда вы отправились в «Pylos», и не мог вас найти вплоть до следующего вечера, когда вы объявились в опере. — Пауза. — В компании Джейми Филдс. — Я ничего не отвечаю. — В связи с вашим поведением мне пришлось существенно повысить его гонорар.
— Палакон, — начинаю я, — мне уже наплевать на деньги. Я просто хочу выбраться отсюда.