Глава семьи Пембертон
Шрифт:
— Присаживайтесь, — пригласила пару, нисколько не сомневаясь в своих предположениях, сразу догадавшись о ком тогда упоминала Пруденс. Но ни Алексия, ни Спенсер не торопились устраиваться на свободном диване, и я повторила приглашение, — я так понимаю, разговор предстоит непростой, уверена, нам всем так будет гораздо удобнее.
После небольшой паузы Алексия, бросив на Спенсера вопросительный взгляд, нерешительно прошла к ближайшему креслу и наконец присела на его край, сопровождающий её мужчина тотчас встал по правую руку от неё и замер изваянием.
И снова в гостиной наступила гнетущая тишина, мы настороженно и одновременно с любопытством друг на друга поглядывали, продолжая безмолвствовать.
— Я недавно узнала, что ты осталась жива, — первой не выдержала Алексия и, растянула губы в приветливой улыбке, не прекращая при этом покачивать ребёнка, женщина, чуть запнувшись, продолжила, — ты… ты очень похожа на маму.
— Кхм… да, мне говорили, — поперхнулась я, всматриваясь в женщину, в которой не было ни капли от Элеонор. На первый взгляд — милая, застенчивая, в ней не было холодной отрешённости, а губы не кривились в неизменном презрении.
— Я прошу нас простить за столь поздний визит и что наше появление причинило беспокойство, но я не мог отказать жене, — проговорил Спенсер, настороженно глядя мне прямо в глаза, — узнав, что вы хотите встретиться, Алексия настояла на своём присутствии, но мы не смогли прибыть раньше…
— Три недели назад у нас родился сын, и Спенсер не хотел меня к вам везти. Из прошлого нашего визита ничего хорошего не вышло, — закончила Алексия, бросив на малыша обеспокоенный взгляд.
— В прошлый визит? — тут же переспросила, мне было важно услышать их версию случившегося.
— В поместье Пембертон нам были не рады, — с кривой усмешкой ответил за супругу Спенсер, предупреждающе взглянув на мистера Бакстера, который, невидяще уставившись перед собой, прерывисто и шумно дышал.
— Ты знал? — тотчас спросила я. Дед, отрицательно качнув головой, вновь вперился немигающим взглядом в Алексию и глухим голосом проговорил:
— Почему ты не пришла ко мне? Что произошло между тобой и Элеонор? Мы думали, ты мертва.
— Сначала я долго восстанавливалась после болезни и тяжёлых родов. Мне удалось передать Спенсеру записку, и он меня буквально на руках вынес из пансиона, — заговорила женщина, прежде сделав глубокий вдох, — потом я была сильно обиженна и зла, мама отказалась от меня, объявив, что я для неё умерла… затем Спенсеру предложили прибыльное дело в Акебалане, и мы несколько лет прожили в этой стране. Возвратившись в Амевер, я… я боялась встречи, больше месяца уверяла саму себя, что мама меня давно простила. Хотела рассказать ей, как важен для меня Спенсер, какой он замечательный… Спенсер настоял, что сначала сам поговорит с Майроном, но папа сказал, что мне не стоит видеться с мамой. Я не послушалась… мама стала меня проклинать, а папа сказал, чтобы я больше к ним не приходила…
— О том, что поместье сгорело и в пожаре погибла вся семья Пембертон, мы узнали спустя год. Я после той встречи увёз Алексию подальше от места, где ей не рады и причинили боль, — проговорил Спенсер, с кривой усмешкой продолжив, — каково было моё удивление, когда я узнал, что Александра Пембертон, младшая дочь мистера Майрона, жива.
— Спенсер не сказал мне о тебе, — произнесла Алексия, с укором взглянув на мужа, — я случайно увидела твоё письмо.
— Но почему после того как вас не приняли Майрон и Элеонор, вы не приехали к деду? К миссис Джоан?
— Дедушка не слишком-то меня жаловал, я была несносным ребёнком и избалованным подростком, — натянуто улыбнулась женщина, — а миссис Джоан, она была дружна с мамой и не помогла мне сбежать из пансиона. Я и сейчас у самого порога передумала заходить в этот дом, ты пригласила на встречу только Спенсера.
— О тебе я не знала, — с трудом произнесла жуткие слова, догадываясь, что они могут больно ранить Алексию, но что иное ответить в данной ситуации — я не представляла.
— Нда… она всегда держала своё слово, для неё и всех остальных я действительно умерла, — с горечью проговорила женщина, вглядываясь в своего малыша. Она цеплялась за него, словно утопающий за спасательный круг, — я познакомилась со Спенсером на поляне, где выступали балаганщики, он приехал со своими родителями в соседнее с нами поместье к тётке и тоже сбежал посмотреть на выступление. Мы столкнулись с ним у лошадей, они всегда мне нравились, но мама не разрешала к ним даже близко подходить. Кларки пробыли в нашем графстве всё лето, и я каждый вечер убегала к Спенсеру. Перед отъездом он пришёл к нам в дом и попросил моей руки, но мама…
— Я искал Алексию больше года. Если бы я нашёл её раньше, наша дочь была бы жива, — зло подытожил Спенсер жуткий рассказ своей жены.
— Жива? — переспросила я, покосившись на задумчивого деда.
— Мне сказали, что она родилась мёртвой. В то время в пансион пришла чахотка, мне не удалось избежать этой страшной болезни, но я выжила, а моя дочь нет… — всхлипнула женщина, неосознанно прижимая к себе захныкавшего малыша.
— Алексия, я думаю, на сегодня хватит, ты устала, — заботливо произнёс Спенсер, на протяжении всего разговора его рука всё время лежала на плече супруги, нежно и успокаивающе его поглаживая.
— Да, ты прав, — ласково улыбнулась ему Алексия, аккуратно поднимаясь с кресла и, чуть помедлив, обратилась ко мне, — если ты не против…
— Я буду рада продолжить наше общение, — произнесла я, как можно доброжелательней улыбнувшись, — хорошо, что ты пришла.
— Я напишу карточку, — обрадованно проговорила женщина и, едва заметно кивнув, направилась следом за мужем. Вскоре миссис Потс сообщила, что семья Кларк сели в припаркованный у ворот автомобиль и уехали. И только тогда я устало откинулась на диван, осознав, что всё это время просидела с ровной как струна спиной.
— Дед, ты как?
— Не знаю, Алекс… — не сразу ответил мистер Бакстер, протяжно вздохнув, — стар я для такого, как это могло произойти? Зачем? Ради чего всё это? Даже в поступке Райна Флаглера больше смысла, чем в этом кошмаре.
— Не знаю, — с горечью повторила, сжав сухонькую ладонь старика, — одно я не понимаю — почему отец так поступил? Как он мог? Элеонор, мы знаем, была больна, но Майрон?
— Майрон был ослеплён этой женщиной, она умело им манипулировала, — произнесла миссис Джоан. Шаркающей походкой, с бледным до синевы лицом, она медленно прошла в гостиную и буквально рухнула в кресло, — он не хотел замечать её грубости, неконтролируемой злости, беспричинных истерик. Это была болезненная тяга к холодной женщине. Я никогда не забуду, с каким щенячьим восторгом он благодарил её за их первенца. Только однажды я видела, когда Майрон вспомнил, что он мужчина — в день, когда настоял забрать тебя и дать свою фамилию.
— Ты всё слышала?
— И видела Алексию, но не решилась зайти… почему ты не сказала ей, что она твоя мать?
— Не знаю. Зачем? Она столько лет верит в то, что её ребёнок мёртв. Сейчас она счастлива, у неё своя семья: любимый и любящий муж, малыш… она считает меня своей сестрой.
— Может, ты и права, — протянула миссис Джоан, устало поднимаясь с кресла, — я пойду, надо выпить капли.
— Да нет, я не права, эта очередная ложь в жутком клубке обмана, но я не знаю, как правильно поступить…