Главная роль 2
Шрифт:
Англия, как ни странно, беспокоит меня меньше всего. У Британской Империи два стрежня. Первый — это глупость соседей по планете, которые раз за разом, с похвальной необучаемостью, работают английскими «торпедами». Второй — это Гранд Флит. Если с первым стержнем я особо ничего сделать не могу — но некоторые надежды на англофобию Вилли осторожно питаю — то со вторым разобраться при должной подготовке вполне способен.
Вздохнув, я убедился в том, что подданные на берегу кончились, и ушел к себе в каюту. Дав слугам снять с меня верхнюю одежду с сапогами, я прилег на кровать и грустно вздохнул. Голова от этой геополитики болит.
Три дня в Томске, два дня в Нарыме, два — в Сургуте, три — в Тобольске, три — в Омске. Люди сменяли друг дружку бесконечной чехардой, улочки городов почти не отпечатывались в памяти — некогда в атмосферу погружаться, только работа, только прогресс и счастье подданных! Четырнадцать-пятнадцать часов на ногах, вразрез с регламентом перемешивая торжественные и имеющие
Такой ритм я в целом выдерживал, а вот докторам было гораздо сложнее — едва успевали учить местных коллег пользоваться стрептоцидом. Это, впрочем, чисто для порядка — лекарство нас сильно опередило, и пользоваться им научились все. Маски для лица сюда добраться успели тоже без нас — их носят все, потому что пик эпидемии Томск, Тобольск и Омск — Сургут с Нарымом поселения мелкие и не особо транзитные, так что там обошлось — помнят хорошо и повтора не хотят. Стрептоциду тоже очень рады, и добросовестно полощут им горло для профилактики.
Вторая жертва «ускорения» — это князья. Тяжело бедолагам даются многочисленные приглашения в богатые дома — начинают пить еще до обеда, продолжают за обедом в другом доме, обед «запивают» в доме третьем, и во время ужина в четвертом невменяемое состояние закрепляется окончательно. Лица у них от такого времяпровождения одухотворенные и созерцательные — сомневаюсь, что они вообще понимают, что за время отключки я успеваю перевезти их в другой город, где князья продолжают морально и физически разлагаться. На здоровье — по приезду в столицу приставлю их к делу, и такой вольности терпеть не стану, это мы с ними обговаривали, и они заверили меня в полной преданности Империи. Посмотрим, подтвердят ли они слова делами — я надеюсь на воспитание, которое перевесит склонность к порокам. Ну а нет — добро пожаловать в отставники.
Потихоньку, на основе писем, телеграмм и разговоров, становится понятным расклад сил в Высочайшем серпентарии. Интересная закономерность — каждый человек являет собой целую Вселенную с неисчислимыми гранями и бесконечными глубинами. Но стоит немного поднять взгляд, начав воспринимать людей группами, как эта глубина стыдливо прячется, позволяя выделить доминантные черты коллектива, которые подминают под себя индивидуальное. Верно это и для Романовых — они при всей пестроте и разной степени толковости условно делятся на две большие группировки — «Александровичи» и «Владимировичи». Первые имеют больше привилегий — их «патриарх» сейчас на троне. Вторые на такое положение дел вроде бы не покушаются, но не стесняются встраиваться в важные узлы государственной системы — сами или через своих протеже. Баланс сил от этого достаточно стабилен. На первый взгляд все они меня любят одинаково, но это ведь имитация — положение обязывает. Пока не ясно, кто именно способен начать вставлять палки в колеса, но как минимум воруют — прямо и опосредованно — почти все половозрелые и выбившиеся в высокие чины особи. Молодой Романов как правило служит в армии, и на позиции младше-среднего офицера много не наворуешь физически, приходится проматывать украденное — или честно заработанное, такого тоже много — старшим потомком.
Пресловутый Сандро, который на должности Верховного Главнокомандующего авиацией в моей реальности высказывался против парашютов, потому что самолет стоит дороже пилота, а эти «трусы» конечно же катапультироваться начнут при первой возможности, в эти времена еще молод и относительно полезен — служит на флоте, получил чин лейтенанта и даже основал ежегодный справочник «Военные флоты». Немножко покровительствует толковым инженерам флотского толка. Вредить пока неспособен, но меня напрягает обилие Сандро в письмах сестренки Ксюши. Юная принцесса влюблена в него по уши, и, если я ничего с этим не сделаю, благополучно выйдет за него замуж, даром что кузен, и совсем ее не любит — уже успел отведать прелестей опытных светских львиц, и восторженно пялящаяся на него под влиянием подростковых гормонов «малолетка» не особо-то его интересует. Женится, тем не менее, обязательно — перспективы через это для него откроются сказочные. Открылись бы, не будь я вот таким — да, грустно сестренкиного мужа опале подвергать, но такой кадр мне на важной должности не нужен совсем. И чисто по-человечески Ксюшу жалко — она же ребенок, и в силу наивности и большой первой любви будет всю жизнь терпеть заграничные «загулы» муженька. Не хочу — она прикольная, и лучше бы подыскать для нее реально хорошего мужа. Желательно — политически или хотя бы экономически полезного.
Еще я познакомился с Безобразовым — тем самым, который «безобразовская клика». В эти времена сидит в Сибири, трудится чиновником особых поручений при Главном управлении. Ничего инфернального в нем нет, но немножко о потенциальной войне с Японией мы с ним поговорили. Не будет ее, отстань. И «клики» не будет — я же не образцовый, любящий семьянин и лучший
После Омска я совсем уж экспрессом пронесся по мелким трактовым городкам — порой даже на ночевку не останавливаясь — и отправился в Оренбург, после него собравшись сделать небольшой крюк до Екатеринбурга — посмотреть, как живет отданный старообрядцам на растерзание промышленный гигант. Ну и потерпевшего от индийского сатаниста Евпатия навестить, интересно же, что с ним стало!
Глава 21
Сидя за столом в «вип-комнате» Оренбургской телеграфной станции, я диктовал одетому в медицинскую маску и почтовый мундир работнику телеграмму Александру:
«Любезный папа, когда вы писали о пагубности поспешных решений, я и не предполагал, как скоро я увижу подтверждение правоты ваших слов. В своем стремлении как можно скорее заселить Николаевскую губернию, я не учел возможной популярности нового направления у жителей центральных губерний. Как тебе известно, в тамошних краях народ тревожится: мельчают реки, стоят жаркие погоды, дождя приходится ждать неделями. Многие посевы от этого погибнут, и добротного урожая этой осенью ждать не приходится».
Будет Августейшему папе сюрприз — он про грядущий голод в Центральных губерниях, как водится, не в курсе — он же с переселенцами не разговаривает, а тамошние управители, как и любые другие, считают крайне вредным для карьеры беспокоить столицу дурными новостями. Отпив квасу, продолжил:
«Прошу вас, любезный папа — не верьте преуменьшающим масштабы неурожая! Империи нужно готовиться к зимне-весенним проблемам с провиантом и семенами в Центральных губерниях. С вашего позволения, некоторую работу в этом направлении я бы хотел провести лично, все равно по пути. Предчувствие будущего голода стало для многих решающей причиной покинуть обжитые места, отправившись в Манчжурию. Ныне весь Урал превратился в огромный перевалочный пункт, и я очень рад, что хотя бы голода удалось избежать — этому способствовали как сделанные по моей просьбе запасы, так и ряд принятых местными властями решений. Губернатор Николай Алексеевич Маслаковец — настоящий умница, равно как и другие местные чиновники. Правильно оценив потенциальное количество переселенцев — пятьсот рублей да плодородие Манчжурской земли многие из наших нищих, вынужденных обрабатывать истощенные и скудные наделы в Центре, считают стоящим долгого пути выходом из нищеты — они озаботились укрупнение планировавшихся небольшими запасов и вовремя реквезировали речной и сухопутный транспорт. Я говорил со многими из переселенцев, и внес некоторые коррективы в свой дальнейший маршрут. Несчастные люди, папа! Немалая их часть отправилась в путь вынужденно, под давлением своих же односельчан. Община с радостью переделит освободившиеся земли, и многие соседские конфликты ныне закончились изгнанием целых семей, с бабами, стариками да детьми. Також утратившие совесть купцы, трактирщики, перевозчики да нечистые на руку чиновники драли с бедолаг три шкуры по любому поводу. На Урале, к счастью, такого не случилось — некоторый рост цен наблюдается, но все понимают пагубность и опасность голодной, отчаявшейся толпы, поэтому для ожидающих транспорта переселенцев налажено бесплатное питание. Також к их услугам организованные армией палаточные лагеря, которые так же служат карантинным целям. Обилие людей и долгий путь, которые они проехали, привели к обострению эпидемии инфлюэнцы по всему Уралу. Отдельного упоминания заслуживает генерал-майор Василий Степанович Чернов, губернский предводитель дворянства. Проявив достойнейшие качества — гуманизм, стремление помочь страждущим и заботу о здоровье жителей губернии и ее гостей, он „построил“ дворян да богатейшие купеческие семьи, собрав немалый капитал, который был пущен на закупку дополнительных припасов, аренду всевозможного транспорта, а так же красителя анилина — местные доктора не владеют рецептом Сибирия, но прибывшие со мной, уже известные вам высокообразованные господа, сразу же взялись за дело. Двое из них — доктора Шеин и Правиков — остались в Оренбурге, а остальные незамедлительно отправились дальше –другие Уральские города тоже требуют помощи и заботы. Их сопровождают князья Оболенский, Барятинский и Кочубей — они соскучились по полезным для Империи делам, и я очень рад, что могу на них положиться. Знай я о масштабах проблемы раньше, я бы отправил их вперед заранее, да ограничил свое пребывание в спокойной и полюбившейся моему сердцу Сибири, но в газетах и в запрашиваемых мною отчетах масштаб эпидемии преуменьшили. Последнее никоим образом не умаляет заслуг Николая Алексеевича и других уважаемых людей, но, на мой взгляд, дает повод задуматься о пагубном для Империи стремлении чиновников не выносить сора из избы и их влияния на журналистов, которые, конечно, если волю им дать, станут сеять панику и смуту, но способны указать на большую проблему, которая местным чиновникам таковой не кажется. Очень надеюсь, что по моему возвращению в столицу мы обсудим этот вопрос в числе прочих».