Главная роль 5
Шрифт:
— За грандиозный вклад в отечественную культуру, Премия Романовых Первой степени присуждается Николаю Семеновичу Лескову.
Многие в небытие уйти успели до моего появления, и от этого я ощущаю легкую грусть — нет уже ни Некрасова, ни Тютчева, только памятники и произведения о них напоминать станут. Тоскую и по Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину, он всего-то годик до меня не дожил. Эх, чего уж — все там будем, лишь бы благодарные потомки не забыли.
Как сейчас помню слова известного исследователя Чехова В. Б. Катаева: «между рождением Пушкина и смертью Чехова уместился целый век, золотой век русской классической литературы». Вот он, закат величайшей эпохи родной литературы, прямо перед моими глазами. Век, определивший сами контуры отечественной
Впереди у нас по хронологии Век Серебряный. Не только гибелью людей и экономическим ударом обернулась Революция — она высвободила циклопический поток творческой и созидательной энергии народа, придала новые смыслы и новые цели обществу. То, что получилось в итоге, нисколько на мой взгляд самого величия явления не отменяет. Мне Революцию проводить придется «сверху» — уже и начал на самом деле! — а значит эпоса и потрясений будет меньше. Серебряный век, однако, я предвкушаю с полной правотой — не обязательно погружать страну в кровавую баню, чтобы дать десяткам миллионов людей образование и жажду служить Отечеству. Всё у нас будет — и Маяковский, и Есенин, и Блок, и Брюсов, и разделение на поэтические кружки: символизм, футуризм и прочее.
— За грандиозный вклад в отечественную культуру, Премия Романовых Первой степени присуждается графу Льву Николаевичу Толстому.
Титаны — вот кем наполнен Зимний дворец этим вечером. Кто мы без них? Все, кто придут после, на этих пожилых, согбенных прожитыми годами плечах стоять и будут, и вопрос лишь в том, станут ли они достойным продолжателем дела титанов или перхотью на их плечах. Кто я в сравнении с Толстым, Фетом и Лесковым? Второсортный актеришко, который и истинного-то их величия осознать неспособен: словно сорока у подножия горы драгоценностей хватаю тусклые, недостойные вершины камни и пытаюсь постичь всю прелесть их граней своим скудным умишком.
Что ж, если судьба доверила мне честь стать самым главным трикстером в истории, значит мне остается только смиренно принять это и стараться удовлетворить единственного, самого строго, невозможного к обману цензора и рецензента — самого себя. Увы, на творческом поприще мне уже не реализоваться, и с «культурными лауреатами», трижды увы, из-за этого не по пути: я же администратор по сути, мне впитывать коллективное бессознательное и облекать его в текстовую или аудиовизуальную форму не по рангу и не по должности, четырежды увы. Пятикратное «увы» вызывает чистосердечное признание самому себе, что я и не умею — да, актер профессия творческая, но материал пишут другие люди, с совсем иначе устроенной головой.
А меня ведь львиная доля «культурных» ругает и дальше ругать тихонько будет — нельзя без этого, что-то вроде цеховой солидарности. Хочется людям видеть на троне идеал, и свою страну тоже хочется видеть и ощущать идеальной — я это понимаю, но все равно как-то обидно. Мне эти мундиры да бакенбарды с пыльными кабинетами поперек горла, мне на подмостки хочется, купаться в любви зрителей и впитывать овации. Ладно, это уже юродство — оваций и любви на меня подданные не жалеют, а я собираюсь такое положение дел сохранять упорной работой на их благо.
— За существенный вклад в отечественную культуру, Премия Романовых Второй степени присуждается Елизавете Николаевне Ахматовой.
Нельзя без степеней — вклад у всех все-таки разный, и грести всех под одну гребенку прямо вредно: от этого плодятся обиды. Особенно — у падких на признание творческих людей. Елизавета Николаевна в «культурной части» этого года у нас за всех дам одна отдувается, но ни у кого не хватит наглости обвинить
— За вклад в отечественную культуру, Премия Романовых Третьей степени присуждается Владимиру Алексеевичу Тихонову.
Бывают такие драматурги, чьи спектакли десятилетиями не сходят с театральных подмостков, но судьба бывает к ним сурова: в мои времена Владимир Алексеевич почти забыт, но в эти ни у кого и сомнения не возникнет в том, что премии он достоин.
Те мастодонты, которые попадают в учебники и намертво вшиваются в культурный код — лишь вершина исполинского айсберга. Во все времена были, есть и будут творческие единицы, которых любят при жизни и даже немного по ее завершении, но спустя век-другой о них помнят лишь профильные специалисты. Это — нормально, и популярных современников, которых в недалеком будущем ждет забвение, тоже отмечать нужно — они ходят по улицам, общаются с людьми, обладают авторитетам, а еще имеют свойство сильно комплексовать от осознания того, что их беллетристика, несмотря на всенародную популярность, все-таки не условный «Идиот», а всего лишь составная часть поп-культуры. Вот от комплексов Премия из государевых рук защитит, натурально не дав какому-нибудь востребованному здесь и сейчас деятелю банально спится от ощущения собственной ничтожности перед Вечностью. Ну и странно их стороной обойти — в глазах современников они Премии более чем достойны, а значит фанаты будут искать подковерные интриги и классовое угнетение там, где его нет.
— За вклад в отечественную культуру, Премия Романовых Третьей степени присуждается Дмитрию Наркисовичу Мамину-Сибиряку.
В самом расцвете литературной карьеры Дмитрий Наркисович находится — уже страшно популярен, уже написал часть своих лучших вещей, и теперь, надо полагать, станет налегать на литературу активнее — критика в свое время растоптала роман «В водовороте страстей», после чего Мамин-Сибиряк впал в депрессию и долго не притрагивался к перу. Теперь признан на Высочайшем уровне, а значит в правомерности своего служения великой русской литературе будет уверен со всеми вытекающими.
На этом «культурная» часть Премии закончилась, и мы перешли к награждению деятелей науки. Дмитрию Ивановичу Менделееву, по его личной просьбе, Премии в этом году вручать не будем — и так со всех сторон полностью заслуженно обласкан. Хозяин — барин, Дмитрий Иванович имеет право как соглашаться, так и отказываться почти от чего угодно. Всех причастных к открытию Сибирия, изониазида и пенициллина конечно же наградили. За ними наградили докторов, которые и без меня сделали много полезного. Наградили членов Академии наук — за заслуги старые и новые, связанные и несвязанные со мной. К составлению списка, на правах августейшего президента Академии, приложил руку Великий князь Константин Константинович. Ни одного попавшего «по блату» — значимость Премии я до Романовых вроде бы донес, и пихать в нее своих протеже без заслуг должного уровня они не станут — это же им самим во вред, поэтому списки Константина Константиновича я интегрировал в регламент целиком.
— За грандиозный вклад в отечественную науку, Премия Романовых Первой степени присуждается Ивану Михайловичу Сеченову.
Нашел Иван Михайлович адреналин, проникся, и теперь роет подопытных животных и людей (последние не страдают, нормальные лабораторные опыты без повреждений «объекта») в поисках других гормонов. На Нобелевскую премию заявку отправили — в числе прочих в следующем году поедет, делегация получится очень солидная. В дальнейшем, надеюсь, делегации только увеличатся — совсем другой научный базис в Империи установится в отличие от моего времени, и без глобальных внутренних потрясений (без внешних не выйдет к сожалению) оттока кадров за рубеж и на два метра под землю можно не опасаться: работайте спокойно, товарищи, а я позабочусь о том, чтобы вам никто не мешал.