Главная роль Веры Холодной

Полонский Виктор

Немного помолчали, думая каждый о своем, хотя, как оказалось, оба думали об одном и том же. Вера первой нарушила молчание.

– Там есть два подозрительных человека, – сказала она, – я уже о них упоминала. Репортер Вшивиков и грузинский князь Чишавадзе…

– Я вас умоляю, Вера Васильевна, – грустно сказал штабс-ротмистр. – Кабы всего два, а не все сто.

– Тем не менее они, на мой взгляд, заслуживают того, чтобы на них обратили внимание. Чишавадзе какой-то скользкий и неприятный… Не удивлюсь, если он не тот, за кого себя выдает, а чей-нибудь шпион, живущий в Москве под видом грузинского князя. И по-русски он говорит чисто, без акцента…

– Как ему прикажете говорить, если он вырос в Саратове у бабки с материнской стороны? – хмыкнул штабс-ротмистр. – Темная личность,

согласен. Посредник во всевозможных делах, далеко не всегда благовидных. Немножко шулер, немножко мошенник, на руку нечист, у актрисы Зограф-Дуловой колье бриллиантовое украл, фамильную драгоценность, а у вдовы архитектора Жолтовского – золотой портсигар, память о муже, и его же бриллиантовые запонки. И это только то, что навскидку вспоминается. Но ловок, шельма, умеет выходить сухим из воды, и покровители у него есть. Весьма высокопоставленные покровители, поверьте на слово, имен называть не стану. Такие люди, как князь, могут оказаться очень полезны в определенных случаях, потому что чести и достоинства не знают, а руководствуются только алчностью. Кстати, он настоящий князь. У нас на многое смотрят сквозь пальцы, но самозванство не поощряется. Чужие драгоценности присваивать куда безопаснее, чем чужие титулы. Не уверен, что Чишавадзе способен на убийство… Впрочем, если ему хорошо заплатят, то он может и убить. Что же касается Вшивикова, то он довольно безобидный человек, репортер из отставных офицеров. Бойкий, пронырливый, этого у него не отнять. Повсюду успел примелькаться, вся Москва его знает…

– Из отставных пластунов! – многозначительно уточнила Вера.

– Ну и что?

– Как это «ну и что»?! – возмутилась Вера. – Вы разве не знаете, кто такие пластуны?! Я, женщина, и то знаю, читала в «Ниве» про их подвиги. И Вшивиков сам упоминал в разговоре со мной про снятие постов и застав противника! Что ему стоило переодеться в женское платье и заколоть Мейснера?! Да для него это пара пустяков! Я бы на вашем месте поинтересовалась, где он был вчера в три часа пополудни!

– Интересуются, – снова и как-то устало вздохнул штабс-ротмистр. – Всеми интересуются. Ищут, а стало быть, найдут. Главное – духом не падать, а верить и надеяться.

Вид у него при этом был совсем не бодрый, и особой уверенности в голосе не ощущалось.

В душе у Веры снова шевельнулось подозрение. А в самом ли деле штабс-ротмистр Немысский хочет найти убийцу или убийц? Не водит ли он ее за нос, подобно тому как это делал Алексей?

Подозрительность – она как болото. Затягивает. Нет, скорее не как болото, а как болезнь. Подкрадется незаметно – и вот человек уже в ее власти.

8

«Позавчера была предпринята неудачная попытка похищения 10-летнего сына московского заводчика-миллионера Мясникова. Похитить ребенка, находившегося на попечении экономки и бонны, пыталась его собственная мать, ведущая с мужем бракоразводный процесс. Г-жа Мясникова явилась на квартиру мужа, находящегося сейчас во Франции, якобы для того, чтобы навестить сына. Пользуясь тем, что экономка отлучилась за покупками, бонна пила чай на кухне, а прислуга занималась уборкой, мать вывела сына из дома, но уже на улице была остановлена возвращающейся домой экономкой. С помощью вмешавшегося городового удалось предотвратить похищение мальчика».

Ежедневная газета «Русское слово», 2 апреля 1912 года

Так и подмывало тряхнуть стариной, хотя о какой «старине» может идти речь, если тебе всего девятнадцать лет? Впрочем, это как посмотреть. Кто-то из выдающихся людей (кто именно, Вера не помнила) писал в своих мемуарах, что опыт определяется не количеством прожитых лет, а их содержанием, то есть тем, что пришлось пережить.

Содержание у Веры набралось богатое. Так, во всяком случае, казалось ей самой. Всего-то три года прошло с окончания гимназии (даже немногим меньше того), а кажется, что целая вечность. Вечность, в которой чего только не было… Так что старина, она и есть старина. Есть чем тряхнуть.

Прямо с Малой Грузинской, от Немысского, Вера отправилась на Чистые пруды. Извозчика, правда,

подряжала до Пятницкой. Кто их знает, этих контрразведчиков, вместе с их симпатичным и в то же время загадочным начальником? Может, кто-то тайком наблюдает за ней, с них станется. Но когда выехали на Кудринскую площадь, Вера велела извозчику ехать на Чистые пруды к ресторану «Прогресс». Наглый автомедон [33] попробовал было выторговать лишний двугривенный, но Вера на это сказала, что никакой прибавки не будет, поскольку до Пятницкой ехать столько же, если не больше, и, чтобы не пришлось торговаться-пререкаться всю дорогу, пригрозила нажаловаться куда следует. Оборот «куда следует» употребила не случайно, поскольку совершенно не представляла, кому жалуются на извозчиков – Городской управе или полиции. Но угроза возымела действие – вымогатель умолк и более прибавки не просил.

33

Автомедон – в древнегреческой мифологии сын Диора, возница Ахилла. Его имя стало нарицательным для обозначения искусных возниц и извозчиков вообще.

Возле входа в ресторан стояли двое мужчин богемной наружности. Длинные волосы, модные велюровые шляпы, подкрученные усики, реденькие эспаньолки [34] , яркие сюртуки – у одного синий, у другого зеленый, причем зеленый смело сочетался с красным кашне, а синий с желтым.

– Исполатовский гений! – громко говорил Синий скептически улыбавшемуся Зеленому. – Он умеет чувствовать свежие веяния. Ну, кто бы еще додумался посадить в своем синема рожечников вместо таперши?

34

Эспаньолка – короткая и узкая остроконечная бородка.

– И платить три жалованья вместо одного!

– Зато не нужен дорогой инструмент! Не нужен настройщик! Разве ты не знаешь, во что превращаются инструменты под руками таперов? А про то, как публика идет на рожечников, ты забыл?

– Вот именно что на рожечников, а не на картину! Был приличный иллюзион, а стал крестьянский театр! Не «Аванс», а «Прованс» какой-то [35] !

Войдя в небольшой зал ресторана, Вера изобразила растерянность и смущение – нервно оглянулась на дверь, хотя следом за ней никто не вошел, а затем опустила взор и принялась теребить сумочку.

35

Игра слов, основанная на созвучии названия французской местности Прованс (Provence) и слова «провинция» (province).

– К вашим услугам с-с-с… – прошипел еще на ходу длиннолицый метрдотель. – Желаете расположиться с видом на бульвар или?..

Вера метрдотеля помнила – вчера, когда она уже пришла в себя, он заглядывал в кабинет и интересовался, не нужен ли доктор, а затем вместе с одним из официантов проводил ее до дверей и усадил в пролетку. А вот он Веру не узнал, и не удивительно – сегодня Вера была совсем другой. Не только иначе одетой, но и с другим выражением лица. И цвет лица был другой – обычный, а вчера, перед тем как ехать домой, Вера посмотрела в зеркальце и ахнула, ужасаясь собственной бледности. Но заодно отметила, что на «бледном фоне» глаза смотрятся очень выигрышно, большими чарующими омутами.

Щелкнув замочком, Вера достала из сумочки заранее приготовленный рублевый билет. Метрдотель сделал неуловимое движение рукой, в результате которого билет исчез, прощально хрустнув напоследок. «Каков фокусник!» – восхитилась Вера, глядя на метрдотеля, который, полусогнувшись, замер в ожидании дальнейших распоряжений.

– Я вчера была у вас. Упала в обморок на улице, вы помните?

– Как же, как же! – закивал метрдотель и сразу же озабоченно спросил: – Что-то случилось, сударыня?

– Ничего не случилось, – улыбнулась Вера. – Я пришла, чтобы поблагодарить вас… Простите, не знаю вашего имени-отчества…