Главный приз
Шрифт:
— Большой какой, — с восхищением сказала Катерина, тоже глядя вслед этой паре. — Вить, ты только погляди, какой большой! Он даже выше тебя. И шире раза в два.
— Брат ее мужа. — Виктор заставил себя отвернуться и взглянуть на Катерину. — У ее мужа три брата. И все такие. И муж, наверное, такой же. Старый муж, грозный муж… Между прочим, он у нее директор агрофирмы. А ты говоришь — почему так одета. Директор! Все в его руках. Надо полагать, не бедствует…
— Какой там директор… — Катька оглянулась на Алана, возящегося с замком баула, и понизила голос, глядя на Виктора немножко виновато. — У нее нет мужа. Погиб.
Но он уже бежал, не слыша воплей Катьки, и сам что-то кричал на бегу, кажется, «Юлия, подожди!». Но никто его, конечно, не ждал. Он пролетел здание вокзала, выскочил на привокзальную площадь и суматошно шарахнулся от остановки троллейбуса до автостоянки. По крайней мере десяток машин вырулили со стоянки и на его глазах разъехались в разные стороны. И на остановке ее не было.
Виктор постоял, без всякой надежды оглядываясь по сторонам и жалея о том, что бросил курить, и пошел назад, на перрон, пытаясь вспомнить, отдал ли Алан Юлии альбом с ее портретами. Лучше было бы, если отдал. Такое помрачение рассудка нужно пресекать в корне.
Может быть, все-таки не отдал? Пару набросков он бы у Алана купил. Потому что Алан — хороший художник…
Глава 9
Юлия сидела с закрытыми глазами в шезлонге на верхней палубе и мечтала о том, чтобы Гиви куда-нибудь, наконец, ушел. В принципе, Гиви неплохой пацан, только очень уж разговорчивый. Да еще ладно бы сам говорил, а то все время что-то спрашивает, и спрашивает, и спрашивает…
— А ты почему кино не пошла смотреть? — спросил Гиви, на полуслове прерывая изложение собственной версии происхождения новых русских. — Эротический триллер. Абсолютно все пошли, а ты не пошла. Почему?
— Одеваться не хочется, — сказала Юлия первое, что пришло в голову. В разговоре с Гиви не имело значения то, что она говорила. Можно было вовсе ничего не говорить — Гиви все равно будет активно поддерживать беседу даже с глухонемым. — Ты-то сам почему не пошел? Эротический же триллер-то…
— Да я его видел уже… Так, ерунда. Ничего особенного. — Гиви пару секунд подумал и вдруг оживился: — Слушай, а давай вместе пойдем? Не надо тебе одеваться! У тебя купальник больше закрыт, чем у всех телок платья. Если хочешь, платок свой на талии завяжи — и будет как юбка и майка. Спорим, сегодня же все бабы к ужину в таком виде вылезут!
— Отстань, — сказала Юлия, не открывая глаз. — Не пойду я в кино. Не хочу. И возраст не позволяет.
— Ты несовершеннолетняя, да? — удивился Гиви. — Я думал, тебе восемнадцать уже стукнуло.
— Правильно думал. — Юлия вздохнула и открыла глаза. — Стукнуло мне восемнадцать. Причем очень давно. А завтра мне стукнет двадцать восемь. В таком возрасте триллеры, тем более эротические, смотреть уже поздно. Ву компренэ?
— Ага, компренэ, — не очень уверенно согласился Гиви. — А ты меня не обманываешь?
— Ни боже мой. — Юлия прикусила ноготь большого пальца и сделала движение рукой, будто вырывает зуб. — Я еще ни разу в жизни ни одного Гиви не обманула. Век свободы не видать.
Гиви радостно заржал, заглядывая ей в лицо ласковыми карими глазами:
— Четкая ты тетка, Юль! Слушай, чего хочешь? Скажи! Выпить хочешь? Давай выпьем, а? Я сейчас чего-нибудь принесу!
— Выпить не хочу. Пить хочу. — Юлия прикинула в уме варианты. — Только не пепси. И не коку. И не швепс. Ничего газированного. И не сок из банок. Лучше простой воды со льдом. А еще лучше — компотику холодненького. У кока в холодильнике всегда компот есть. Сумеешь выпросить?
— Да как нечего делать! — самоуверенно заявил Гиви, с готовностью вскакивая и порываясь бежать. — Только ты меня здесь жди, ладно?
— Ждем-с. — Юлия откинулась в шезлонге и опять закрыла глаза. — Ты особо не спеши. Расплескаешь еще на бегу.
Ушел. Вот и замечательно. С безграничной верой в собственную неотразимость Гиви компотик так или иначе, конечно, добудет. Но это потребует гораздо больше времени, чем просто покупка в баре бутылки воды. Так что она вполне успеет отдохнуть в одиночестве. На этом теплоходе невозможно и минуты одной побыть, если не сидеть все время в своей каюте. Да и туда постоянно кто-нибудь ломится. Странные какие люди — обязательно им общество требуется. Интересно, если любого из них изолировать, что они делать будут? На голове стоять?
Что-то давно она на голове не стояла. Наверное, и не получится уже. Юлия поднялась с шезлонга, нагнулась, упираясь в горячую палубу ладонями, и осторожно встала на руки, прислушиваясь к собственным ощущениям. Нет, не разучилась еще. Теперь проверим, что там у нас от гибкости осталось. Юлия встала на «мостик», поднялась на ноги и для полноты впечатления прошлась колесом. Ой, как хорошо! Она бы еще с удовольствием покуролесила, пока никого нет, но тут на палубу со звоном посыпались шпильки, и ее тяжелая коса развернулась, как живая, противно хлестнув сзади под коленями. Юлия поймала косу и стала ее закручивать на затылке, одновременно поднимая шпильки и раздраженно всаживая их одну за другой в увеличивающийся с каждым оборотом косы узел. Коса сопротивлялась.
— Обрежу, — зловеще пообещала она косе, одной рукой придерживая узел, а другой нашаривая под шезлонгом последние шпильки. — Будешь себя так вести — обстригусь к чертовой матери, как Катькин брат. И покрашусь в рыжий цвет.
Прямо над ней раздался тихий вкрадчивый смех.
Юлия резко выпрямилась, только сейчас сообразив, что разговаривала вслух.
— Только не это! — решительно сказал Виктор, зачарованно наблюдая за ее единоборством с косой. — Это — через мой труп.
— Что через твой труп? — не поняла Юлия, всаживая последнюю шпильку.
— Стричься. И краситься. — Виктор протянул руку и осторожно потрогал тяжелый узел волос у нее на затылке. — Знаешь, я вспомнил, где тебя раньше видел.
— Не может быть! — изумилась Юлия. — Ну и где же? В вагоне-ресторане?
— Еще раньше…
— А! Ну да, на вокзале в Москве.
— Еще раньше…
— Во сне, — подсказала Юлия, вспомнив Сашкину гипотезу.
— Нет, во сне — это уже позже.
Он пошел за ней, сел в соседний шезлонг и, глядя на нее сбоку, сказал:
— Болгария. Варна. Золотые пески. Десять лет назад. Ты там тоже на руках ходила. И коса упала в песок. И какой-то мужик потом два часа песок тебе из волос вычесывал. Только ты тогда меньше была, мне кажется.