Главный процесс человечества. Репортаж из прошлого. Обращение к будущему
Шрифт:
Кальтенбруннер: Могу я отвечать?
Эймен: Это правда или неправда, подсудимый?
Кальтенбруннер: Ссылаясь на данную мною присягу, я торжественно заявляю, что ни единое слово из этого утверждения не является правдой. Разрешите мне начать с первого документа?
Эймен: Да, пожалуйста.
Кальтенбруннер: Свидетель Карвинский заявляет, что он видел меня в 1934 г. в связи с голодовкой в лагере Кайзерштейнбрух… Я был арестован не за националсоциалистскую деятельность, а в документе об аресте, который был представлен в письменной форме и о котором Карвинский должен был знать как бывший начальник службы безопасности в Австрии было написано дословно: «В целях предотвращения национал-социалистской деятельности», то есть в тот период не было никакой запрещенной деятельности, которая могла бы быть мне инкриминирована.
Далее, когда Карвинский прибыл туда, то голодовка продолжалась девятый день. Мы…
Эймен: Разрешите мне прервать вас, подсудимый. Я вполне буду удовлетворен, если вы заявите, что это показание не соответствует действительности. Если для вас этого достаточно, то для меня также достаточно.
Кальтенбруннер: Господин представитель обвинения, я не могу довольствоваться этим. Если вы зачитываете Высокому Суду и всей мировой общественности целые страницы показаний, о которых вы утверждаете, что они достоверны, и которые выдвигают против меня чудовищное обвинение, то мне должна быть предоставлена возможность отвечать больше, чем «да» или «нет». Я не могу просто, как какой-либо тупой преступник…
Эймен: Хорошо, подсудимый. Теперь перейдем к вопросу о Варшавском гетто. Вспоминаете ли вы доказательства, представленные Трибуналу, согласно которым 400 тысяч евреев были вначале согнаны в гетто, а затем войска СС замучили 56 тысяч, из которых более 14 тысяч были убиты. Припоминаете ли вы эти доказательства?
Кальтенбруннер: Я не помню в деталях этих доказательств, а то, что мне известно об этом, я уже сегодня рассказал.
Эймен: Было ли вам известно о том, что почти все из этих 400 тысяч евреев были истреблены в лагере смерти в Треблинке? Вы знали об этом? Кальтенбруннер: Нет.
Эймен: Какое отношение вы имели к уничтожению евреев в Варшавском гетто?
Никакого, разумеется, как вы обычно отвечаете?
Кальтенбруннер: Я уже заявлял, что я не имел к этому никакого отношения.
Эймен: Я прошу, чтобы подсудимому предъявили документ ПС-3840, который я представляю за номером США-803.
(Документ предъявляется Кальтенбруннеру.) Вы были знакомы с Карлом Калеске?
Кальтенбруннер: Нет, этого имени я не знаю.
Эймен: Сможете ли вы восстановить его фамилию в памяти, если я вам напомню, что он был адъютантом генерала Штропа?
Кальтенбруннер: Я не знаю адъютанта генерала Штропа. Я не знаю имени, которое вы мне сейчас назвали – Калеске.
Эймен: Перейдем к письменному показанию, данному им под присягой. Оно имеется у вас?
Кальтенбруннер: Да.
Эймен: «Моя фамилия и имя Карл Калеске. Я был адъютантом доктора фон Заммерн-Франкенегга с ноября 1942 по апрель 1943 года в то время, когда он был начальником СС и полицайфюрером в Варшаве. Затем я стал адъютантом Штропа, начальника СС и полиции до августа 1943 года. План действий в Варшавском гетто был составлен в то время, когда Заммерн-Франкенегг был начальником СС и полицайфюрером. Генерал Штроп принял на себя командование в тот день, когда начались эти действия. Функции полиции безопасности во время действий против Варшавского гетто заключались в том, чтобы сопровождать войска СС. Некоторые эсэсовские части получили задание очистить определенные улицы. С каждой эсэсовской группой были 4–6 полицейских из полиции безопасности, потому что они хорошо знали гетто. Эти полицейские подчинялись доктору Ханну – начальнику полиции безопасности города Варшавы. Ханн получил свое приказание не от начальника СС и полицайфюрера Варшавы, а непосредственно от Кальтенбруннера из Берлина. Подобным образом поступали приказания не только в отношении действий против гетто, но и в отношении всех других вопросов. Часто доктор Ханн приходил к нам в управление и сообщал СС и полицайфюреру о том, что он получил такой-то и такой-то приказ от Кальтенбруннера, о содержании которого он хотел бы информировать начальника СС и полицайфюрера. Но он поступал так только в отношении некоторых приказов, а не всех, которые он получал.
Я помню один случай, когда 300 иностранцев-евреев были собраны полицией безопасности в польском отеле. Когда подходили к концу действия, направленные против гетто, Кальтенбруннер приказал полиции безопасности вывести этих людей. Во время моего пребывания в Варшаве полиция безопасности занималась вопросами, касающимися подпольного движения. Полиция безопасности в этих вопросах действовала независимо от СС и полицайфюрера и получала приказы Кальтенбруннера из Берлина. Когда руководитель подпольного движения в Варшаве был захвачен в июне или июле 1943 года, его самолетом отправили непосредственно к Кальтенбруннеру в Берлин».
Подсудимый, считаете ли вы эти показания соответствующими действительности или нет?
Кальтенбруннер: Эти показания совершенно не соответствуют действительности. Я должен сказать обвинению…
Эймен: Точно так же, как и все другие показания, данные другими лицами и сегодня оглашавшиеся для вас? Это правильно?
Кальтенбруннер: Это заявление не соответствует действительности, и оно может быть опровергнуто.
Эймен: Вы то же самое говорили в отношении всех других показаний, которые я вам оглашал сегодня? Разве это не так?
Кальтенбруннер: Господин обвинитель, я должен…
Эймен: Я спрашиваю вас: так это или не так?
Кальтенбруннер:…Я не могу соглашаться со всем тем, что мне ошибочно инкриминирует обвинение, хотя ответственность за это и ложится на Гиммлера.
Эймен: Хорошо, продолжайте. Вы можете говорить все, что желаете.
Кальтенбруннер: Я прошу сегодня вспомнить то, что я уже говорил относительно подчинения высших начальников СС и полиции и об их полномочиях в оккупированных областях. Все они непосредственно подчинялись Гиммлеру. Высшим начальникам СС и полиции подчинялись чиновники СС и полиции в маленьких областях; последним подчинялись такие ответвления, как полиция порядка и безопасности.
Весь полицейский аппарат в оккупированных областях не подчинялся центральному имперскому управлению безопасности. Здесь есть люди, которые должны подтвердить мои показания. Здесь был допрошен Бах-Зелевский, который все время находился в оккупированных областях и знает это. Здесь есть подсудимый Франк, который работал с одним таким высшим начальником СС и полиции, который позднее стал его статс-секретарем.
Эймен: Хорошо, ваш защитник может вызвать всех этих людей. Я вас спрашиваю только о том, соответствует ли данный документ действительности или нет.
А затем я попрошу вас дать краткие объяснения, которые вы считаете необходимыми.
Кальтенбруннер: Этот документ неверен.
Эймен: А сейчас перейдем к генералу Штропу. Знал ли он что-либо об этом распоряжении ликвидировать Варшавское гетто?
Кальтенбруннер: Да, раз он был руководителем СС и полиции безопасности в Варшаве и вы мне представили его дневник и доклад. Штроп подчинялся тамошнему высшему начальнику СС и полиции и провел эту акцию по приказу Гиммлера, полученному через высшего начальника СС и полиции.